— Остаться, чтобы вести дом мистера Пениквика? — вскричала она. — О, Китти, как ты могла подумать такое? Он же ненавидит меня!
— Чепуха! — возразила Китти бодро. — Только тебя он и может изводить и запугивать, Фиш! Только представь, как бы он страшно разозлился, если бы ты покинула Арнсайд! Ты только должна твердо держаться. Помни, как он ненавидит незнакомые лица рядом с собой! Если ему вздумается впасть в ярость или кинуть в тебя палкой, стоит только сказать ему, что ты немедленно уезжаешь, как, я уверена, он тут же исправится. — Она поймала тревожный взгляд мисс Фишгард и заметила умоляюще: — Пожалуйста! Фиш, не предавай меня, прошу тебя! Он никогда не позволит мне уехать в Лондон, если ты тоже оставишь его! Только на месяц, Фиш! О, Фиш!..
Тронутая такой пылкостью чувств, мисс Фишгард вытерла слезы и заявила, что никакая сила на земле не заставит ее подвести дорогую детку. Но она сочла своим долгом прибавить, что никоим образом не ожидает изъявлений особой радости мистера Пениквика при известии о помолвке.
— Одно словечко, любовь моя, — проговорила она, все еще судорожно вздыхая. — Я думаю, что с самого начала он намеревался вручить тебя мистеру Джеку! Ты не могла не заметить, как он раздражен тем, что мистер Джек не явился в Арнсайд, и как он желал знать его намерения. Спиддл сказал мне сейчас — не то чтобы я сплетничала со слугами, но ты знаешь их манеру! — так вот, он сказал, что мистер Пениквик в таком исступлении, в каком никогда не был. Он и в мыслях не имел, что мистер Джек не покажется по такому поводу. И я имею серьезнейшие основания полагать, что вы с мистером Фредериком можете встретить сильное противодействие и очень мало вероятности, что дядя согласится на твой предполагаемый визит в Лондон.
Однако когда жених и невеста на следующее утро явились на зов мистера Пениквика в его гардеробную, он удивил их почти настораживающе любезным приемом. Как он принял известие о помолвке, переданное верным камердинером, Спиддл, естественно, не сообщил молодой паре.
К тому времени, когда Китти и мистер Станден (отнюдь не «жаворонок») предстали перед ним, мистер Пениквик успел подкрепиться завтраком и сидел в кресле с полочками у огня в гардеробной, с шалью на коленях и другой на плечах. Его бессильная фигура и полутрясущиеся руки говорили о том, что этим утром он олицетворяет собой старческое бессилие. Но в пронзительном взгляде, который он бросил на свою племянницу, не было ничего старческого.
— Ну, дорогая, — он внимательно глянул на Китти, — мне сказали, я могу пожелать тебе счастья. Да?
— Если вам угодно, сэр, — ответила Китти, покорно наклоняясь к его щеке.
— Да, я и в самом деле желаю тебе счастья! — заявил он решительно. И, обратив проницательный взгляд на Фредди, прикрыл глаза. Лицо его исказилось, возможно, от приступа подагры. — Поздравляю и тебя, Фредерик!
Он снова открыл глаза и еще раз взглянул на удачливого соискателя, но отвел их с видимым содроганием. Это было несправедливо: достопочтенный Фредерик отдал должное моменту галстуком «а-ля трон д'амур», столь же сложным, сколь эффектным. Не один из тех, кто оспаривает звание законодателя мод, многое бы отдал, чтобы изучить последовательность его извивов и несколько отчаянных франтов без колебаний назвали бы гением создателя его жилета. Совсем иначе отнесся ко всему этому великолепию мистер Пениквик.
Дрожащей рукой он достал табакерку, подкрепил силы изрядной порцией «Ната Брауна», энергично чихнул, захлопнул табакерку и произнес с видом человека, который принял решение выполнить мучительный долг:
— Прекрасно, примите мое благословение!
Китти выжидающе смотрела на нареченного, но Фредди, обессилев под устремленным на него завораживающим взглядом, совершенно позабыл свою тщательно вытверженную роль и просто сказал, что чрезвычайно обязан. Поняв, что ей не приходится надеяться на этого беднягу, сдавшегося на милость победителя, Китти решила действовать самостоятельно:
— Да, сэр, Фредди просит меня отправиться на Маунт-стрит, чтобы формально представиться его родителям, если вы не возражаете.
Увидев свою оплошность, Фредди быстро нашелся.
— Скорее всего, забыли ее, — объяснил он. — Хорошо бы им напомнить.
— Идиот! — поежился мистер Пениквик. Его внимательный взгляд остановился на Китти. Последовала пауза.
— Лондон, а? Что вы собираетесь там делать, мисс?
Сердце у Китти застучало.
— Если… если леди Легервуд будет настолько добра, что пригласит меня, сэр, я… я сделаю все, что она пожелает, конечно! — вымолвила девушка.
— Расскажи мне еще! — возмутился мистер Пениквик. — Едешь в город повесничать — вот чего ты хочешь! — Он взглянул на Фредди. — Как там Эмма, твоя мать? Ложа в опере, игра в Карлтон-Хаус? Она была с иголочки, как новенький пятипенсовик, когда я ее видел в последний раз, наверное, пятидесяти фунтов едва бы хватило оплатить то, что она нацепила на плечи. Твой отец позволяет ей прожигать состояние на мишуру!
— Нет, — промямлил Фредди.
— Что значит «нет»? — уставился на него мистер Пениквик.
— Нет, вы не правы, — вымолвил Фредди с неподдельной любезностью. — Гораздо больше, около пятидесяти фунтов стоит только ее платье, а еще перчатки, шляпка и все прочее! Черт, сэр, моя ма не покупает дешевку на Крантборн-Элли! В жизни такого не слышал!
Мистер Пениквик стиснул костяную трость, и его вид на какую-то секунду стал настолько угрожающим, что Китти испугалась, вдруг ее «нареченный» сбежит с поля боя. Но так как мистер Станден в эту минуту обнаружил пушинку на лацкане фрака и осторожно снимал ее, он оставался в полном неведении относительно опасности, которой подвергался. К тому времени, когда он взял на себя труд вновь подарить вниманием двоюродного деда, мистер Пениквик вновь обрел контроль над собой и просто бросил:
— Толстосум твой отец!
— О да, — согласился Фредди.
Мистер Пениквик смотрел на него, прищурясь.
— Надеешься, я отпущу Китти в Лондон? — выкрикнул он внезапно. — Надеешься, матушка будет брать ее на светские вечера?
— Естественно, — сказал Фредди глубокомысленно. — На таких только мать и бывает.
— Гм! — пробурчал мистер Пениквик, угощаясь еще одной порцией табаку. — Ах ты, маленькая кокетка! — хохотнул он неожиданно. — Проклятье, я дам тебе поехать! — Но смех замер, мука исказила лицо, он воскликнул со стоном: — Но ты расточишь мои деньги на туалеты!
— Нет, нет, — пробормотала Китти, сжимая руки. — Только немножко, сэр, обещаю!
— Я не могу этого допустить! — Мистер Пениквик вновь впал в ярость. — Ты меня разоришь!
— Но вы же обещали, если я выйду замуж, то дадите сто фунтов на приданое! — напомнила ему Китти с отчаянием.
Он горестно покачал головой:
— Ты захочешь большего. Важничать по городу! Уж я-то знаю!
— Нет, сэр, я не стану! — заверила она.
— Конечно, станешь, — вмешался Фредди, — я говорил тебе об этом вчера вечером!
— Фредди, пожалуйста, попридержи язык!
— Черта с два! — заявил Фредди, чувствуя себя на твердой почве. — Городскую обновку ты и за сотню не купишь. Думаю, больше чем на одно платье не хватит!
— Что? — пронзительно вскрикнул мистер Пениквик.
— Ну хорошо, может, два, — уступил Фредди, желая подчеркнуть значительность предмета.
— О, дядя Метью, не слушайте его, пожалуйста! — умоляла Китти.
Сообразив, что нанес престарелому родственнику жестокий удар, Фредди пошел на попятную:
— Не с чего выходить из себя, сэр, смею заверить, ма купит Кит немного тряпок.