– Ну? – Ему не нравилось находиться в обществе таких людей, как Боб, дольше необходимого. Это напоминало ему о его подлинных корнях, а напоминание, как огромная волна, тянуло назад в морскую пучину.
– Она – живая копия Анны Хоулт!
Морли словно ударило током. У него перехватило дыхание.
– Все равно как призрак увидел, – добавил Боб и для вящей убедительности поежился.
– Ты уверен? – Морли с отвращением услышал в своем голосе нотки сомнения.
– Я свое дело знаю, сэр. – В ответе Боба прозвучала обида. – Память у меня все равно что капкан. А на эту Хоулт я достаточно насмотрелся, когда следил за Лок...
Морли предостерегающе вскинул руку. Он не желал, чтобы ему напоминали о... впрочем, он думал о своих действиях, как ходах в шахматной партии. О задуманных и исполненных перестановках фигур.
– И еще эти письма, сэр...
– Письма? – быстро переспросил Морли. – Ты о чем?
– Письма на имя Джеймса Мейкписа. В них повторялась одна и та же фраза: «Умоляю сообщать новости о девочках».
Девочки... Морли и думать забыл о девочках. Он, разумеется, был в курсе, что они существовали, но они были так малы и представлялись совсем незначительными в его планах. Они исчезли тогда со своей матерью. Морли всегда думал, что они где-то все вместе – Анна Хоулт и ее дочери.
Но, как видно, это было не так. Мозг его быстро заработал.
– Откуда были отправлены письма?
– Невозможно узнать, сэр.
– Они подписаны?
– Никак нет, сэр.
– Ты их сжег? – спросил Морли.
– Само собой. – Вопрос глубоко уязвил Боба. – Бросил прямехонько в огонь.
Мысли Морли устремились в прошлое.
– Где она сейчас, эта девица, Сюзанна?
– Слышал, как она говорила о Барнстабле. Собиралась поехать туда к тетке. Этакая куколка. Хотела разбить мне голову вазой, – добавил он снисходительно, хотя и несколько обидчиво. – Жалко ей стало своих платьев. Ну так я их ей и оставил.
Девица, должно быть, одна из дочерей Анны Хоулт и Ричарда Локвуда. Как же она оказалась у Мейкписа? Методический ум Морли быстро предложил ему на одобрение два возможных варианта.
Может быть, Мейкпис в своем письме просто блефовал и ничего не знал ни о прошлом Морли, ни о Ричарда Локвуде. Девочку он просто удочерил. И все это чистой воды совпадение.
Но этот вариант он отверг с ходу. Морли не верил в совпадения.
Возможно также, Мейкпис с самого начала знал, что девочка – дочь Ричарда Локвуда, и недавно вдруг ему в голову пришла неожиданная догадка, или же он нашел какую-то нить, некое крайне важное свидетельство.
Но ведь Мейкпис – агент на государственной службе.
Трудно предположить, что такой человек прибегнет к шантажу, если у него на руках осязаемые доказательства. Хотя отчаянное положение и долги способны поколебать здравый смысл.
– Муж у нее есть? У этой молодой особы? – спросил он Боба – Или какая-нибудь родня?
– Никого, сэр. Сам видел, как женишок распрощался с ней прямо в передней. Он никак не может жениться на бесприданнице – он наследник. Она и поехала жить к тетке.
– Какой стыд! – Морли испытал что-то даже вроде сочувствия. С годами он все реже просыпался от кошмарного сна, в котором лишался всего своего состояния. Но письма Каролины, а затем Мейкписа снова напомнили ему о том, что такое бессонница. Шантаж не способствует крепкому сну.
Очень возможно, что Джеймс Мейкпис передал доказательства девице – если они и впрямь существуют. И их она спрятала на себе, вот почему в доме Мейкписа так ничего и не было найдено. Теперь эта Сюзанна Мейкпис осталась без гроша. Что, если, желая раздобыть денег, она воспользуется способом своего отца? Или же, будучи пламенной патриоткой, не передаст ли она сбереженные улики прямиком в руки людей, которые хорошо знают, что с ними делать?
Морли начал было прокручивать в голове варианты развития событий, но остановился. Не стоит все усложнять.
В молодости у него была к этому склонность. Сейчас он устал и хотел лишь мирно окончить жизнь, к примеру, в Суссексе, занимаясь садоводством, а не качаясь в петле. Он обнаружил в себе склонность к садоводству – до сих пор он питал слабость исключительно к старинным домам и дорогой мебели. Странно, ведь садоводство сродни крестьянскому труду. Впрочем, состоятельный человек может себе позволить возделывать бесполезные растения – розы, например. Разведение роз подвело бы итог всему, чего Морли достиг в этой жизни.
Так, работая в саду, он вырывал с корнями сорняки, а потом видел недели спустя, как эти сорняки снова заявляют о себе, все же успев пустить побеги, грозившие погубить клумбу, которую он так тщательно прополол.
Внезапно он понял, что выход абсолютно прост и даже изящен. Сюзанна Мейкпис не что иное, как сорняк. А если и ее сестры вдруг где-то заявят о себе, они тоже сорняки.
– Мистер Морли? Так как прикажете поступить с Сюзанной Мейкпис, сэр?
– Как бы ты ни поступил, Боб, это должно выглядеть как несчастный случай.
Боб, будучи знатоком своего дела, хватал все на лету. Он снова приосанился. Новое задание пришлось ему по душе. А мистер Морли хорошо платит за то, чтобы не пятнать кровью собственные руки.
Глава 3
Два дня спустя Сюзанна стояла перед дверью коттеджа миссис Франсис Перриман. Она прибыла бы на целых пять часов раньше, однако дилижанс, в котором она путешествовала, перевернулся. Опрокинулся на бок, словно поверженный слон, со стоном и грохотом, едва пассажиры вышли из него, чтобы перекусить в придорожной гостинице.
Усталые путники, к этому времени успевшие друг другу до смерти надоесть, тупо смотрели на повалившийся дилижанс, почти не испытывая удивления. Скорее радовались про себя, что это орудие пытки бесславно повержено в прах.
Лошади испугались, но, к счастью, не пострадали. Было решено, что причиной аварии послужила сломанная ось колеса. Сюзанна слышала, как об этом переговаривались пассажиры, но так устала, что не заинтересовалась подробностями. Ей требовались все ее силы, чтобы найти другое транспортное средство, доставившее бы ее в Барнстабл. Или найти человека, который отвез бы ее туда по доброте душевной или в обмен на пару туфелек или перчаток – все, что у нее имелось вместо наличности.
Поскольку кучер отказался предоставить своих лошадей в качестве верховых, пассажиры насели на беднягу фермера, который как раз приехал в деревню за своим племянником, чтобы отвезти его к себе погостить. Между пассажирами разгорелся жаркий спор. Одни размахивали пачками банкнот, другие пускали в ход личное обаяние. У Сюзанны едва не отвалились веки – так усиленно она ими хлопала, стараясь очаровать фермера.
И она победила! Фермер согласился сделать крюк, чтобы довезти ее до коттеджа миссис Франсис Перриман. Сюзанне только раз пришлось убрать со своего колена руку племянника. Мягко, но решительно. Это непривычное унижение представилось ей прообразом ее новой жизни.
И вот уже за полночь она стояла на пороге маленького коттеджа, а миссис Франсис Перриман со свечой в руке смотрела на Сюзанну с выражением, больше всего напоминавшим смятение, словно в ее жилище залетела какая-то невиданная экзотическая птица.
Придя в себя, она раскрыла объятия. Сюзанна шагнула в них, чего от нее и ожидали.
Франсис была ростом примерно с Сюзанну, но гораздо круглее, с добрыми карими глазами и длинным носом – видимо, характерными чертами всех Мейкписов. Еще она была мягкой на ощупь и пахла лавандой. Глаза Сюзанны затуманили усталость и слезы. Она с возмущением смахнула их и, подняв голову, оглядела полутемную комнату – совсем небольшую, обставленную потертой мебелью.