– Да уж, – холодно сказала Мадди.
Графиня пожала плечами:
– Как знать… Недавно появилась информация – Найджел Сильвестр собирается стать членом палаты лордов. А это дает нам возможность лишить его всего, ради чего он работал и к чему стремился, – высшего признания его заслуг. Триумфального финала карьеры, основанной на жадности, предательстве и лжи! – Последние слова она произнесла так, будто выплюнула.
– И вы думаете, он это позволит?
– У него нет выбора, – сказал Андреа. – В бумагах моего отца есть письмо, написанное рукой Сильвестра, в котором он умолял ради их старой дружбы и доброго имени банка «не выносить сор из избы». Наверное, думал, это письмо никогда не будет найдено.
– Но если у вас есть все эти бумаги, зачем тогда вам я? – Мадди недоуменно развела руками. – Не вижу в этом никакого смысла.
– Потому что мы потребовали от него и еще кое-что, – сказал Андреа. – Мы хотели, чтобы Сильвестр написал письмо, в котором признал свою вину – не только за мошенничество, но и за предательство, из-за которого погиб мой отец. И чтобы он отказался от звания пэра.
Мадди вздохнула и отвела глаза.
– Тогда понятно, почему он ничего не ответил. Это все равно что предложить ему отрезать от себя кусок.
Брови графини удивленно поднялись.
– Что было бы только справедливо, синьорина. Вы нас за это осуждаете?
– Нет… – согласилась Мадди. – При таких обстоятельствах вряд ли я имею на это право…
Она встала и подошла к балюстраде. Положив руки на теплый камень, она смотрела на раскинувшийся перед ней живописный вид – дома среди зелени кипарисов, кедровых и пальмовых деревьев, уходящих вниз, к изогнутой подковой гавани, с кубиками охристых и кремовых портовых строений. И позади всего этого – лазурное сияние спокойного моря…
Как может быть что-то таким прекрасным, когда все в ее привычном и безопасном мире, куда она так хотела вернуться, стало вдруг таким темным и безобразным?
За спиной Мадди услышала голоса и цокот каблучков по кафельному полу, означавший – Флория Валери вернулась в дом.
Андреа подошел и остановился рядом.
– Извини, Маддалена. – Его голос звучал очень мягко. – Просто настало время узнать правду.
Прекрасный вид с лазурной гаванью вдруг начал расплываться.
– Джереми ничего не знал об этом… – сказала она, едва сдерживая дрожь. – Ничего.
– Ну конечно…
Она повернулась к нему:
– Ты не веришь?
– Достаточно того, что веришь ты.
– Значит, Доминика действительно работает у твоей матери… Это объясняет ее неприязнь ко мне. А теперь, когда я познакомилась с графиней, мне понятна и ее преданность. – Она прикусила губу. – Хотелось бы, чтобы наше знакомство произошло при других обстоятельствах.
– Мне тоже.
– И я рада, что Флория была счастлива… с твоим отчимом, – добавила Мадди, все еще чувствуя удары своего сердца.
Андреа кивнул:
– Он был хорошим человеком. Он и раньше любил ее. Но когда она встретила Томасо, решил – победил лучший.
Она повернулась в сторону дома:
– Мы можем сейчас уехать?
– Еще нет. Мы останемся на обед.
– Я не смогу есть.
– Морить себя голодом – негодный способ борьбы с плохими новостями.
* * *
Они вошли в дом. Доминика проводила их в прохладный полумрак столовой. Бордовые портьеры на окнах пропускали свет лишь через узкие щели. На потолке бесшумно работал вентилятор.
Круглый стол из темного дерева был заставлен хрусталем и фарфором на изящных кружевных салфетках. В длинном серванте вдоль стены Мадди заметила массивные серебряные подсвечники, старинный кофейный сервиз витиеватой формы и набор хрустальных графинов с серебряными пробками.
«По сравнению со всей этой роскошью огромный обеденный зал в «Каза Лупо» может показаться монашеской трапезной», – подумала Мадди, садясь на указанный ей стул с высокой спинкой.
После закусок – изысканных мясных и морских деликатесов – подали спагетти с соусом из базилика, кедровых орешков, чеснока, пармезана и оливкового масла. За основным блюдом – рыбой, запеченной в сыре и травах, последовали персики в красном вине.
За столом их обслуживала Доминика, и Мадди почти ожидала найти следующее блюдо у себя на коленях, но та, как всегда, ограничилась только неприязненными взглядами.
Разговоры тоже были сдержанными. Андреа не сказал почти ничего. Он ел, погруженный в свои мысли, оставив графине задавать Мадди формальные вопросы о ее работе и получать такие же формально вежливые ответы.
– Я надеюсь, эта история не смогла испортить вам вкус к итальянской опере, – сказала графиня, когда был подан кофе. – Я заметила, вам понравился «Риголетто».
Мадди удивленно посмотрела на нее, но потом вспомнила закрытую ложу в оперном театре.
– Так вы тоже там были?
– Мне было любопытно увидеть вас, – так же, как и вам меня. Что же касается исполнения, думаю, Браззони не хватило той дьявольской искры, которая и делала герцога таким неумолимо притягательным для всех этих несчастных женщин.
Мадди поставила бокал на стол и холодно заметила:
– Боюсь, эта черта не показалась мне привлекательной. К тому же представителям аристократии следовало бы проявлять большую разборчивость.
Андреа вышел из задумчивости:
– Но если бы он был разборчив, тогда бы и истории никакой не было.
Мадди вздернула подбородок:
– И девушка, которая его любила, была бы спасена от страданий и несчастного конца.
– А… – насмешливо протянул он, – настоящая любовь? Склоняю голову перед твоим богатым опытом.
Где-то в глубине дома раздался телефонный звонок. Через пару минут в дверях комнаты появилась Доминика и направилась прямо к Андреа. Из всего сказанного Мадди поняла только слово telefonata, но и этого было достаточно. Живот сжался от смешанного чувства страха и возбуждения.
Она смотрела, как Андреа встал и, прежде чем выйти из комнаты, на мгновение коснулся плеча матери. Графиня так и осталась сидеть с невидящим взглядом. Напряжение в комнате становилось почти осязаемым. Минуты тянулись бесконечно.
Опустив глаза, Мадди смотрела на свои побелевшие костяшки пальцев, стиснутых на коленях.
«Это момент, которого ты ждала, – сказал голос в ее голове. – Ты должна ликовать от радости, думая о встрече с Джереми. О возвращении к нормальной жизни. О приготовлениях к свадьбе».
Но сегодняшний день все изменил. Теперь Мадди больше не знала, чему ей радоваться и чего ожидать. Сегодня она узнала вещи, о которых даже и не подозревала. То, с чем ей теперь придется жить.
Андреа вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.
Его голос был спокойным, почти невыразительным, без какой-то триумфальной нотки:
– Из Англии приехал человек. Кажется, он привез то, что мы ждали. – Кадык на его шее дернулся. – Похоже, все закончилось.
* * *
Мадди молча встала и вышла из комнаты. В холле она встретила Доминику.
– Чем-нибудь помочь, синьорина? – спросила та удивленно.
– Мне нужно в туалет, – сказала Мадди. – Полагаю, это не запрещено?
Доминика, бросив в ее сторону еще один неприязненный взгляд, показала на темную дверь.
– Я подожду здесь, – сказала она, отступая в коридор.
«На тот случай, если мне вдруг придет в голову выбраться отсюда, сплетя веревку из туалетной бумаги», – горько усмехнулась про себя Мадди.
Ее ноги дрожали, и ей пришлось опереться на мраморную раковину, чтобы ополоснуть холодной водой лицо и руки. Отражение, смотревшее на нее из зеркала над раковиной, напугало ее. Бледное как привидение, глаза испуганные, загнанные…
«Это просто шок, – сказала она себе. – Шок, смешанный с облегчением, – мое испытание подошло к концу».
И когда она приедет в «Каза Лупо» и встретит там Джереми, все будет хорошо. Вместе с ним она справится со всеми проблемами.
Так почему ей так сложно представить его образ? Вспомнить, как звучит его голос? Почувствовать себя в его объятиях? Почувствовать его губы, прижатые к ее губам?
Короткий стук в дверь прервал течение ее мыслей. Должно быть, Доминика потеряла терпение.
– Сейчас, – отозвалась Мадди, дрожащими пальцами убирая с лица волосы и закрепляя их заколкой. – Обыскивать будете? – начала она и покраснела, увидев, кто был за дверью. – О… я… извините меня, графиня.
– Ничего. Мой сын попросил передать – он хотел бы поскорее уехать.
– Да, – сказала Мадди. – Конечно.
– Я отослала горничную, чтобы спокойно поговорить с вами, – продолжала графиня. – Прежде всего, мне хотелось бы извиниться. Я думала, вы лучше знаете вашего будущего свекра, но готовы на многое закрыть глаза из-за его богатства и занимаемого положения. Таким образом, для меня вы были одной из них. – Наступило молчание, а затем она продолжила: – Встретившись с вами, я поняла – все не так.
– Мои отношения с мистером Сильвестром никогда не были гладкими, – призналась Мадди. – А теперь… теперь мне будет еще труднее. Но я всегда говорила себе, что выхожу замуж за Джереми, а не за его отца. – Она изобразила на своем лице сияющую улыбку: – Мы с этим справимся. Я уверена.
– Ваша преданность достойна похвалы, – сказала графиня и добавила с иронией: – Как и Доминики. Она бесконечно предана мне.
– О да, – усмехнулась Мадди. – Она со всеми чужими такая или только со мной?
– Ее прабабка, говорят, умела предсказывать будущее. Так вот, бабка сказала – вместе со светловолосой женщиной из-за моря придет конец «Дому волка». Доминика с самого начала была уверена – это вы.
Мадди тряхнула головой:
– Она не права. Вряд ли я стану последней чужестранкой в жизни Андреа.
Глава 13
Андреа ждал их в холле, беспокойно вышагивая из угла в угол. Он подошел к матери и поцеловал ей руку.
– А теперь я сделаю то, что осталось сделать. – Он пристально посмотрел на нее. – Я сделаю все, как мы договорились? Ты не изменила своего решения?
– Правосудие должно свершиться, – сказала графиня. – Только это имеет значение. Решение уже принято.
Он наклонил голову в знак согласия. Мадди почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.
Они вышли из дома и направились к машине.
– Если в письме окажется то, что вам нужно, думаешь, она опять выйдет на сцену?
Граф пожал плечами:
– Кто знает…
«Еще одна тема была закрыта», – подумала Мадди. Но почему ее это должно волновать, когда Джереми от нее всего лишь в нескольких минутах езды и скоро они вместе отправятся домой? «Как только я увижу его, – повторяла она себе, – как только он обнимет меня, все снова станет на свои места. Я знаю это».
И Мадди продолжала повторять про себя последние три слова как мантру, всю дорогу до «Каза Лупо».
Возле дома она увидела незнакомую машину, а рядом с ней шофера, курившего сигарету.
На ступеньках у входа их встретил Эустацио со встревоженным лицом. Прежде чем войти в дом, Андреа что-то сказал ему по-итальянски.
В холле она остановилась, глядя на панельную дверь – последний барьер, отделяющий ее от встречи с Джереми.
И услышала за своей спиной голос Андреа.
– Маддалена, – тихо произнес он.
Она почувствовала почти непреодолимый импульс броситься к нему в объятия, умоляя никогда не отпускать ее.
– Меня зовут Мадди, – сказала она, сделав над собой невероятное усилие. – Мадди Лэнг. И мне хотелось бы увидеть своего жениха. Пожалуйста.
Все происходило как в замедленной киносъемке. Она смотрела, как он поднимает руку, как нажимает на панель… Ее сердце учащенно билось, она чувствовала легкую тошноту.