И они по ночам целыми семьями приходят на водопой. Я часто их вижу, потому что плохо сплю. Проснусь и лежу, смотрю в потолок. Когда-то я жил не один. Здесь даже весело было. Но это давно было... а теперь вот новая проблема навалилась как паука прокормить. Иду в ванну тайком - и вижу - тараканчики резвятся. Беру одного, осторожно, чтобы не придавить, ведь нужен-то живой - и несу в туалет. И бросаю с размаху в паутину. Первый раз не рассчитал - таракан как утюг головой паутину прорвал, слабую паучью холстинку разметал - прыг на пол и бежать. Я не стал его догонять - имеет право на счастье, иду снова, наученный опытом, ловить новую еду. Тараканы тем временем, то ли предупрежденные тем, счастливчиком, то ли еще как, но осознали опасность заметались. Но все-таки догнал, схватил - и несу... выбрал поменьше, послабей... Несу и думаю. Что я здесь делаю но ночам, чем занимаюсь... Ты интеллигентный человек? Если интеллигентный, то объясни, пожалуйста, почему ты паука жалеешь, а тараканов - нет?..
Стою в передней в темноте, по голым ногам холодный ветер дует - и думаю. Почему так жизнь повернулась? Тараканом быть не хотел, а для паука навыков не хватило?.. Ничего, теперь у меня есть свой паук. Тараканов не жаль, их много, а Сергей один. Пусть он хищник, но вызывает симпатию. Он один, и я - один. Он сам по себе живет. Может ему тоже скучно... или тоскливо по ночам... или по дням, кто его знает... Несу таракана и потихоньку опускаю в сети.
Удачно! Паук встрепенулся, мигом очутился рядом с таракашкой и очень изящно, одной мохнатой лапкой его обвязал, чтобы не вывалился на пол... знаете, таким движением - "давай, тебя перевяжу...", как артист Филиппов в старом-престаром фильме - "...летят по небу бомбовозы, а я израненный лежу, ко мне подходит санитарка, звать Тамарка, давай, тебя перевяжу..." - и делает вот точно такой небрежный и изящный жест... Ну, думаю, имя твое Сергей, а фамилия теперь будет Филиппов. Сергей Филиппов - совсем неплохо.
Тем временем Филиппов таракана обвязал и отправился в угол. Не хочет при мне есть, тонкая натура. Он прав, ничего красивого в этом нет, особенно, если зубы износились. Но в столовой люди друг на друга не смотрят, почти как в общественной уборной. Я-то привык, но Сергея понять могу. Говорят, живут целые народы, которые стесняются есть на людях, религия не позволяет, не знаю... Я ушел, а утром смотрю - в сетях болтается еле заметная тараканья тень. И Сережа снова сидит в углу, ждет...
Теперь я каждый день, как приду домой, сразу в туалет - "привет, Филиппов!". Он на месте, сам, конечно, ничего не поймал, но это не беда. Подождем до ночи, тараканы пойдут на водопой, и все будет, Сергей, все будет... Скоро пенсия, и мы с Сергеем дома такую еду разведем - пальчики оближешь. Будут к нам мухи прилетать - и оставаться. Что такое тараканы...очень жесткая еда, а муха... о-о-о, муха... Ничего, Сергей, все впереди!..
ПОВЕЛ УСАМИ.
Больше всего мы спорим о том, чего не видим, не знаем - о Боге, истории и свободе. Наконец, устанем, угомонимся - и к карте. Она у нас вместо клеенки на кухонном столе. Очень удобно - ешь и глазеешь на разные страны. За едой они хорошо запоминаются, так и впитываешь глазами. Есть еще одно место, где карты изучать интересно, но о нем неприлично говорить. Мой сосед там все стены Африкой обклеил. Спросишь - где он?.. - жена отвечает в Африке, путешествует... А мы странствуем за столом. Когда-то Монтень говорил, правда, давно это было - если, мол, какая-нибудь самая захудалая страна не пустит меня в свои пределы... да что не пустит, пусть только объявит о таком решении - я так оскорблюсь, что всю жизнь помнить буду... Видно карт у него не было подходящих, а теперь они на каждом углу путешествуй. Сижу, рядом Океания, так уж надоела, что проси меня на коленях - поезжа-а-й...
- не поеду! Успел Австралию разлюбить, с Новой Зеландией - выглядят неопрятно. Жена говорит - "варенье аккуратней ешь..." - а у самой на Мадагаскаре дырка, километров триста в диаметре. Говорит, не знаю, как получилась, спрашивала у кота - не признается... Вот как-то сидим, везде побывали, устали, валюты не осталось - пора домой. А неохота, чувствую, что не догулял. Вот бы, думаю, как-нибудь в размерах уменьшиться, чтобы границ не признавая, всю землю исследовать, ногами исходить...
Не успел подумать, как стал уменьшаться, уменьшаться... вижу - лечу, вернее, падаю с большой высоты и на меня надвигается земля, как будто я из космоса выпал. На морской берег шлепнулся, желтый, плоский и твердый, но не ушибся, даже не испугался, будто обычное дело свершил. Вскочил, побежал вглубь страны, и, странное дело, изо всех сил бегу, лапки мелькают, а все почти на месте... Скользко... Впереди бархан, кое-как вскарабкался, смотрю - черная дыра... Нагнулся - глубоко... внизу прохладно, темно, приятно... Мадагаскар! На задние лапки поднялся - всю землю разом увидел. Плоская она! гладкий плоский мир - лежит, не шевелится. Докитовый период. Земля на китах живей была - колыхалась. Куда теперь?.. По скользким странам-морям бегать?.. Подумал, повел усами - и спрыгнул в дырку...
Чувствую - лечу, вернее, падаю в темноте, а внизу слабый свет пробивается, растет, приближается - и вдруг влетаю, врываюсь в светлое теплое помещение, шлепаюсь на стул - и опять цел, жив и здоров. Перед стулом стол, на столе карта, на ней остров Мадагаскар с дыркой, километров триста в диаметре. Свет горит, жена за столом, чайник на плите кипит... Кто-то за дверью шуршит, скребется. Жене, как всегда, лень - "иди, взгляни..." Крошки с усов смахнул - пошел. В коридоре сосед, на полу возится, под ковриком ключ свой ищет.
- Ты откуда?..
- Из Африки... - говорит и усами шевелит. Спинка у него в известке, лапки в пыли...
ТАРАКАНИЙ БОГ.
Я взял тетрадь, из нее выпал таракан. Довольно крупный, мясистый, звучно шлепнулся на стол - и побежал. Я смахнул его на пол. Он упал с огромной высоты на спину, но ничуть не пострадал - отчаянно болтал ножками и шевелил длинными усами. Сейчас перевернется и убежит... Он раскачивал узкую лодочку своего тела, чтобы встать на ноги - мудрость миллионов лет выживания спасала его. Я смотрел на него, как небольшая гора смотрит на человека - с досадой - существо, слишком близко подбежавшее к ней. Сейчас он думает о том, как удрать. Он не понимает, что от меня не уйти. Пусть не бегает по столам, по любимым моим тетрадям. Он думает, что перевернется - и дело сделано. Он только предполагает, а я - располагаю. Чем я не тараканий бог? Я наперед знаю, что с ним будет. Я накажу его за дерзость... Смотрю, как он барахтается - сейчас встанет... Все-таки, неприятное существо. Зато у него есть все, чтобы выжить - он быстр, силен, бегает, прыгает - почти летает. Не хватает только панциря, как у черепахи. Представляешь панцирь... Я его ногой, а он смеется - вдавливается в подошву, как шляпка гвоздя, выступающего из пола, - освобождается и убегает. Да, панцирь ему не даден... И ум у него точный и быстрый, но недалекий. Он предполагает, а я располагаю.
Я сижу за столом, повернувшись к таракану. Пожалуй, я поступлю как бог - дам ему поверить в шанс. Переворачиваю его. Он бежит через комнату в дальний угол. Чудак, я же его догоню. Не спеша встаю - и вижу - совсем рядом с ним щель в линолеуме. Таракан вбегает в щель, как в большие ворота, и теперь бежит себе где-то в темноте по известным ему ходам... А я, назначивший себя его богом, непризнанный им - остаюсь, беспомощный, один в огромном пустом и гулком пространстве.
ЗДРАВСТВУЙ, МУХА...
Мне рассказали эту историю, сам бы я ее никогда не придумал. А если бы и придумал, то не осмелился написать. В сущности очень простой случай.