– Хорошо, Ставр. Но ты все же спрашивай про Додона. Мне не нравится эта его поездка. И поездка Феофана вызывает подозрения. Аббат сначала послал гонца, а потом и сам поехал. Я сомневаюсь, что его шпион сумел хоть что-нибудь услышать в нашем разговоре. Мы не кричали, обговаривая с князем Куденей наши дела. Тем не менее, аббат наверняка постарается навредить нам. Мне хотелось бы его обогнать, и дать Карлу свою версию происшедшего. Однако, до Карла нам следует обговорить наши дела с Бравлином. Могут твои разведчики задержать князя Додона и Феофана?
– На нашей стороне разбойники на дорогах давно выведены. Да и у Бравлина в земле вагров тоже. А вот саксы народ неспокойный. Они всегда были отпетыми разбойниками. Даже в самые мирные времена. Если Додон с Феофаном переправились на верхней переправе, то это дело возможное. Если на нижней, боюсь, что мы не успеем. Но попробовать можно. Рядом с войском Карла обычно идут банды мародеров. И все могут им встретиться. Лют, у тебя, помнится, быстрый конь? Ты слышал просьбу князя?
– Слышал, Ставр. Я поскакал…
Разведчик ударил коня пятками, и с неторопливого, хотя и не медленного хода, сорвался в стремительный аллюр.
До переправы кавалькада князя Годослава добралась уже ближе к полуночи. Паромщик, предупрежденный Лютом или кем-то из других разведчиков, вышел встретить их. С паромщиком разговаривал его старый знакомый волхв Ставр. И быстро вернулся к Годославу.
– Паромщик пошел будить сыновей. Нас сейчас переправят сразу в трех лодках. Лют уже на том берегу. Здесь, в трактире, сушатся после дождя, и пережидают ночь князь Додон и аббат Феофан со своими людьми. Людей у них больше полусотни. Часть – от князя Додона, часть от аббата, франки. Лют приготовит им встречу на дороге чуть дальше. Паромщик подсказал Люту, где найти банду мародеров, которая решится на любое дело, сулящее им наживу. А мы, княже, можем успеть и Бравлина навестить, и к Карлу успеть раньше Феофана. Хотя гонец аббата переправился уже давно. Его видели мои люди, но не стали задерживать без приказа. А приказ пришел уже поздно. И даже гнаться было бесполезно.
– Хорошо, поторопимся, – распорядился Годослав. – Я слышу голоса. Паромщик возвращается с сыновьями.
Паромщик вернулся, в самом деле, с сыновьями, двумя дюжими крутоплечими молодцами.
Старший из сыновей паромщика остановился перед конем Годослава.
– Княже, на том берегу костры горят. Видишь?
– Вижу. А что мне за дело до чьих-то костров. Разве что, погреть руки захочу…
– Боюсь, княже, как бы тебе не пришлось греть руки мечом. На том берегу отряд франков расположился на постой. Лагерь устроили рядом с деревней вагров.
– Я – подданный их короля. С какой стати они могут на меня напасть?
– На днях здесь же переправлялся воевода Веслав с княжичем Гостомыслом. Там же стоял другой отряд франков. Ладно, если бы они атаковали Веслава, которого, наверное, знают хотя бы по фигуре. Но они не спросили, чей подданный Гостомысл. И сразу начали атаку.
– И чем это закончилось? – поинтересовался Годослав.
– Стрельцы Гостомысла перебили больше сотни рыцарей, – за сына паромщика ответил Ставр, знающий, как обычно, все.
– Почему ты не сообщил об этом мне? – спросил Годослав.
– В схватке на берегу бодричи не участвовали…
– Ладно, поторопимся. Я не Веслав. Во мне они могут узнать только друга своего короля…
Глава двадцать вторая
Князь Здравень, к удивлению воеводы Славера, не спал. И даже пожелал принять визитеров сразу, словно заранее знал о визите, и приготовился к нему. Впрочем, удивление воеводы прошло, когда они с посадником Ворошилой вошли в приемную горницу Здравеня. Здесь же уже находились воевода Русы Блажен, нерешительный, никак не прославленный победами в сечах, но ревнивый к своим делам, к своей несуществующей славе, и беспочвенно мечтающий о славе большой, всенародной, и еще несколько знатных купцов, членов посадского совета. О чем шел разговор до приезда Славера с посадником, догадаться было не трудно.
– Ну что, Славер, расскажи нам, что произошло… – Здравень напустил на себя суровый вид, но от этого не потерял вид старого брюзги.
– Долг платежом красен, – ответил воевода коротко.
– Это ты о чем? Кто и что тебе должен? – зло поинтересовался воевода Блажен.
– Словене должны.
– И много задолжали? – спросил Здравень с издевкой.
– Княжич Вадимир, доселе никак не отмеченный воинской доблестью, в отсутствие Гостомысла, уехавшего с посольством к князю бодричей Годославу, приехал к отцу, и заменил старшего брата. Сам Буривой, как вам всем известно, по причине ранения, вести полки в сечу не в состоянии. И их повел сын. Вадимир захватил и сжег крепостицу Воробьиный чих, а потом разбил в поле полк князя Астараты. Астарата с небольшим остатком полка едва сумел удержать ворота крепости Заломовая, но все-таки боги были к нему милостивы, и он удержал. Тем не менее, победа Вадимира нарушила соотношение сил в Бьярмии. Мы в ответ захватили сам Славен. Это своего рода равновесие, которого необходимо придерживаться. Может быть, даже больше, чем равновесие, потому что такая победа позволяет нам диктовать свои условия побежденным. И установить свой порядок на многие годы вперед.
– Чтобы Буривою с Вадимиром некуда было вернуться. Спалить столицу… Только и всего-то… – с издевкой сказал воевода Блажен. – А интересы Русы при этом потеряны в пользу интересов князя Войномира…
Славен даже не посмотрел в его сторону. И это было заметно. Блажен очень хотел, чтобы с ним считались, чтобы к его словам прислушивались. Но Славер разговаривал с князем Здравенем, и к нему обращался, стараясь заглянуть в маленькие поросячьи глазки престарелого правителя Русы. А Здравень сначала молча ждал продолжения. Но потом не выдержал, и все же спросил то, что его больше всего волновало:
– А когда Буривой с сыном и с полками вернутся, будет новая война? И нам придется уже Русу защищать, потому что Буривой, как мы все знаем, обид не прощает.
– Вадимир с Буривоем уже не вернутся, – сказал Славер новость, которая еще не дошла до княжеского подворья. – Не вернутся никогда.
– Это с чего ты взял? – спросил сам Здравень, в то время, когда Блажен и купцы оживленно зашевелились, понимая, что произошло нечто важное, но они этого важного еще не знают, хотя знать хотят обязательно.
– Вадимир был убит в сече с полком Астараты, а Буривой умер, когда ему сообщили о смерти младшего сына.
– Важная новость… – у князя Здравеня глаза открылись шире, и он уже даже сонным не выглядел – так заинтересовало его сообщение, в котором он видел возможность воплощения своих далеких, и, как казалось раньше даже самому Славеру после разговора с посадником Ворошилой по дороге к Тулебльскому капищу, несбыточных планов. – Но остался еще Гостомысл, который вскоре должен вернуться.
Это и была та самая главная помеха, которая делала планы даже в глазах самого князя Русы несбыточными.
– С Гостомыслом все еще проще. Я еще вчера вечером получил бересту от своего воспитанника князя Войномира. Мой князь сообщил, что в схватке с ляхами и пруссами по дороге в княжество бодричей Гостомысл был ранен отравленной стрелой, и едва сумел добраться до Рарога в седле. Там уже потерял сознание, и его передали с рук на руки людям князя Бравлина Второго, у которого живет какой-то жалтонес, лечащий от ядов. Но успел жалтонес помочь княжичу или не успел, Войномир не знает. И говорит, что, если Гостомысл и вернется, то вернется не скоро. Однако, может так статься, что и он не вернется никогда.
– И это новость интересная, – князь Здравень, как всем показалось, почувствовал себя молодым и сидящим на коне, хотя уже давно забыл, наверное, с какой стороны к коню подходят, и как взбираются в седло. – Значит, вскорости ждать Гостомысла не стоит. И то хорошо. А что сам Войномир?
Это был еще один вопрос, который постоянно Здравеня волновал.
– Возвращается? – с некоторым даже испугом спросил воевода Блажен.
Славера очень хотелось испугать и князя, и, тем более, воеводу, но это было бы против его текущих интересов, и потому он вынужден был сказать правду:
– Войномир был принят князем Годославом, своим родным дядей, и обласкан, и поставлен править островом Буян. Мой воспитанник затребовал туда же меня с моим полком себе в поддержку. Конечно, если княже Здравень не будет возражать…
Последнее добавление было откровенной лестью, и все знали, как мало князь Войномир считался с властью князя Здравеня, и не мог себе позволить ждать разрешения правителя Русы. Тем не менее, Здравеню было приятно такое услышать. Тем более, что невозвращение Войномира открывало князю Русы возможность к объединению двух соседствующих княжеств под властью одного князя без всякой помехи со стороны. Под своей властью! Никто не скажет при этом Здравеню, что Войномир поставил словен в такое положение, что их оставалось только добить. И добил их опять же воевода Войномира. И, чем быстрее этот воевода уедет, тем будет лучше. Тем легче будет Здравеню приписать себе многие заслуги Войномира и Славера, объявив, что они воплощали его планы и задумки. От этой мысли о возможном сильном едином княжестве у престарелого Здравеня дряблые щеки загорелись юношеским румянцем.
– Вести ты принес добрые, – сказал князь с нескрываемой радостью. – И когда сам думаешь отбыть в Рарог?
– Я должен отбыть не в Рарог, а сразу на Буян, где меня встретит мой воспитанник. Он сам уже туда отправился, как я понял, вместе с князем-воеводой Дражко. Так, по крайней мере, мне рассказал гонец. А отбыть намереваюсь, как только ты, княже, соизволишь разрешение дать. Ты в этом городе главный хозяин, который всем распоряжается. Мне бы только припас на весь полк. Дорога дальняя и опасная.
В принципе, воевода Славер ничем не рисковал, высказывая такую постановку вопроса. Теперь, когда словене остались без князей и стали неуправляемы, Здравень больше всего опасается бьярминских варягов, и с удовольствием отправит их подальше. Да и полк воеводы Даляты, скорее всего, вернет в Бьярмию при первой же возможности. Хотя Далята ему не страшен – слишком уж простоват в житейских делах. Но Здравень рад, что Войномир не вернется, и рад будет поскорее самого Славера спровадить вместе с полком. И даже припас на дорогу, надо полагать, выделит из городских закромов. Лишь бы быстрее и подальше. Верные Войномиру люди здесь не нужны. Они для Русы и князя Здравеня даже опасны.
– А как же наш вопрос, княже? – спросил один из присутствующих купцов. – Мы свою торговлю вместе с домами и склады с товарами в Славене потеряли Почти все погорело. Огонь от квартала к кварталу шел, от дома к дому, от лавки к лавке…
– Да, – сказал князь, не слишком озабочиваясь, судя по голосу. Да и кому хочется озабочиваться чужими проблемами, когда предстоит решить свои, и такие вожделенные. – Что на это скажешь, Славер?
– Потеряли одно, найдут стократ. Так всегда бывает, – у воеводы, казалось, ответ был готов на все вопросы.
– Как? Подскажи неразумным…
– Без стен Славен не город, и своих горожан не защитит. Сами горожане стены поставить до весны не сумеют. У них и денег нет, и рук не хватит. Им еще хотя бы землянки поставить, чтобы морозы пережить. А вы ссуды давайте словенам. И не жадничайте. Чем меньше процент возьмете, тем больше ссуд дадите. И людей работных в артели собирайте. Прямо артелью и посылать будете, и вашими же деньгами вам за это платить станут. И деньги вернутся, и проценты получите. Чем не заработок?