Метаморф и теперь всё понял, однако сделал вид, будто ничего особенного не происходит, словно никакого умысла нет. Тоже выпил, потом окинул пространство внимательным взглядом, наклонился вперёд и заговорил снова.
– Тебя искали на протяжении трёх лет. После твоего побега, половину наших сорвали с мест и заставили колесить по империи. Но поиски ничего не дали. Объясни, где ты была?
Объяснять не хотелось. Причём совсем. Никак! И я решительно помотала головой.
– Но Совету сказать всё-таки придётся, – прошептал Гертон убеждённо.
Я пожала плечами – а что ещё ответить? Да, Совет будет настаивать, но некоторые эпизоды жизни среди людей я и под пытками не выдам. И пошли они все лесом со своим любопытством!
– Астрид… – позвал сородич. – Не сердись. Злость ничего не изменит.
– А я разве сержусь?
Гертон красноречиво сощурил глаза, а я фыркнула. Потом хлебнула вина и попыталась внести в ситуацию необходимую ясность:
– Не думай, что ты меня поймал. Я возвращаюсь добровольно. Это трезвое, взвешенное решение и, если что, в попутчиках не нуждаюсь. В конвоирах – тем более.
– Верю. – Собеседник кивнул. – Но ты же понимаешь, что отпустить тебя одну не могу. Я обязан проконтролировать.
В голосе метаморфа не было ни осуждения, ни превосходства. Мимика тоже никаких неприятных эмоций не выдавала. И пусть я точно знала, что это спокойствие – результат уроков по актёрскому мастерству, которые дают всем одарённым, решила Гертону поверить.
А почему нет? В конце концов, у меня лишь один путь – домой. И смысла искать какую-то правду, кому-то что-то доказывать, уже нет. Я уже проиграла.
– Как думаешь, что меня ждёт? – придвинувшись, прошептала я.
Фальшивый граф пожал плечами, сказал после паузы:
– Твой поступок равносилен предательству, и принимать решение будут после тщательного допроса. Если ты не совершила ничего, что может навредить народу, то смертной казни точно избежишь.
– Не совершала! – поспешила заверить я.
Собеседник улыбнулся уголками губ и кивнул.
– Верю. Если бы ты что-то сделала, мы бы уже знали. Но за годы твоего отсутствия ничего не изменилось, значит ты, вероятнее всего, была осторожна и благоразумна.
Подавить нервный смешок, вызванный последними словами, удалось лишь чудом. А Гертон продолжал…
– Публичную порку тоже вряд ли назначат – ты, в конце концов, женщина. Думаю, тебя просто посадят под замок, а потом отдадут мужчине, который сможет держать столь строптивую женщину в узде.
Предположения Гертона полностью совпадали с моими собственными выводами, но я всё равно поёжилась.
– В прошлый раз мне предлагали список из…
Договорить я не смогла, запнулась под насмешливым взглядом сидящего напротив метаморфа. И немного смутилась, потому что осознала: в моём случае надеяться на право выбора – невероятная наглость.
Мужа назначит Совет, и муж этот точно будет из одарённых – так больше вероятность передать родовую магию детям. А учитывая тот факт, что одарённые в городе не живут, присматривать за «строптивой женщиной» будет вовсе не супруг, а его родня.
Мне не требовалось даже воображать эту ситуацию, чтобы ощутить холодок и отчаянное желание плюнуть на всё и сбежать снова.
Куда драпать? Точно не к Дантосу – его жалко. А вот Шеш – кандидатура вполне подходящая. Жадный толстяк примет блудного дракона с распростёртыми объятиями, точно знаю! Да ещё дополнительную порцию жиденькой каши даст. Один раз. В виде исключения.
– И кто же нынче свободен? – Мой голос прозвучал ровно, и даже равнодушно. – Кому глазки строить? Кого очаровывать?
– Ну, например, меня, – сказал Гертон. И добавил, как для тупых: – Я не женат.
Удивление? Нет, ни капли. Зато чувство неловкости, которое сидело внутри с момента встречи, усилилось.
– А почему ты не женат?
Метаморф пожал плечами, подарил долгий взгляд, но всё-таки пояснил:
– Очень много работы. Некогда было о таких вещах думать.
Вот это «было» я подметила и оценила… Но, как ни странно, никакого возмущения или внутреннего протеста не почувствовала. Я восприняла слова сородича очень спокойно. Потом улыбнулась и ответила:
– Я даже лица твоего не видела.
– Я покажу, – сказал Гертон и кивнул на лестницу, ведущую к комнатам.
Всё. Остатки моей репутации рассыпались в прах, а прислуга и хозяин постоялого двора, сделав выводы, потеряли всякий интерес к моей персоне. Но я не могла поступить иначе. И дело не только в любопытстве, просто… Гертон один из кандидатов в мужья, мой конвоир и внук старейшины Нила. Мне совершенно незачем с ним ссориться. Лучше попытаться наладить отношения – это единственный разумный вариант.
Так что да… Да, мы поднялись по лестнице и вошли в мою комнату, которая в данный момент напоминала выпотрошенную гардеробную – ну не успела я упаковать чемоданы, что поделать?
Гертон не обратил на бардак никакого внимания. Тут же запер дверь на щеколду и, прикрыв глаза, расслабился. Зато я глядела в оба… Внутренне съежившись, наблюдала, как меняются черты лица, как вытягиваются руки, сужаются плечи и увеличивается рост. Как стильная дорогая одежда превращается в очень несуразный костюм – слишком широкий и короткий для этого «человека».
Настоящий Гертон оказался угловатым брюнетом, почти таким же, каким я его помнила. А глаза светло-голубые, точь-в-точь как у старейшины Нила. Гертон был намного стройнее графа Бонора, и в какой-то момент я испугалась, что в результате трансформации с него спадут штаны.
Но казуса не случилось. Допроса на тему «и как я тебе?», тоже не произошло. Вместо этого меня уведомили:
– Выезжаем на рассвете.
Я кивнула.
– Почтовая карета на Донтокс… – начала было я, но осеклась. Просто кое-кто недвусмысленно разулыбался.
Ну да, ну да… Это я нищенка и трусиха, а Гертон вполне может позволить себе наёмный экипаж. Вот только… сам он тоже в экипаже поедет? Или всё-таки верхом на том чистокровном жеребце?
Я хотела спросить, но подумав, промолчала. Вдруг конвоир даже не предполагал составить мне компанию в тесном пространстве кареты? Что если подам ему идею? Нет-нет, мне такого счастья не нужно! И если выбирать, то я выбираю поездку в одиночестве!
Пока я терзалась сомнениями, Гертон провёл обратную трансформацию, вновь превратившись в Сартоса, графа Бонора. На меня опять глядел шатен с вьющимися волосами, симпатичный и благородный. Но в данный момент я ценила не внешность, а мастерство сородича. Сразу ясно – очень много перевоплощался, и уровень самоконтроля имеет бешеный.
– Астрид, только давай без глупостей, – вырвал из раздумий Гертон. – Договорились?
Возмущаться или прикидываться, будто не поняла о чём речь, было бесполезно. Поэтому я кивнула и сказала прямо:
– Если с твоей стороны, – и этот момент я подчеркнула, – глупостей не будет, то клянусь быть самой послушной девочкой в мире.
Мужчина подарил сдержанную улыбку и покинул комнату. А мне не оставалось ничего другого как заняться багажом. Платья, бельё, обувь, шляпки… бес меня пожри, зачем я столько всего накупила?
Ах да… Я должна скрыть, что жила драконом. Анимализм – тоже преступление, и в моей ситуации он может стать последней каплей. Я и без всякого анимализма виноватая.
Глава 5
Утро я встретила в самом скверном расположении духа и, усаживаясь в нанятый Гертоном экипаж, едва ли не рычала. Сегодня всё было не так. То есть вообще всё!
Поданный нам завтрак был пресным и почти безвкусным. Погода стояла убийственная – настоящий осенний холод, да ещё и мелкая колючая морось с неба. Слуги, грузившие и крепившие мои чемоданы, двигались медленнее мёртвых мух. Ну а конвоир всё-таки не захотел трястись в седле, мне предстояло разделить с ним карету.
От всего этого действительно хотелось рычать! А события, предшествовавшие завтраку и отъезду из Фагора, вызывали желание взвыть и разбить пару сервизов. Ну или заплакать, причём навзрыд. И… покусать кого-нибудь, желательно насмерть.
Да, ночь была ужаснее утра. Вечер тоже, мягко говоря, не удался. И очутившись на обитом красным бархатом диванчике, я прикрыла глаза и принялась перебирать в памяти последние события. Будто от этого что-то изменится. Будто что-то исправится!
Итак, вечер.
Я потратила добрых два часа на то, чтобы упаковать приобретённый багаж. Устала, как ездовая собака и отправилась в ванную. Пока мылась, слышала какой-то странный стук, но желания выскочить из воды, чтобы выяснить, в чём дело, не возникло.
Зато по окончании гигиенических процедур, любопытство всё-таки проявила. Вернее, попыталась проявить, но выйти из комнаты не смогла. То есть я отодвинула щеколду, дёрнула за ручку, и… ничего. Дверь не поддалась. Вообще. Никак!
Не сразу, но до меня дошло – слышанный стук тесно связан с этим событием. Что именно сделали с дверью, я не знала, зато личность инициатора данной диверсии секретом не являлась. Уже утром, когда Гертон соизволил зайти, чтобы сообщить о прибытии экипажа, выяснилось – снаружи приколотили дополнительный засов.
Но вечером я подробностей не ведала. Впрочем, технические детали были неважны. Сам факт того, что меня заперли, вот что взбесило!
Умом я понимала: поступок Гертона обоснован, и ничего особенного в нём нет. Более того – если бы сама оказалась на месте конвоира, то поступила бы так же. Однако на настроение эти доводы не влияли, и на некоторое время я впала в откровенную ярость.
Правда, стучать и требовать, чтобы выпустили, не стала – смысл? Но поступок этот к сведению приняла.
Когда волна ярости схлынула, я разделась донага и забралась под одеяло.
Весть о выступлении Астры и последующая встреча с сородичем, отвлекли от очень важной вещи. От догадки, которая посетила ещё утром, и занимала меня большую половину дня. И вот теперь, перебесившись, я к этому вопросу вернулась…
Это касалось трансформации.
Я предположила: что если всё не так страшно? Что если проблема не в магии, а в кое-чём другом?
Ведь как обычно происходит изменение тела? Метаморф вызывает в памяти образ объекта, потом обращается к родовой магии, и всё, трансформация пошла. Причём «образ» не с потолка берётся! В том смысле, что его нужно сперва добыть, как говорил старейшина Ждан – прочитать.
Одарённый читает образ при помощи прикосновения к обнаженному участку тела. В момент касания тоже задействуется магия, но для объекта она незаметна. Зато метаморф ощущает много разного, и именно благодаря такому контакту обретает способность превратиться, переняв не только внешность, но саму суть!
У каждого одарённого есть целая коллекция образов, личины на все случаи жизни. Но старейшина Ждан, обучавший меня пользоваться даром, как-то обмолвился, что со временем образы могут стираться или выцветать – как узор на выброшенном на солнце ковре.
Так что если проблема именно в этом? Что если дело в моей большой, но устаревшей коллекции?
Бури энтузиазма данная догадка не вызвала, но искорку надежды всё-таки зажгла. И транжиря золото герцога Кернского, я умудрилась прикоснуться к трём женщинам.