Тем же весь вечер занималась почти вся компания, однако Тина считала это крайне неприличным и никак не думала, что и Кендрик может опуститься до такой невоспитанности в общественном месте.
Девушка быстро отвела глаза, а граф поспешил продолжить:
— Мне хотелось бы показать вам Париж, ибо я уверен, что в нашем городе есть множество вещей, которыми можно насладиться только вдвоем.
Тина ничего не ответила, а через еще один круг граф вдруг оставил ее и решительно направился в сторону Кендрика. Проговорив с ним несколько минут, он вернулся и сообщил девушке следующее:
— Виконт согласился, чтобы домой вас отвез именно я. Вы, я вижу, устали, а он намерен повеселиться еще немного.
— А вы уверены в этом? — испугалась Тина.
Граф снова загадочно усмехнулся:
— В сущности, он просто благодарен мне за предложение присмотреть за вами.
И Тине не оставалось ничего, кроме как согласиться, тем более что она действительно начинала уставать, ибо не спала уже вторую ночь.
К тому же ей хотелось выспаться, чтобы никоим образом не упустить те немногие часы, что были в их распоряжении в Париже.
Граф накинул ей на плечи плащ, и девушка совсем уже было собралась подойти к Кендрику, чтобы сказать «спокойной ночи», как вдруг увидела, что брат тоже встал и, никому не говоря ни слова, вышел через другой конец сада, обращенный к Елисейским полям. Онемев от удивления, она увидела, как брат с Ивонной вскочили в один из фиакров, во множестве поджидавших посетителей, и укатили.
Тина замерла и почти плача прошептала:
— Куда же он уехал? Ведь здесь было так весело и хорошо, гораздо лучше, чем во всех остальных местах, где мы были.
Граф посмотрен на нее как-то очень странно, но вспух сказал, что Кендрик просил его передать ей «спокойной ночи", вот и все.
Потрясенная девушка молчала, и вскоре они оба уже сидели в фиакре с опущенным верхом. Подняв лицо к звездам. Тина неожиданно призналась:
— Я всегда считала, что в Париже есть некая магия, но теперь знаю: красивей и волшебней города на свете нет.
— Но ведь я уже спрашивал вас раньше, первый ли это ваш визит сюда?..
— Первый — с тех пор, как я выросла.
— То есть совсем недавно.
Замечание графа насторожило девушку, она опустила лицо и сказала:
— Вы пытаетесь угадать мой возраст? Но я всегда считала, что это невоспитанно и дурно.
— Только тогда, когда женщина хочет скрыть его. А вам скрывать нечего, я и без вашего ответа знаю, что вы очень молоды, как годами, так и жизненным опытом.
— Это вы угадали.
— Вот видите, значит, я и впрямь читаю ваши мысли.
— И все же я попросила бы вас не совершать ничего подобного.
И хотя граф не сделал ни одного движения, девушке показалось, что он стал какого к ней ближе и, более того, получил над ней некую необъяснимую власть.
К счастью, до квартиры на улице Сент-Оноре было недалеко, и вскоре лошади остановились перед их высоким домом.
— Поскольку это частное владение, надо предполагать, вы с виконтом остановились у друзей?
— Да, нам разрешили воспользоваться этими апартаментами.
Но вместо того чтобы открыть дверцы фиакра и помочь девушке выйти, граф посмотрел в окно и сказал:
— Поскольку вы, конечно, собираетесь сейчас же лечь в постель, я не стану беспокоить вас своим предложением проводить до дверей вашего дома, но… вам так же, как и мне, хорошо известно, что нам надо слишком многое сказать друг другу — сказать гораздо больше, чем мы сумели сделать это сегодня ночью, — поэтому я приглашаю вас завтра в половине первого позавтракать со мной в одном из тихих уютных ресторанов, где разговору нашему никто не помешает.
Именно этого и хотелось Тине больше всего, и она почти уже согласилась, как вновь вспомнила о брате.
— Но сначала… я должна спросить… — начала она.
— Виконт, разумеется, в курсе моего предложения и может в любую минуту к нам присоединиться, но, боюсь, он предпочтет иное времяпрепровождение.
Перед глазами девушки снова встала недавняя картинка — Кендрик с Ивонной — и она вынуждена была признать, что граф, скорей всего, прав. Оставаться же целый день одной совсем не входило в ее намерения.
— Тогда я согласна. Благодарю за приглашение.
Она протянула руку, и граф взял ее в свои ладони. Оба замолчали, как будто не зная, что еще можно сказать друг другу и что сделать.
Затем, словно решившись, граф снова, как и в ложе, поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Спокойной ночи. Тина. Я счастлив, что стал пусть небольшой, но частью вашего первого вечера в Париже, и надеюсь, что вечер этот для нас был не последним.
Его губы еще раз, но уже более горячо и настойчиво, коснулись ее руки.
Затем, как ни в чем не бывало, он открыл дверцу фиакра, помог девушке выйти и даже разбудил привратника, уже спавшего глубоким сном.
Так окончательно и не проснувшись, тот вручил Тине ключ от ее квартиры, а сам тотчас вернулся в свою каморку и мгновенно уснул снова.
Девушка стояла в темном дверном проеме, и волосы ее в свете единственного газового рожка отливали крошечными язычками пламени.
Было видно, что граф не в сипах отвести от нее глаз.
— Спокойной ночи, — еще раз повторил он своим низким бархатным голосом.
— Спокойной ночи и… благодарю вас, — отозвалась Тина и стала подниматься наверх.
Но, даже не оборачиваясь, она знала, что граф по-прежнему стоит внизу, всей душой желая, чтобы вечер этот не кончался никогда. Самое странное, что именно этого желала и она сама.
Тина проснулась и по тому, как ярко заливало солнце ее спальню, поняла, что на дворе уже позднее утро.
Посмотрев на часы, стоявшие на камине, она в ужасе убедилась, что время уже подходит к одиннадцати. Девушка и забыла, когда вставала столь поздно.
Потом она припомнила, что вчера консьерж сказал, что в случае, если она захочет немного подкрепиться утром, стоит только позвонить в колокольчик, как он или его дочь тотчас подадут ей завтрак прямо в апартаменты.
Тина уже потянулась к колокольчику, но тут ей в голову пришла здравая мысль, что Кендрик, должно быть, завтрак уже давно заказал, и она решительно направилась в гостиную.
Ей было очень интересно узнать, когда же он вчера вернулся и почему не разбудил ее утром пораньше. Она прошла пустую гостиную и постучалась в спальню брата. Ответа не последовало, и она приоткрыла дверь.
Первым делом в глаза ей бросилась одежда Кендрика, в беспорядке раскиданная по стульям, а то и по полу. Сам же он спал в постели беспробудным сном.
Поначалу Тина решила, что, пожалуй. лучше его разбудить, но потом посчитала это ошибкой.
Она тихо вышла из комнаты, прикрыла дверь и заказала завтрак только для себя, впрочем попросив побольше кофе, на случай, если Кендрик все-таки скоро проснется.
Прошло довольно много времени, прежде чем дочь консьержа Рене принесла ей поднос. На нем дымился кофе в открытом кофейнике, лежали теплые, только что из печи, круассаны, масло и клубничный джем.
— Бонжур , мамзель, — пропела Рене. — Хорошо ли провели вчера время?
— Отлично, спасибо.
— Я слышала, вы вернулись около четырех утра, — болтала Рене, ставя поднос на столик у окна. — А мсье и того позднее. Кажется, он появился не раньше семи и наверняка еще спит.
— Не раньше семи?! Никогда не думала, что в Париже танцуют до самого утра!
Тут ей показалось, что Рене тоже весьма странно на нее посмотрела, и взгляд ее чем-то напоминал взгляд графа, когда Кендрик с Ивонной уехали вчера в фиакре.
Но граф тогда не сказал ничего, а девушка прямодушно заявила, расхохотавшись:
— Но я не думаю, что мсье танцевал, мамзель!
И с этими словами Рене покинула комнату, оставив Тину в совершенном замешательстве.