Но туг же заметила, что сестра не взяла ни книг, ни бумаги, ни перьев. И нелепо идти в библиотеку так рано. Брови ее нахмурились.
— Мэгги, — серьезно начала она, — если есть нечто такое, что…
— Только не от тебя! — воскликнула Мэгги. Не трудно было притворяться обиженной. Именно так она себя и чувствовала. — Пожалуйста, Скай, не делай этого. Мама и Джей Мак настолько уверены, что со мной что-то не так, что все время наблюдают за мной. Я чувствую себя раздавленной в собственном доме. Не могу никуда выйти без расспросов.
— Ты никуда и не выходила, — напомнила ей Скай. — Уже много недель. С тех пор, как сказала Джею Маку, что не собираешься замуж за Коннора Холидея. Можно подумать, ты боишься случайно встретить его.
— Не говори ерунды. Он, вероятно, уже вернулся к себе на ранчо.
— Ну, если и вернулся, то ненадолго. Джей Мак готовится завершить сделку с Раштоном. Ранчо «Дабл Эйч» все-таки не будет принадлежать Коююру.
Мэгги на мгновение прикрыла глаза, почувствовав, как ее снова захлестнуло смутное чувство вины. Несколько недель назад она призналась себе, что каким-то образом виновата в том, что Коннор потеряет свою землю, но все же у нее не было ясного представления, почему это так.
— Оно никогда не принадлежало Коннору, — резко ответила Мэгги сестре. — Оно принадлежало его отцу.
Скай нахмурилась:
— Ты стала другой, Мэгги. Что-то не…
— Я иду в библиотеку, — Она выскользнула за дверь и решительно закрыла ее за собой.
Воздух был напоен запахами раннего лета. День выдался теплый, слегка влажный, в воздухе витал аромат цветущих садов. Легкая шаль Мэгги была более теплой, чем необходимо, но она поплотнее натянула ее на плечи, холод проникал под одежду. Она вышла из дома, стараясь развеяться, но все равно чувствовала себя раздавленной. Старалась убежать от самой себя, от собственных мыслей, от чувства ужаса, который пригибал ее к земле и вызывал то апатию, то оцепенение.
Ей не хотелось думать о том, куда она идет и что ее ждет там, но понимала, что у нее почти не осталось выбора. Она не могла по желанию стать бесчувственной.
Мэгги Дэннехи опустила голову и сгорбилась, подходя к большому каменному дому на северо-восточном углу 52-й улицы и Пятой авеню. Резиденция мадам Рестель была претенциозной, построенной задолго до того, как богатые жители начали переселяться в предместья. То, что в число обитателей Пятой авеню теперь входила самая известная и дорогая специалистка по абортам в Нью-Йорке, было предметом тихого скандала. Ее не пускали в приличное общество, но зато она была знакома с интимной стороной его жизни. После более чем тридцати лет практики она внушала страх и поэтому была защищена.
Мэгги поспешно поднялась по ступенькам парадного входа, радуясь, что еще очень рано и на обычно оживленной магистрали почти нет движения. Она позвонила, и ее почти сразу же впустили, Мэгги тревожно ждала в пышно обставленной гостиной, отделанной пурпуром и золотом. Часы отсчитали тридцать долгих минут, прежде чем мадам Рестель вышла к ней.
Мэгги встала, когда вошла мадам Рестель. Ее пальцы нервно теребили складки платья.
— Вам не следовало приходить сюда, — высокомерно сказала она.
Это была стройная женщина, с величественной осанкой, которая делала ее выше ростом и значительнее. Бледную кожу на лице прорезали тонкие морщинки, особенно вокруг рта, где они подчеркивали решительное и мрачное выражение лица. Ясный и острый взгляд ее глаз был откровенно оценивающим, мудрым и хитрым.
— Это мой дом. У меня есть кабинеты на Чемберс и Гринвич-стрит. Я их рекламирую.
— Я… я не знала, — смущенно ответила она. — Знала только, что вы здесь живете.
— Тогда это светский визит? — холодно спросила мадам Рестель.
— Нет.
— Нет.
Разумеется, нет. И не может им быть, не так ли? Мы никогда раньше не встречались. — Она выжидательно замолчала, желая услышать имя, при надлежащее этому деликатно очерченному личику стоящей перед ней девушки.
— Вам обязательно знать мое имя?
— Naturallement. Вы же знаете мое. Знание вашего — моя лучшая защита.
Мэгги даже не пришло в голову попытаться солгать, она совсем не умела этого делать.
— Мэри Маргарет Дэннехи.
Мадам Рестель и глазом не моргнула. Со свойственной ей прямотой сказала:
— Одна из незаконнорожденных дочерей Джея Мака Уорта. — Увидев удивление Мэгги столь быстрым узнаванием, добавила: — Я нахожу забавным знать тайны других людей.
Мэгги ощетинилась, ее большие зеленые глаза ярко вспыхнули.
— Вряд ли мои сестры и я относимся к тайнам, поскольку Джей Мак никогда не пытался скрыть наше существование.
— И по-видимому, никогда не пытался от вас избавиться, — жестко сказала мадам. — Не сомневаюсь, что не ваша мать послала вас ко мне.
При упоминании о матери Мэгги побелела. Ноги ее подкосились.
— Садитесь, пока не упали. — Мадам Рестель позвонила, чтобы принесли чай. Когда чай появился, она налила чашку Мэгги, но сама пить не стала. — Выпейте все, — приказала она. — Это вернет румянец вашим щекам. Вы в последнее время похудели?
— На несколько фунтов, по-моему.
— Судя потому, как сидит на вас платье, я бы сказала, фунтов на десять. А ведь у вас нет ничего лишнего. Вы специально старались сбросить вес?
Мэгги покачала головой. Она заметила, как хитрые глаза мадам посмотрели на ее чашку с чаем. Мэгги быстро сделала глоток.
— Так-то лучше, — одобрительно произнесла мадам. — Так вы не пытались скрыть тот факт, что беременны?
— А я беременна?
— Разве вы не знаете?
— Поэтому я сюда и пришла. — Мэгги сделала большой глоток чаю и на этот раз обожгла себе рот.
— Вы пришли сюда выяснить, беременны ли вы? — медленно спросила мадам, едва в состоянии в это поверить.
— А мне не следовало?
— Большинство женщин сперва идут к врачу или ждут, пока не узнают совершенно точно.
— Но я не могу пойти к своему врачу. Он друг нашей семьи, а я не хочу, чтобы кто-либо узнал.
— Поэтому вы пришли сюда.
— Правильно. — Она отставила чашку с блюдцем. — Вы мне поможете?
Мадам Рестель пристально посмотрела на гостью. Дочь Джона Маккензи Уорта. Хорошенькая насмешка! Этот человек добрый десяток лет пытался выкупить ее собственность и выжить ее с Пятой авеню. Он много лет открыто поддерживал связь с любовницей и прижил пятерых незаконных дочерей. И при этом он не только принят обществом, но один из его лидеров. Ей очень понравилась возможность сделать его обязанным ей. Мэри Маргарет Дэннехи. Слишком лакомый кусок, чтобы его упустить.
— Пойдем со мной, девочка, и возьми с собой чай.
Мэгги вышла через боковой ход примерно через час.
Она была слишком ошеломлена, чтобы наклонять голову или горбить плечи, слишком бесчувственна, чтобы понимать, какому риску подвергнется, если ее увидят. Она могла думать только о пакетике, который сунула ей в руку мадам Рестель после осмотра. Действующие наверняка французские пилюли. Мэгги не знала, чего она больше боится — воспользоваться или не воспользоваться ими.
Берил Холидей открыла парадную дверь, потому что стук раздался как раз в тот момент, когда она проходила мимо. Ее беспокоило, что из пяти слуг в доме ни одного не оказывалось в нужный момент для выполнения тех небольших обязанностей, которые, по ее мнению, были исключительно в их ведении. Она дала себе слово еще раз поговорить об этом с Раштоном. Это все специально, думала она, не просто совпадение. Слуги не уважают собственную хозяйку.
— Да? — спросила она. — Что я могу для вас сделать?
— Вы, наверное, миссис Холидей.