Направлялся он прямиком к каменному сараю, в котором укрывались неизвестные люди.
Бульдозер катил по улице со скоростью, предельно для него возможной. За ним укрылись четыре человека, по два на каждую сторону. Ребятишки, судя по наличию у каждого «калаша», настроены были весьма серьезно.
Белобрысый тем временем вставил новый рожок с патронами и вновь принялся поливать винокурню свинцом. Летели в воздух обломки черепицы, пули рикошетили от булыжников стен, противно визжа.
Бульдозер подошел уже совсем близко, и бойцы стали по очереди выныривать из своего укрытия и палить короткими очередями по окнам.
Неожиданно замолчал автомат белобрысого крепыша. Некоторое время слышно было только тарахтение мотора и лязг гусениц бульдозера. Пистолеты осажденных тоже замолчали.
– Наверху, бля! – послышался возглас одного из четверки бойцов, укрывавшихся от пуль за бульдозером.
У самой крыши из небольшого слухового окна высунулась труба гранатомета.
– Атас! – заорал все тот же голос, и обладатель его метнулся назад, но было уже поздно.
«Бам-м!» – гулко ударил по ушам взрыв. Рыже-желтые языки пламени рванулись вверх.
«Бам!» – раздалось следом, и к небу взметнулся еще один рыжий язык пламени, окантованный черным густым дымом. Дым этот, завихряясь и крутясь черным грибом, поднялся вверх и на секунду даже затмил солнечный свет.
Гусеницы бульдозера залило полыхающей соляркой из разорвавшегося бака с топливом. Один из бойцов не успел откатиться и теперь вопил, стараясь стянуть с себя через голову горящую майку. Раздался всего один пистолетный выстрел, и страдания несчастного прекратились. Он ткнулся лицом в землю и застыл. Факел на спине больше уже не волновал мертвого.
Один из четверки, отталкиваясь прикладом «калаша» от желто-коричневой земли, подтягивал свое тело поближе к бульдозеру. Сквозь черный дым он высматривал цель.
Боец был ранен в ногу. При взрыве острая железяка вспорола брючину выше колена и длинным косым разрывом распахала кожу до мяса.
Высмотрев наконец то, что ему было нужно, бандит смачно, от души выматерился и затолкал заряд в подствольник. Аккуратно прицелился и нажал спуск. Граната залетела в то самое слуховое окно. Саданул взрыв, потрясший всю винокурню. Как старое строение не рассыпалось на месте – оставалось только гадать. Следом за взрывом раздался истошный крик, и через дверь выбежал орущий от боли человек, напоминая собой один сплошной факел.
Нападающие не заставили себя долго ждать, и живой факел швырнуло к двери градом пуль, выпущенных сразу из трех «калашей».
Белобрысому надоела эта перестрелка, и он приступил к более решительным действиям.
Достав гранату, парень выдернул чеку и отправил «РГД» на крышу винокурни. Взрыв разметал черепицу, сотворив основательную дыру в кровле. Следующая граната полетела уже в дыру. Мощный взрыв выбросил из окна что-то кровавое, оттуда же полетели какие-то щепки, тряпки.
Мордатый паренек деловито спрыгнул вниз и запустил в окно еще одну «РГД-5». Распластавшись на земле, он подождал, пока ухнуло. Рядом с его головой прокатился здоровенный булыжник, вывороченный взрывом из стены.
– Во, бля! – удивленно посмотрел на него мордатый и, быстро вскочив на ноги, направил свой «калаш» в сторону полуразрушенного здания.
Но эта мера была уже излишней. Из окна и дыры в крыше валил густой дым. Внутри же самого сарая весело потрескивало пламя. Других звуков слышно не было. Неожиданно взгляд белобрысого наткнулся на тот самый красно-белый предмет, который выкинуло из окна взрывом.
Оказалось, что это человеческая рука. Белым был рукав рубашки. Вернее сказать, белым он был когда-то.
Мордатый паренек задумчиво посмотрел на него и махнул рукой. Тут к нему подтянулись двое других.
– Грачу ногу распахало, – мрачно мотнул головой один из них в сторону сидевшего за развороченным бульдозером хлопца.
– Главное – жив, – усмехнулся белобрысый. – А нога нехай, до свадьбы заживет!
– Ваньку Клифта убили, – мрачно заметил другой.
– Видел, – помрачнел старший бригады.
Он без всякого страха, понимая, что никто из противников выжить никак не мог, подошел к проему двери, заглянул внутрь и почти сразу вернулся к корешам.
– Пошли, нам тут делать больше нечего. Ваньку заберите и Грачу помогите, – коротко распорядился он и, не оглядываясь, зашагал по желто-красной глинистой дороге.
* * *
Между тем Ялта жила своей жизнью. Курортники культурно отдыхали, местные потихоньку занимались своими делами, троллейбусы и автобусы бегали по привычным маршрутам, таксисты держали боевые посты у автовокзала, ожидая приезжего денежного человека, желающего воспользоваться их услугой. Словом, город жил обыденной жизнью, нисколько не подозревая, что в каких-то пятнадцати километрах только что закончилась самая настоящая битва.
Из окна первого этажа желтой пятиэтажки, открытого настежь по случаю летней жары, смотрел на мир изнемогающий от зноя человек в милицейской форме. Он обмахивался фуражкой и тоскливо выглядывал в окно, забранное толстыми стальными прутьями решетки, окрашенной в серый цвет.
Капитан Шевко только что заступил на пост дежурного по ГУВД, и ему предстояло сидеть здесь еще целые сутки, отчего и настроение у него было соответствующее.
– Семен, сколько там по Фаренгейту? – лениво спросил он своего помощника, старшего сержанта Цыганенко.
– Ась? – ничего не поняв, вытаращил тот карие хохлацкие глаза на круглом простодушном лице.
– Говорю, градусов сколько? – насмешливо переспросил капитан. – Доперло?
– А что градусов? – пожимая плечами, отвечает старшой.
Потом вздохнул и, глядя в потолок, философски добавил:
– Градусов, как в той горилке, за сорок!
Ему тоже жарко. Он расстегивает верхнюю пуговицу летней форменной рубашки и, посмотрев на старшего, также снимает фуражку. Затем, покопавшись в карманах, достает сигарету и вопросительно смотрит на капитана. В дежурке курить не полагалось, тем более утром, когда все начальство было здесь, на месте. Капитан понял вопросительный взгляд помощника и лениво бросил:
– Попозже, Семен. Сейчас шеф спускаться будет. Ему в Симферополь ехать надо сегодня с утра.
Цыганенко, вздохнув, убирает сигарету в пачку и задумчиво смотрит на телефон.
«Скорей бы лето закончилось! – мечтательно думает он. – В октябре – отпуск. Возьму жинку и Наташку и поедем в Харьков к брату. Год, почитай, не видел его!»
На стене дежурки висит план города и его ближайших окрестностей. Шевко скосил глаза в сторону входа.
«Слава богу, сейчас спокойно! – лениво подперев голову кулаком, подумал дежурный капитан. – Совсем не то, что осенью прошлого, девяносто четвертого года!»
Он вспомнил, как на окраине Ялты две группировки устроили тогда разборку прямо в шашлычной. Тогда выезжала его группа. Живо перед глазами встала картина того дня: пять трупов, застывших в самых невероятных позах. Двое прямо в шашлычной, один в салатового цвета «Вольво», изрешеченного автоматными очередями под дуршлаг. Еще один – на дороге. Видно, пытался убежать, но очередь догнала бандита. Пятым был сам шашлычник. На его быстро коченеющем лице навсегда осталось испуганно-удивленное выражение.
Дело пробыло в производстве полгода, затем благополучно ушло в архив. Негласно все знали, что разборка была между ялтинской и севастопольской группировками. Знали лидеров этих группировок и даже догадывались, кто за каждым из них стоит. Но доказать, как часто тогда случалось, ничего не удалось.