Шпулька с Зигмунтом не обращали на него ни малейшего внимания и отгребали все в сторону. Работали они дружно и быстро, отвалили большой камень, убрали какие-то черепки, выбросили что-то вроде заржавевших железок, тщательно выровняли и утрамбовали небольшую площадку.
— Тоже мне барыня, захотелось ей, видите ли, на сухом ночевать, ехала бы тогда в пустыню, — ворчал Зигмунт, орудуя лопаткой. — Весь этот пригорок — сплошная мусорная свалка.
Тереска приволокла из лесу огромную сухую корягу и сразу отправилась за следующей. Янушек кончил накачивать матрасы, оглянулся, подождал, пока сестра скроется в лесу, и потихоньку юркнул в кусты. Тереска может говорить что хочет, а он свое знает: лягушек надо наловить, пока еще хоть что-то видно. А кроме того, его беспокоило то место...
На том месте все было тихо и спокойно. С сердцем в пятках Янушек тщательно изучал обстановку, спрятавшись в густых зарослях. Он отлично понимал, что не должен приходить сюда и проявлять какой бы то ни было интерес к этому месту, но что-то как магнитом притягивало мальчика. При этом не было ни малейшей уверенности, что те люди действительно ушли, а не скрываются где-нибудь в лесу неподалеку. Ни в коем случае нельзя было показывать, что он что-то знает и вообще раньше уже был здесь. Наоборот, он здесь впервые в жизни, ловит лягушек, и ничто, кроме лягушек, его не интересует!
Горячее желание Янушека ввести противника в заблуждение привело к тому, что, увидев возвращавшегося с целлофановым пакетом мальчишку, Зигмунт ужаснулся.
— Езус-Мария! Ты что, спятил? Куда нам столько лягушек? На ужин?!
— Тут еще на завтрак и на обед хватит, — поддержала его Шпулька. — Зачем тебе столько?
— А откуда ты знаешь, какой у них аппетит? — обиделся Янушек, сразу почувствовавший себя увереннее в компании. — Откуда ты знаешь, как они это жрут? Может, хап — и нету! Червей ведь для рыбалки много нужно.
— Ты бы сделал все-таки поправку на размеры, — ядовито посоветовала Тереска. — Лягушка покрупнее червяка будет. Давай-ка подключайся к работе, а то сейчас совсем стемнеет! Кончаем с палатками и садимся ужинать.
Было уже абсолютно темно. Перед палатками ярко горел костер, бросая отблески аж на противоположный берег речушки. Пока ужинали, все вполне отдохнули, и, несмотря на такой утомительный день, почему-то никому не хотелось спать. По мере того как темнота сгущалась, эмоции и нетерпение только возрастали, а таинственность ночи лишь увеличивала прелесть всего предприятия. Болтать на банальные прозаические темы не хотелось, все сидели молча, вслушиваясь в загадочные лесные шорохи и трески. Зигмунт категорически велел говорить только шепотом, так как — по его словам — раки еще больше боятся шума, чем рыба. Тереска приготовила две удочки с крючками, на которые смело можно было ловить крокодилов, а Янушек осторожно нацепил на них двух дохлых лягушек. Шпулька убивалась, что забыли насобирать крапивы.
— Надо было нарвать, пока светло! — трагическим шепотом выражала она свою озабоченность. — А как я теперь разберу, где крапива, а где нет?
— Обожжешься — сразу узнаешь, — утешил ее Янушек.
— Цыц! — призвал их к порядку Зигмунт. — Берите второе ведро и пошли! Не топайте так.
Мостик перешли на цыпочках, как будто у раков была сверхсовременная аппаратура прослушивания. На другом берегу место определил Янушек.
— Он говорил, что они вот с этой стороны, — объяснял мальчик взволнованным шепотом. — Вот здесь, перед мостом, прямо напротив пригорка, где спуск к воде.
— Что-то мне кажется, мы действуем не правильно, — неуверенно прошептала Тереска. — Я слышала, что надо войти в воду, смотреть и ловить руками.
— А я слышала, что сетью, — тоже шепотом возразила Шпулька.
— Они кусаются.
— Они кусаются.
— Не кусаются, а щипаются, — все так же шепотом поправил сестру Зигмунт. — Замолкните! Надо посмотреть...
Четыре фонарика осветили темную воду. Дно было видно хорошо. И только. Никто из ловцов толком не знал, как же с этими раками все-таки поступать.
— Пожалуй, надо бросить приманку, — не слишком уверенно предположил Зигмунт.
Тереска, которая в течение семи каникулярных недель практически ежедневно ловила рыбу, замечательно, по всем правилам и с большой ловкостью, размахнулась, собираясь закинуть удочку. Тяжелая лягушка тут же сорвалась с крючка и плюхнулась в воду где-то у противоположного берега. В тот же момент Зигмунт, уже несколько лет подряд ловивший морскую рыбу сетью и совсем потерявший навыки ужения, осторожно погрузил свою удочку в воду у самого берега в опасной близости от корней растущего над водой дерева. Шпулька попыталась отреагировать на все одновременно.
— Запутается! — бормотала она взволнованно. — Сорвалась! Убегут! О Господи! Что же теперь?
— Эта пропала. Дай другую! — нервно шептала Тереска. — Янушек, где еще лягушки?
— На том берегу остались. Вы же говорили, много...
— Балда! Чего ты ждешь? Беги и принеси! Все неси!
Янушек помчался на другой берег, светя фонариком и гулко топая по мосту. Взмокший от волнения Зигмунт изо всех сих сжимал в руках удилище, не очень понимая, куда же следует смотреть. Поплавок был не в счет, а как поймешь, уцепился уже рак за лягушку или нет? Шпулька то и дело соскальзывала по скользким прибрежным корням и тыкалась ему в спину, бормоча что-то о сетке. Тереска с огромным трудом отцепила от своей удочки леску, запутавшуюся в ветвях во время замечательного броска. Зигмунт не выдержал и осторожно поднял удочку. Из воды показалась одиноко болтавшаяся на крючке лягушка. Пришлось опустить ее назад.
— Не свети так, может, они боятся! — прошипел он сердито.
— Наверное, надо подождать, — предложила Тереска.
Погасили фонарики и принялись ждать в темноте, лишь слегка разгоняемой отблесками костра на том берегу. Вернулся Янушек с полным пакетом лягушек. Тереска выбрала среднюю по размерам, насадила на крючок и по примеру Зигмунта осторожно опустила в воду чуть дальше.
Откуда-то издалека донесся нарастающий шум автомобиля. Машина подъехала и, судя по звуку, остановилась где-то совсем рядом. Мотор умолк. Зигмунт включил фонарик и начал вытаскивать удочку.
— Не сейчас! — яростно прошипел Янушек каким-то чужим голосом. — Погаси!
— Почему? — удивился Зигмунт, но послушно погасил фонарик и опустил удочку в воду.
Янушек издал несколько странных хриплых звуков, как будто он чем-то подавился. Зигмунт продолжал нетерпеливо допытываться:
— В чем дело, черт побери? Почему не сейчас? Янушек явно боролся с собой, чего в темноте никто не заметил.
— Потому... Ну... Рано еще...
— Откуда ты знаешь? Надо посмотреть.
— Только не сейчас! Не слышишь? Какая-то машина проехала.
— Ну и что? Какое тебе дело до всяких проезжающих машин?
— Но она остановилась! Мало ли... Откуда ты знаешь, кто это... Может, какие... Следят...
— Здесь не заповедник. Бояться нечего.
— Ну, все-таки. Остановились... Подозрительно... Оно, конечно, все равно, но пусть нас лучше не видят.
— Давай подождем, какая тебе разница, времени у нас предостаточно, — примирительно шепнула Тереска. — И впрямь кто-то подъехал.
Шпулька в обмене мнениями не участвовала, так как из-за охватившей ее паники полностью лишилась дара речи. Машина в лесу, в ночной тишине, и так близко... Кошмар! Откуда она здесь взялась? Подозрительно, конечно, подозрительно! В темноте все подозрительно. Мало ли кто там притащился, в этой темноте.
Все сидели неподвижно и молча, словно заразившись испугом Янушека.