— После того блаженства, которое мы оба испытали, могли быть и результаты. Меня беспокоило твое здоровье.
— Как вы могли узнать!.. — воскликнула я. Брови его взметнулись вверх, а глаза сверкнули от удовольствия.
— Значит, да? — воскликнул он. — Значит, это действительно так?
Он попытался взять меня за плечи, но я отпрянула.
— Боже мой! — закричал он. — Я знал это! Клянусь, ты предназначена рожать сыновей! Я почувствовал это еще той ночью, в гостинице, ты и я, вместе…
Он откинул назад голову и захохотал. Это был победный хохот. Я отступила дальше и пожалела, что не позвала матушку.
— Ты уверена? — спросил он.
— Я уже сказала матушке.
Брови его опять поднялись. Они были широкими, кустистыми, вразлет.
— И что она говорит?
— Вы должны уйти, — сказала я. — Я не желаю вас видеть!
— Не хочешь видеть отца своего ребенка?
— Это надо забыть! Я уезжаю, мы так решили.
— Уезжаешь? Куда?
— Я не собираюсь вам этого говорить.
— Уезжаешь… с моим ребенком? Я воскликнула в отчаянии:
— Умоляю вас, оставьте меня в покое! Ведь вы уже достаточно причинили мне зла. Никогда больше не попадайтесь мне на глаза!
— Я приехал сюда сделать тебе предложение, — сказал он.
— Это весьма благородно с вашей стороны, — заметила я с сарказмом.
— Я — человек долга.
— Этот долг можно не считать. Вы можете загладить вину тем, что уйдете и никогда больше не появитесь в моей жизни.
— А ребенок?
— О нем позаботятся. Он никогда не узнает, что его мать была невинной девушкой, которую опоили, чтобы удовлетворить похоть жестокого человека.
— Я хочу заботиться о тебе и о ребенке. Мы немедленно поженимся. Нага сын родится немного раньше срока, с точки зрения приличий, может быть, но нас это не должно особенно беспокоить.
— Каким же образом я могла бы выйти за вас замуж?
— Очень просто, я мог бы сегодня же привезти священника. Чем скорее, тем лучше, ради нашего ребенка!
В дверь тихонько постучали, и в комнату вошла Дженнет, неся вино и пирожные. На щеках ее появились приятные ямочки, будто для нее было большим удовольствием прислуживать такому джентльмену Я заметила также, что, хотя она и была уже не первой молодости, он обратил на нее внимание. Думаю, ее безмерная чувственность как нельзя лучше совпадала с его. Я сказала:
— Дженнет, пожалуйста, скажи матушке, что сквайр Колум Касвеллин здесь, и попроси ее прийти как можно скорее.
Колум лукаво посмотрел на меня, как будто знал, что это был крик о помощи. Когда Дженнет ушла, он укоризненно заметил:
— Нам не нужна твоя матушка, чтобы решить наши дела.
— Я не хочу оставаться с вами наедине.
— Мы же были с тобой наедине, вспомни ту незабываемую ночь!
— Как вы смеете так говорить! Будто… я принимала в этом участие!
— Но ты же принимала в этом участие, ты не пыталась бежать?
— Как я могла?
— Это было бы непросто, уверяю тебя, но ты, правду говоря, и не испытывала отвращения, я что-то разбудил в тебе, что-то, чего ты никогда не забудешь. Вот почему ты будешь умницей, примешь мое предложение, дашь нашему ребенку имя и родишь мне еще много детей. Мне нужна жена, я хочу сыновей и знаю, что ты мне их дашь.
Вошла матушка. Она встала на пороге, и в ее глазах был гнев.
— Как вы смели прийти сюда? — резко спросила она.
Он насмешливо поклонился.
— Мадам, — сказал он, — я приехал справиться о здоровье вашей дочери и предложить ей руку и сердце.
— Руку? — воскликнула она.
— Но это же естественно, поскольку, как вы знаете, мы уже были близки и есть результат.
— Если бы мой муж был здесь… — сказала матушка.
— Его нет? А я хотел его видеть.
— Для вас это плохо бы кончилось.
— Мадам, вы несправедливы! Я приехал к вам, чтобы загладить вину и благородным образом все уладить. Я же предлагаю вашей дочери выйти за меня замуж.
Матушка потеряла дар речи. Она посмотрела на меня, но я отвела глаза. Меня не покидала мысль:
«Вот я выйду за него замуж, буду проводить с ним дни и ночи», — и я почувствовала вдруг страшное любопытство, почти желание.
Колум вдруг стал покорным, смиренным, что ему было совершенно не свойственно и придало ему неожиданное очарование.
— Я грешник, мадам! — сказал он. — Скажу вам правду, я увидел вашу дочь в гостинице и, как любой молодой горячий мужчина, пожелал ее. Я плохо вел себя… — Он пожал плечами. — Это своего рода мщение, если хотите, потому что я знал, что она не для меня. На следующий день счастье мне улыбнулось, и мне удалось спасти ее от грабителей. Я весь дрожу при мысли, что с ней было бы, если бы она им досталась. Я спас ее, искал вас, не смог найти и привез ее в свой замок, а там искушение было слишком велико. Я заслуживаю ваши презрение и ненависть, но, мадам, вы же знаете, что это такое, когда тебя охватывает непреодолимое желание! Голос разума умолкает, и ты уже ни о чем не можешь думать, как только об удовлетворении этого желания. Может быть, ваш муж мог бы понять? Я слышал рассказы о нем и думаю, он понял бы. Добрая сторона моей натуры была подавлена, я поступил так, потому что не мог заставить себя действовать по-другому. Матушка сказала:
— Ни один джентльмен так не поступил бы.
— Это, увы, правда, но после этого ваша дочь не выходила у меня из головы. Я намерен просить ее руки и исправить положение. Я знал, что она не сможет мне отказать только в одном случае, и все вышло так, как я надеялся. И я набрался храбрости предложить себя. Я буду лелеять ее всю жизнь, она будет моей почитаемой женой, матерью моих детей, и репутация малыша, которого она сейчас носит, не будет запятнана.
Матушка молчала. По ее взгляду видно было, что она находилась в раздумье. Это был выход из положения. Он был отцом ребенка, он хотел жениться на мне, и если бы я вышла за него, то жила бы близко. И это было бы самое лучшее, если бы не то обстоятельство, что этот человек будет моим мужем.
Она повернулась ко мне:
— Я думаю, моя дочь вам откажет.
— Да, — сказала я, — я отказываю. Я больше не хочу видеть этого человека никогда.
— Ты будешь видеть меня в своем ребенке, — напомнил он мне. — Неужели ты откажешь ему в его имени?
— Мы все устроим, — сказала матушка. — У нас есть возможность сделать это.
— Я предъявлю права на моего ребенка! — воскликнул он.
— Поскольку он был зачат таким образом, вы не имеете права на него, — ответила матушка.
— Отец не имеет права на своего ребенка? Полно, мадам, вы несправедливы!
— Жаль, что вы не думали о справедливости, когда моя дочь была в ваших руках.
— Увы, ваша дочь была так желанна, что мое сознание молчало. И вы повинны в этом, мадам, ибо она унаследовала вашу красоту духа и тела.
— Достаточно! — оборвала его матушка. — Вы доставили нам большую неприятность, а теперь окажете услугу, если уйдете отсюда и сделаете так, чтобы наши пути больше никогда не пересекались.
— Я придумал, — сказал Колум. — Я приеду со священником, и он нас обвенчает, потом я скажу, что ваша дочь и я так полюбили друг друга и нам так не терпелось вкусить прелести брачного союза, что мы не могли ждать пышной свадебной церемонии, которую вы, конечно, хотели бы нам устроить, и тихо поженились в ноябре, держа наш брак в секрете, а теперь, когда вы узнали, вы настаиваете на свадьбе, если это именно то, что вы хотите, мадам.
Я понимала, что она думает об отце. Если рассказать ему такую историю, он примет ее, но, поскольку он надеялся, что я выйду замуж за Фенимора, он будет в таком же «восторге» от зятя, что и матушка.
Она посмотрела на меня.