Ну разве это не смешно?
Джейк опустил на колени кипу вырезок и растерянно уставился на нее, с трудом осмысливая все ею сказанное.
– Что, это все действительно выглядит так нелепо? – Он задумчиво почесал в затылке – жест, которого она никак от него не ожидала – и проговорил: – Знаете, я… Ну, как вам объяснить?.. Вы будто нарисованы на дальнем плане.
– Как прикажете вас понимать? – ошеломленно спросила Кэтрин.
– Черт, если б я сам знал! Наверное, вы в этом и виноваты. Выглядите вполне реальной женщиной, но вас будто нет. Вы вот стоите тут, на вас совершенно ординарное платье, и все же…
– Что плохого вы нашли в моем платье? – возмутилась Кэтрин, осмотрев свое темно-синее платье с белым, ажурной вязки лифом, которое весьма удачно сидело на ней и очень ей шло. – Я надела его по случаю ланча со своим редактором. Оно красивое и цвет мне идет. Это вам не какое-то старомодное тряпье. Я купила его на Бонд-стрит для особых случаев.
– Да разве я что говорю? Очень красивое платье, – с самым серьезным видом заверил ее Джейк. – Мне нравится. Просто я каждый раз удивляюсь, видя вас в обычной одежде.
Вот и опять она удивила его. Эта вспышка типично женского негодования по поводу недооценки ее платья совсем, казалось бы, не в ее стиле. Однако в ней и это было.
– Ах! Так вам больше нравится то платье, в котором я вторгалась на вашу территорию?
Глаза Кэтрин вновь озарились улыбкой.
– Вы его сами сшили?
– Я? Нет, конечно! – Улыбка опять погасла. – Его создала моя приятельница, мы знакомы с ней еще по школе искусств. Она профессиональный модельер. Я пару раз демонстрировала ее модели, и она отдала мне это платье.
Чтобы что-нибудь сказать, Джейк с умным лицом сделал отнюдь не умное предположение:
– Видно, она потратила на него не очень много времени.
– Опять ошибаетесь. Такие вещи с ходу не делаются. На прошлой неделе она показывала свои модели в Париже. Там было и несколько всемирно известных модельеров. Так что это платье смело можно рассматривать как авторскую работу.
Кэтрин пронзила его победным взглядом, и Джейк спросил себя, как это он умудрился ввязаться в подобный разговор и, главное, как ему теперь из него выпутаться. В этот момент он не хотел ничего, кроме мира. Он и вообще не хотел сейчас разговаривать. Его голова слишком была занята тем, что он обнаружил. Даже выходить сегодня из дому ему расхотелось.
Он вовсе не шутил, говоря, что она будто нарисована на дальнем плане, и, хотя тогда не нашел этому объяснения, теперь начинал понимать. Не время сейчас приближать ее и говорить на бытовые темы. Тем более что у него слишком мало знаний для дискуссии о моде. Единственное, что ему нужно, это чтобы она находилась от него на таком расстоянии, с которого до него будет доноситься ее голос и звуки ее движения.
– Так вы не приготовите чай?
Кэтрин усмехнулась.
– Попробую. Знаете, пока вы занимались своими делами, я посмотрела в окно. Здесь у вас великолепные виды.
– В самом деле? – рассеянно проговорил Джейк, возвращаясь к своим вырезкам.
Услышав через какое-то время ее возню на кухне, он с облегчением перевел дух. Теперь можно полностью посвятить себя изучению этих пожелтевших газетных клочков, которые годами копились у него на всякий случай.
В качестве фигурки на дальнем плане Кэтрин была совершенна. Полностью поглощенный своими делами, он в то же время не был одинок. С Джиллиан ему не очень-то нравилось разделять эту квартиру. Он и вообще не особенно любил, когда вокруг толкутся люди. Но сейчас с удовольствием, довольно непривычным, ощущал присутствие Кэтрин, выражавшееся в звуках, долетающих из кухни. Не было того мертвящего безмолвия, которое обычно царит и его пустой квартире.
Чтение вырезок вернуло его к тому времени, когда он окончил университет и совсем зеленым хроникером вошел в мир прессы. Он начинал с новостей. Мог бы так и остаться вечным репортером, но у него появились великие замыслы. Джейк был прирожденным охотником, он любил охотиться за «сильными» фактами.
И вот однажды его внутренний локатор уловил нечто весьма перспективное. В один прекрасный день он возвратился с ланча в редакцию, а там его ждал человек с рассказом о делах контрабанды. Контрабанда показалась ему не такой заурядной темой, как наркотики или валютные махинации. Кроме того, у визитера была сломана рука и следы побоев на лице. Он пришел, чтобы мстить.
Предметами контрабанды были мебель, медицинские препараты и транспортные средства, и все это принадлежало английским вооруженным силам в Германии. В Британии транспортные средства ремонтировались и перекрашивались, препараты обретали иную упаковку, а мебель ошкуривалась и заново полировалась, после чего все шло на продажу.
Джейк смотрел на дюжего человека, сидевшего перед ним, понимая, что это один из преступников. И оказался прав, что подтвердил и сам визитер, правда, с маленькой поправкой: он бывший преступник. Заправлял всеми делами некто Ренфрей, капитан Джайлз Ренфрей. И сердитый бывший преступник поведал, что был зверски избит за то, что пытался провернуть кое-какие дела для себя лично.
Редактора, с которым работал Джейк, эта история не тронула. Он сказал, что у них нет никаких доказательств, и отказался предоставить Джейку возможность поискать эти доказательства. Репортеры обычно подчиняются своим редакторам. Но Джейк не пожалел своего собственного времени и набросал кое-какие заметки.
Имя человека, заправлявшего контрабандой, застряло в памяти Джейка, ибо тот, кто пустился в столь рискованное мероприятие, заслуживал особого внимания. Джейк даже взял за привычку вырезать из газет все, что хоть как-то затрагивало этот вид преступной деятельности. Интересно, что никто из этих деятелей ни разу не попался. Создавалось даже впечатление, что дело с контрабандой – чистейшей воды мистификация.
Но вот однажды, уже многие годы спустя, это имя вновь напомнило ему о себе, мелькнув на страницах одной известной ежедневной газеты. Джайлз Ренфрей. Без прежнего звания, одно только имя. Джейк прочитал эту статейку с большим интересом. Ренфрей теперь был богатым промышленником, интересующимся политикой и быстро поднимающимся по социальной лестнице.
Имя не особо известное, но запоминающееся, и Джейк цинично подумал, что человеку, нажившему свое богатство таким способом, следовало бы сменить имя.
Потом, просто из любопытства, Джейк следил за продвижением Ренфрея. Ему интересно было, как можно подняться от армейского капитана, который воровал казенное добро, до капитана большой индустрии?
Сам Джейк тоже не стоял на месте, он больше не работал репортером, собирающим где только можно всякие мелкие новости, а начал писать политические романы. Его произведения завораживали читателя документальной интригой, поскольку свою работу автор основывал на богатом опыте политического журналиста.
Если не считать его жуткого промаха с женитьбой на Джиллиан, жизнь его, в основном, складывалась весьма удачно. Но так продолжалось до тех пор, пока он не решил написать роман, основанный на реальных фактах из жизни преступника, который в конце концов взбирается чуть ли не на самую вершину власти. Почтенный министр с прошлым, сокрытым во мраке неизвестности. И Джайлз Ренфрей был первым, кто пришел ему на ум в качестве прототипа.
Джейк отложил стопку вырезок и взял чашку с чаем. Чай был холодным.
– А чего вы ждали? – спросила Кэтрин, когда он поморщился и отставил чашку.