Он должен был закончить школу в двадцать пять лет и при известной удачливости дотянуть до двадцати шести, чтобы избежать призыва. Он вполне понимал ценность отсрочки, которую обеспечивала учеба, и не испытывал ни малейшего желания участвовать в полицейской акции во Вьетнаме.
Всего два месяца назад, после инцидента в Дананге, американская авиация впервые бомбила Вьетнам после долгих лет присутствия там в качестве военных советников. – По правде говоря, я не вижу себя во Вьетнаме или в любом другом местечке, похожем на него. А что тебя тянет в Корпус мира, Пакс?
– Я уверена, что мне нужно именно туда. Я просто хочу увидеть мир и почувствовать настоящую жизнь, – серьезно ответила она, и Габби оставила их вдвоем продолжать этот разговор. – Я провела всю жизнь среди людей, пекущихся только о собственном удовольствии, и ни о чем больше. Я не хочу жить, как они. Мой отец заботился о людях как только мог. Я думаю, он поступил бы так же и сделал много больше для них, если бы имел такую возможность и в свое время не женился.
– Наверное, он прекрасный человек, – тихо сказал Питер, заметив, как смягчилось лицо Пакстон, когда она рассказывала об отце.
– Он был… – Комок встал у нее в горле. – Я очень любила его. Моя жизнь очень изменилась… после его смерти.
– Почему? – Его голос прозвучал в ночи так нежно, он так остро сопереживал ее рассказу, и так любил ее, что сам, как и Пакстон, иногда пугался этого.
– Моя мама и я… ну, мы слишком разные люди… – Она не хотела говорить большего, не было смысла в этой жалобе. И это прозвучало бы слишком больно – то, что она всегда знала, что мать не любила ее.
– И поэтому ты собралась в Корпус мира? Чтобы быть подальше от нее?
– Нет, – улыбнулась Пакстон. – Но в Беркли я приехала как раз поэтому. – Она была искренна с ним, вернее, они были искренни друг с другом. Иначе такие люди, как Пакстон и Питер, просто не умели общаться.
– Я рад, что ты это сделала, – сказал он, его губы коснулись ее губ. Они лежали на полу, повернувшись друг к другу и поддерживая головы ладонями.
– Я тоже, – шепнула она в ответ, и он обнял ее. Так они и целовались, пока вдруг Габби не открыла дверь ванной комнаты и не выглянула оттуда с очень заинтересованным видом.
– Эй, друзья, вы пойдете спать сегодня вместе или по отдельности или вы собираетесь провести здесь ночь, лежа на полу и обнимаясь? Мне‑то все равно, я просто хочу знать, ждать мне Пакс или ложиться спать.
Питер тяжело вздохнул, а Пакстон рассмеялась и откатилась от него, волосы ее разметались, щеки порозовели от поцелуев.
– Господи, ну как тебе объяснить, что нельзя так грубо ломать людям кайф, Габриелла. – Питер знал, как ненавидела сестра это имя, и использовал его для воспитания. – Как меня угораздило влюбиться в соседку собственной сестры? – Он поднялся и протянул руку Пакстон. – Я думаю, тебе хорошо бы поспать немного, малыш. Если эта болтушка позволит тебе это сделать. Я не знаю, как ты терпишь ее.
– Я просто засыпаю, если устала.
– А она все продолжает болтать. – Они опять рассмеялись, потому что это была истинная правда. Он поцеловал Пакстон на прощание и ушел. Как только он исчез, Габби напала на нее:
– Это серьезно, Пакс?
– Не глупи, мы знаем друг друга шесть недель, и перед нами целая жизнь. Ему еще три года учиться в юридической школе, а мне целых четыре. Что может быть серьезным? – В глубине души она знала, что это всерьез, но не хотела признаваться в этом ни себе, ни Габби.
– Ты не знаешь моего брата. Я никогда не видела его таким.
– Ты не знаешь моего брата. Я никогда не видела его таким. Он действительно заботится о тебе. Я думаю, он любит тебя. – И затем продолжила с пристальным, заговорщицким прищуром:
– Он уже признался тебе в любви?
– Ради всего святого… Конечно, нет…
Ему и не надо было делать этого. Пакстон знала, что Габби была права. Пакстон никогда в жизни не чувствовала ничего подобного. Но это счастье свалилось совсем не вовремя. Сейчас в мечтах Пакстон поиск мужчины стоял на последнем месте.
– Почему все происходит наоборот? – рассуждала Габби по дороге в постель. – Я мечтаю найти мужа, а ты нет. И что же? У тебя налицо Питер, который явно влюбился и чуть ли не делает предложение, а у меня? Ничегошеньки подобного! Один жалкий тип с волосами до плеч, который хочет поехать в Тибет со мной следующим летом, если я оплачу ему авиабилеты. А у других в это время просто рог изобилия какой‑то!
– Это карма, – выдохнула Пакстон, укладываясь в темноте в постель и слушая Габби.
– А это кто еще? Это не тот парень из Свободы слова?
– Нет, это такая вещь, о которой постоянно толкует Давн.
Карма. Судьба. Рок.
– Ну, тогда это что‑то вроде снотворного. Господи, ты слышала вчера, как ей было плохо. Я думала, она умирает.
– Может, она беременна? – предположила Пакстон.
– Интересно, как это она умудрилась забеременеть? Ведь она все время спит.
Посмеявшись, они отвернулись друг от друга и заснули. Это был единственный случай, когда Габби так быстро отключилась.
Она достаточно наговорилась за вечер, завтра утром ей надо было идти на занятия по современной музыке. После этого у нее планировалась еще куча дел. Через день в университете был карнавал по поводу праздника Всех Святых, она хотела успеть сделать себе костюм. Она собиралась предстать в наряде тыквы, сшитом из золотого ламе.
В этот день Вьетконг атаковал авиабазу Бьенхоа в пятидесяти милях от Сайгона, и первое серьезное военное сооружение США было разгромлено.
Пятерых американцев убили и семьдесят шесть были ранены. Джонсон, однако, не дал приказ на ответный удар. Он предпочитал не предпринимать активных действий, особенно накануне выборов. Его основной соперник – Голдуотер – поклялся разнести все к чертовой матери и окончить присутствие во Вьетнаме победой над Севером. Джонсон, наоборот, обещал не втягивать страну в пучину военного конфликта, именно это и хотели услышать американцы. Третьего ноября Джонсон одержал внушительную победу. Страна ответила отказом на угрозу Голдуотера втянуть ее в войну.
На следующей неделе Питер спросил Пакстон, как она собирается провести День Благодарения.
– Никак.
Ехать домой на пару дней – слишком далеко и дорого, хотя праздник Благодарения без индейки, приготовленной по особому рецепту Квинни, это уже не праздник. Пакстон старалась не думать об этом и решила использовать праздники для подготовки к тесту по физике, А съесть сандвич с индейкой она сможет в кафетерии, если на забудет об этом.
– Я хочу предложить тебе поехать к нам домой. Я сказал об этом на прошлой неделе маме, и она сразу согласилась, если ты ничего не имеешь против комнаты для гостей. Это позволит тебе немного отдохнуть от ночной болтовни Габби.
– Я уже научилась пропускать ее мимо ушей, – весело ответила Пакстон. – Ты уверен, что я не буду в тягость твоим родителям?
– Конечно, нет. Ведь для этого существует День Благодарения. Люди вместе объедаются, а потом смотрят футбол. Кстати, я собираюсь с папой пойти на матч в субботу, мне было бы приятно, если бы ты пошла с нами. Думаю, в пятницу мы могли бы съездить на побережье.
– Было бы замечательно. – Она улыбнулась.