Он вернулся на поле боя, когда все уже было кончено, и теперь тоже спасал свою жизнь.
Оба холма, усеянные телами людей и лошадей, оказались очищенными от кавалеров, которые бежали в беспорядке до самого Ноттингема и дальше. Они оставили город, бросили весь свой обоз. Битва закончилась менее чем в три часа. В руки парламента попало около пяти тысяч пленных, вся артиллерия, оружие, снаряжение, обоз.
День клонился к вечеру, когда Кромвель, еще не уняв возбуждения битвы, еще чувствуя ее окрыление и горячку, писал донесение спикеру парламента:
«Сэр! После трех часов упорного боя, шедшего с переменным успехом, мы рассеяли противника, убили и взяли в плен около пяти тысяч, из них много офицеров. Также было захвачено двести повозок, то есть весь обоз, и вся артиллерия. Мы преследовали врага за Харборо почти до самого Лестера, куда бежал король.
Сэр, это не что иное, как рука божья; и ему одному принадлежит слава. Генерал Фэрфакс служил вам верно и доблестно; лучше всего его характеризует то, что в победе он видит перст божий и скорее умрет, нежели припишет себе всю славу. Честные солдаты верно послужили вам в этом бою. Сэр, это преданные люди, и я богом заклинаю вас: не расхолаживайте их. Я бы хотел, чтобы тот, кто рискует жизнью ради свободы своей страны, мог бы смело вверить богу свободу своей совести, а вам — ту свободу, за которую он сражается».
Лондон ликовал. Обе палаты парламента устроили пышный банкет в Сити, после которого все присутствующие, встав, пропели псалом.
Вместе с обозом в руки парламентской армии попала королевская канцелярия, брошенная охранниками. Вся переписка короля, в том числе его «французский кабинет», — бесценные документы, где король черным по белому заявлял о своей готовности и желании принять иностранную помощь деньгами, оружием и войсками против своего народа, — стала теперь достоянием гласности. Ее сначала прочли вслух в палате общин, а затем в Сити, перед лондонскими горожанами при большом стечении народа. Любой желающий мог подойти и убедиться в их подлинности — взять в руки, рассмотреть почерк и печати.
Невиданное возмущение всколыхнуло город. Сам король оказался предателем! Ведя с парламентом переговоры, он в то же время вероломно призывал на помощь герцога Лотарингского, французов, датчан, даже ирландцев. Он звал их вторгнуться в Англию с оружием в руках. Он, оказывается, никогда и не хотел мира; ни одна его уступка не была подлинной; ни одно свое обещание он не собирался выполнять. Он надеялся только на силу и всегда мечтал править самодержавно.
Дело короля было проиграно, казалось, навсегда. Напрасно раздавались голоса возражений против разглашения «семейных тайн»: парламент велел издать эти письма и распространить в народе. Они вышли вскоре же под названием: «Открытый портфель короля, или Некоторые письма и секретные бумаги, писанные рукою короля и захваченные на поле битвы при Нэсби, 14 июня 1645 года, победоносным сэром Томасом Фэрфаксом, которыми разоблачаются многие государственные тайны, вполне оправдывающие дело, ради которого сэр Томас Фэрфакс дал сражение в сей достопамятный день; с примечаниями».
На западе, куда бежал король, война велась короткими стычками, с неизменным успехом Фэрфакса и Кромвеля. За год они взяли более пятидесяти роялистских крепостей, в том числе важный пункт Бристоль, который отчаянно оборонял Руперт. 24 июня 1646 года пал Оксфорд — главная квартира короля. Карл, обрезав волосы и бороду и переодевшись в костюм слуги, в сопровождении двух приближенных бежал. Не решившись войти в Лондон, он направился на север и сдался на милость шотландцев. Гражданская война окончилась полной победой парламента, победой славного и могучего генерала Кромвеля.
Глава V
Предатель
Дорогой Кромвель! Да откроет бог твои глаза и сердце на соблазн, в который ввергла тебя палата общин, даровав тебе две с половиной тысячи фунтов ежегодно. Ты великий человек, Кромвель! Но если ты и впредь будешь хлопотать лишь о собственном покое, если и впредь будешь тормозить в парламенте наши петиции, то для всех нас, угнетенных и задавленных, слишком полагавшихся на тебя, избавление придет не от вас, шелковых индепендентов. Собери свою решимость, воскликни: «Если я погибну, пусть будет так!» — и иди с нами. Если же нет, я обвиню тебя в низком обмане, в том, что ты предал нас в тиранические руки пресвитериан, против которых мы сумели бы защитить себя, если бы не ты, о Кромвель. Да будет проклят день, когда им удалось купить тебя за две с половиной тысячи.
Джон Лилберн
Дела в Шотландии плохи. Как будто они лучше в Англии! У нас здесь полно разных клик, и еще того хуже.
Кромвель
1. Агитаторы
Давно с ним такого не было. После триумфа невиданных побед, после легкой, стремительной окрыленности последних лет, после радости битв и явленных знаков милости божьей — снова мрак, отчаяние, болезнь. Снова страх смерти.
Война кончилась. И как после всякого напряжения, порыва, самозабвенного горения с неизбежностью наступает расплата за высокие радости, так и теперь настала горькая пора реакций и отрезвления не только в душе и теле Кромвеля, но и в душе и теле всей нации.
Шотландцы в декабре 1646 года выдали Карла английскому парламенту за четыреста тысяч фунтов стерлингов, После этого шотландская армия удалилась восвояси. Короля, бессовестно проданного парламенту, с большим почетом, с пушечными залпами и колокольным звоном приняли английские комиссары и поместили в замке Холмби, на севере Англии. Его сторонники сложили оружие, это правда, но их было еще много, очень много, а главное — сам парламент, похоже, хотел с ним наконец договориться.
Желания короля немедленно исполнялись. Его жизнь обставили с подобающей роскошью. Ему разрешили иметь большую свиту, его слушали на коленях. Сам Фэрфакс, победитель при Нэсби, поцеловал ему руку. Пресвитерианское большинство в палате было теперь всецело на его стороне. После того как они отменили свою вассальную зависимость от короля — «рыцарское держание» — и установили пресвитерианское церковное устройство, они были полновластными хозяевами в стране. Сами себе выдавали доходные должности, беззастенчиво наживались, не скованные теперь старым феодальным правом. Без монархии им не обойтись: возвращение короля — это возвращение порядка.
Кромвель на время совершенно отошел от государственных дел. Летом 1646 года он всецело поглощен семейными заботами. Он выдает замуж за боевого товарища и единомышленника Генри Айртона свою старшую дочь Бриджет, набожную, робкую девушку. Тридцатидвухлетний Айртон, зрелый муж, отважный воин, будет ей надежной опорой.
Его доходы значительно возросли: еще осенью прошлого года парламент пожаловал ему две с половиной тысячи фунтов в год за «неутомимую и верную службу». Пора было подумать о том, чтобы перевезти Элизабет с младшими детьми и матушку из Или в Лондон. Осенью Кромвель занят переездом — он поселяется теперь в Дру-ри-Лейн, между Сити и Вестминстером, неподалеку от таверны «Красный лев».
В конце января нового, 1647 года он заболевает. Его мучат головные боли, и врачи находят опухоль на голове, большой абсцесс, опасный для жизни. Мысли о конце вновь посещают его. Он уверен, что болезнь его незримыми нитями связана с нравственными страданиями, а они идут от упадка, от безнадежного провала того великого общего дела, за которое велась война.
Кромвель не был против монархии. Он и другие ин-депенденты желали только, чтобы завоеванные права и свободы были гарантированы, они желали реформ.