И хорошо знаешь его. Знаешь, что он добрый. Так что, если тебе придется выйти за него замуж, Изабелла, может, ты и не будешь несчастна. Португалия совсем рядом с домом… хотя…
Внезапно Изабелла позабыла о своих тревогах и взглянула в взволнованные глаза младшей сестры. Она обняла ее и нежно прижала к себе.
– Англия тоже не так уж далеко отсюда, – сказала она.
– Я боюсь, – медленно произнесла Катарина. – Боюсь, что уеду и вообще не смогу вернуться домой… никогда… Мне так трудно смириться с мыслью, что я никогда не увижусь с тобой и Хуаном, с Марией, папой… и мамой… никогда, никогда не увижусь с МАМОЙ…
– Я тоже так думала. Но, как видишь, вернулась. Ничего нельзя загадывать, поэтому глупо утверждать: «Я никогда больше не вернусь». Как ты можешь быть в этом уверена?
– Я не буду так говорить. А скажу: «Я ВЕРНУСЬ», потому что только тогда смогу пережить разлуку.
Изабелла отстранила от себя сестру и подошла к окну. Катарина последовала за ней.
Они увидели двух всадников, быстро скачущих по склону в направлении дворца.
Катарина разочарованно вздохнула, поняв, что всадники не из свиты королевы.
– Скоро мы узнаем, что это за люди, – сказала Изабелла. – Давай-ка пойдем к Хуану. Если у посланников важные вести, их отведут к нему.
Когда они приблизились к покоям Хуана, посланники уже выходили оттуда, и он приказал, чтобы их отвели отдохнуть и накормили.
– Какие новости? – спросила Изабелла брата.
– Они прибыли из Аревало, – ответил тот. – Бабушка очень больна и постоянно зовет нашу маму.
* * *
Королева вошла в знакомую комнату, печальные воспоминания о которой преследовали ее в течение всей жизни.
Едва она возвратилась в Мадрид, как тут же отбыла в Аревало, молясь, чтобы не приехать слишком поздно, хотя в глубине души надеялась, что так оно и случится.
Престарелая королева Кастилии, тщеславная мать Изабеллы, португальская принцесса, бич Божий семьи, безумье которой омрачало жизнь ее дочери, возлежала в постели. Из-за нее Изабеллу охватывал ужас всякий раз, когда она замечала новые признаки сумасшествия у своей дочери Хуаны. Неужели безумие в королевской крови переходит через поколение, чтобы, наконец, расцвести?
– Изабелла?..
Пустые глаза уставились в потолок и не видели королеву, склонившуюся над постелью. Вместо этого они видели маленькую девочку Изабеллу, такую, какой она была, когда ее будущее представлялось матери радужным.
– Мама, дорогая, я здесь, – прошептала Изабелла.
– Альфонсо, это ты, Альфонсо?
Нельзя было ответить: «Альфонсо умер, мама… ведь миновало столько лет. Мы не знаем, как он умер, но думаем, что его отравили».
– Он – истинный король Кастилии…
– О, мама, мама, – шептала Изабелла. – Это было так давно. Сейчас Испанией управляем мы с Фердинандом. И я стала больше, чем королева Кастилии.
– Я не доверяю ему! – воскликнула больная. Изабелла положила ладонь на холодный и влажный лоб матери, позвала одну из служанок и приказала:
– Принеси ароматной воды. Я омою ей лицо.
Больная начала смеяться. Это был ужасающий хохот, напомнивший Изабелле о тех временах, когда она и ее юный брат Альфонсо жили здесь, в этом мрачном аревальском дворце с матерью, почти полностью потерявшей рассудок.
Изабелла взяла у служанки чашу с ароматной водой.
– А теперь уходи и оставь нас наедине, – приказала она и сама начала омывать матери лицо.
Смех стал спокойнее, и Изабелла услышала прерывистое хриплое дыхание.
Теперь уже осталось недолго. Пора позвать священников для последних обрядов.
Но разве несчастная безумная что-нибудь поймет? Она и не предполагает, что доживает последние часы; думает, что она снова молода и отчаянно борется за кастильский трон, который, наверное, пожалует своему сыну Альфонсо или дочери Изабелле.
Тем не менее, она, вполне возможно, осознает, что это соборование, и быть может, в ее помутневшем сознании наступит минутное просветление, и она поймет слова священника.
Изабелла выпрямилась и сделала знак подойти служанке, нерешительно стоящей в углу комнаты.
– Ваше Величество… – тихо произнесла женщина.
– Моя мать умирает, – сказала Изабелла. – Позови священников. Оли должны быть с ней.
– Да, Ваше Величество.
Изабелла возвратилась к постели умирающей.
Престарелая королева Изабелла откинулась на подушки, глаза ее были закрыты, губы шевелились; дочь попробовала молиться о ее душе, но вовремя заметила, что в ее молитвы вторгается просьба: «О, Господи, ты сделал так, что Хуана похожа на нее. Умоляю тебя, позаботься о моей дочери».
* * *
Катарина начала с нетерпением ожидать возвращения матери из Аревало еще до того срока, когда Изабелла могла вернуться.
С тех пор, как девочка узнала, что ей суждено отправиться в Англию, она мечтала как можно больше времени проводить в обществе матери. Изабелла понимала это и приглашала Катарину всякий раз, когда было возможно.
Сейчас она долго не отпускала девочку от себя, радость на лице ребенка глубоко трогала королеву.
Изабелла велела дочери принести скамеечку и сесть у ее ног. Катарина со счастливым видом повиновалась. Она уселась, уткнувшись лицом в юбки матери, а та ласково проводила пальцами по каштановым волосам малышки.
– Тебе показалось, что я долго отсутствовала? – спросила она.
– Очень долго, мама. Сначала ты уезжала с Хуаной, а потом, не успев вернуться, должна была поехать в Аревало.
– До сих пор нам удавалось проводить иногда вместе время. Придется смириться. Я рада, что смогла хоть немного побыть с матерью перед ее смертью.
– Как ты несчастна, мама.
– Ты любишь свою маму и можешь понять меня, правда?
– О да. Но твоя мама не была такой, как МОЯ мама.
– Ох, Катарина, она доставляла мне столько беспокойств, – улыбнулась Изабелла.
– Знаю, мама. Надеюсь, я никогда не стану причиной каких-либо беспокойств для тебя. Даже самых маленьких!
– Так и будет, потому что я очень сильно люблю тебя. И знаю, ты никогда не сделаешь ничего, что может меня расстроить.
Катарина схватила мать за руку и страстно поцеловала. Такие пылкие чувства не на шутку испугали Изабеллу.
«Надо научить этого нежного ребенка быть более хладнокровной», – подумала она.
– Катарина, – сказала королева, – ты уже достаточно взрослая и можешь понять, что моя мать находилась в Аревало, ну, как в заточении, потому что… потому что была… ненормальной. Она не осознавала, что происходит в действительности. Не понимала, женщина она или маленькая девочка, такая, как ты. Она не знала, что я королева, и думала, что мой младший брат все еще жив и наследник Кастилии.
– Она… пугала тебя?
– Когда я была маленькой, то боялась ее. Вернее, боялась ее безумия. Я любила ее, ты знаешь, и страдала от того, что ей приходилось выносить.
Катарина кивнула. Ее радовали новые отношения с матерью, она чувствовала, что свершилось нечто, делающее их более глубокими, доверительными. Это произошло, когда она узнала, что ей суждено ехать в Англию, и поняла, что королеве хотелось, чтобы до отъезда она многому научилась, могла принимать собственные решения, умела контролировать свои чувства – и вообще, стала взрослым человеком, который сумеет сам о себе позаботиться.
– Хуана похожа на нее, – произнесла Катарина. Королева задержала дыхание и поспешно сказала:
– Хуана очень пылкая натура. Теперь, когда у нее есть муж, она будет спокойнее.
– Но у моей бабушки тоже был муж, были дети, а она не стала спокойной.
Несколько секунд королева молчала, затем предложила:
– Давай вместе помолимся за Хуану.