Как только обед завершился, Пакстон побежала на кухню и, оставшись одна с Квинни, зашептала:
– Господи Боже мой, она такая чопорная и строгая, я не представляю, о чем Джордж с ней говорит? – Но на самом деле Аллисон была именно той женщиной, какая нужна Джорджу – идеальная южанка. Он был достойным сыном своей матери. – А что мама думает о ней? – Пакстон было любопытно, но Квинни пробурчала:
– Я не знаю, она мне не, говорила.
– Вероятно, это то же самое, что смотреться в зеркало…
Или она не замечает этого?
Остаток вечера был невыносимо скучен, как и все время ее пребывания дома. Они ходили в церковь в Сочельник и утром в Рождество. Она встретила некоторых своих друзей и была поражена, узнав, что две одноклассницы, решившие не поступать в этом году в колледж, успели выйти замуж, а еще одна, вышедшая замуж еще в июне, уже беременна. Пакстон чувствовала себя слишком юной, чтобы даже подумать о такой ответственности, а они на всю жизнь привязали себя к мужьям и детям.
Она опять вспомнила о Питере, о котором постоянно думала все эти дни. Он звонил ей каждые несколько дней, но, так как Пакстон все время брала трубку сама, никто не знал, как часто это происходит. Однажды к телефону подошла мать и заметила, что ей кажется странным, что парень из Калифорнии звонит все время. Она лишь надеется, что это не значит ничего неприятного. «Неприятным» в ее представлении мог быть только роман с молодым человеком не из Саванны.
Пакстон побывала в редакции городской газеты. Несмотря на то что мистер Вильсон предложил поговорить о ней с главным редактором, она не воспользовалась такой возможностью и сама договорилась о работе летом во время каникул. Она позаботилась об этом без особой радости, теперь все, что могло отдалить ее от Питера, действовало угнетающе. Предстоящая летняя разлука доставляла ей беспокойство: Пакстон не хотела целиком быть зависимой от него, она так много собиралась сделать в жизни, чтобы выполнить обещания, данные самой себе. Правда, он обещал ждать ее, и она верила Питеру. Он повторил это обещание, когда звонил в Саванну на Рождество.
Пакстон согласилась уехать из дома перед Новым годом, поддавшись уговорам Питера. Мать так была занята Джорджем, Аллисон и собственными друзьями, что не придала этому решению Пакстон никакого значения. Когда Пакстон объявила, что хочет провести новогоднюю ночь вместе с друзьями из колледжа, мать ответила, что это нехорошо по отношению к ней, но спорить не стала. В день отъезда она все утро проговорила с Квинни на кухне. Няня опять подхватила свой ежегодный кашель, и Пакстон взяла с нее обещание непременно сходить к врачу.
Матери надо было к парикмахеру, поэтому она попрощалась заранее. Джордж отвез Пакстон в аэропорт. Прощаясь с ним, она передала свои наилучшие пожелания Аллисон. Джорджу показалось это фамильярным.
– У вас ведь серьезные намерения насчет друг друга? – не смогла не полюбопытствовать Пакстон об их связи. Брат ненавидел само это слово «связь».
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал он ледяным голосом, и она не сдержала улыбки. Ему стукнул тридцать один год, и, если он до сих пор не понимает, о чем она говорит, – это тяжелый случай. – Не подобает девушке спрашивать об этом.
Она снова подумала, насколько проще и душевнее были отношения между Питером и Габби, чем между ней и Джорджем.
– Я думаю, ты действительно нравишься ей, и она нравится маме, – это все, что она могла сказать. Не хотелось врать, говорить, что Аллисон ей по душе.
– Надеюсь, так оно и есть, – растерянно произнес он, молясь про себя, чтобы сестра перестала задавать вопросы.
– Береги себя. – Она поцеловала его в щеку, без лишних слов взяла сумку и пошла к самолету, на прощание помахав рукой.
Питер во многом помог ей, она уже не могла заставить себя играть в их спектакле, изображать застывшие чувства по кем‑то придуманным правилам, участвовать в бесконечных молчаливых обедах. А Джордж, смотря ей вслед, сожалел, как испортила его сестру Калифорния.
В аэропорту ее встречал Питер. Едва самолет приземлился в Сан‑Франциско и она сошла на землю, он подбежал к ней, поднял на руки и приник к ее губам. Так он и держал ее, они смеялись и целовались на глазах у прохожих, улыбавшихся, глядя на них. Было приятно смотреть на влюбленных молодых людей и вспоминать, когда ты сам был таким.
– Господи, как я соскучился по тебе, – глубоко вздохнул он, все‑таки опустив ее на землю, и они пошли, держась за руки, за багажом. – Я думал, не выдержу больше и минуты без тебя.
– Я тоже больше не могла ждать. – Она вся светилась от радости.
– Как дела в Саванне?
– Ужасно! – Она рассказала ему все об Аллисон, Джордже, ее летней работе и все, что говорила Квинни, и с сожалением – о том, как замкнута и далека была от нее мать. – Я думаю, она до сих пор не может мне простить, что я уехала в Беркли Впрочем, она все время была такой, просто теперь мне есть с чем сравнивать. – Она имела в виду семью Питера.
– Не расстраивайся, малыш. Теперь у тебя есть я.
Это было смелое заявление, и оно тронуло ее до глубины души. Но небольшая частичка сомнения у нее все равно оставалась. А что, если она изменит свое мнение, или уедет, или влюбится в другую… Она хорошо знала, как опасно любить кого‑то без остатка. Судьба преподала ей этот урок много лет назад с человеком, которого она любила так сильно и который был для нее всем, а потом все это рухнуло в один день, когда его самолет разбился.
– Что мы будем делать сегодня вечером? – спросила она со счастливой улыбкой. По большому счету ей было все равно, что они будут делать, главное, чтобы были вместе. Она ни разу в жизни не была такой счастливой. Может быть, ее подруги в Саванне правы, поспешив выйти замуж и родить детей. Она рассказала Питеру, какое странное чувство появилось у нее при встрече с ними, и он понял, что она еще не готова последовать их примеру. Он понимал ее с полуслова, и она не могла любить его сильнее, чем в то мгновение, когда они сели в машину и начали целоваться – до тех пор пока совершенно не опьянели от этого занятия.
– Что же мы будем делать вечером? – Он пытался заставить себя размышлять, а она смеялась над ним. – Я собирался вернуться в Тахо вечером, чтобы мы могли провести там выходные. Но вчера была буря, и закрыли перевал. Мы можем подождать до завтрашнего утра и, если откроют перевал, отправимся туда. Как насчет еды? Хочешь, сходим куда‑нибудь поужинать или посидим в кино?
Он вез ее в город. А она решала, где будет ночевать: у себя в общежитии или в комнате для гостей у них дома. Родители были еще в путешествии, вся прислуга отпущена на праздники, он настаивал на том, что нет причин, мешающих ей переночевать у него.
– Ты думаешь, мы будем вести себя прилично? – напрямик спросила она.
– Ты хочешь, чтобы мы вели себя прилично? – вопросом на вопрос ответил Питер, нежно держа ее руку.
– Я вообще не знаю, что я хочу, Питер. Я считаю, нам нужно подождать… Но я посмотрела на своих подруг и подумала, может быть, я глупо веду себя?..
– Не смотри ты на них, – ласково сказал он. – Посмотри на меня и па себя. Я сделаю все, что ты захочешь.
Она с благодарностью взглянула на него.
– Я буду спать в комнате для гостей. – Ей не хотелось ночевать одной в пустом общежитии. На самом деле ей хотелось свернуться калачиком рядом с Питером в постели. И она хотела еще большего, но была уверена, что лучше не делать этого.