Усадив ее на кухонный стол, он встал между ее раздвинутых ног.
– На тебе так много одежды, – прорычал он.
Анджела покусывала его губы.
– Это все оттого, что за окном температура ниже нуля.
Реми быстро освободился от свитера и рубашки, которая в процессе лишилась нескольких пуговиц.
– Теперь твоя очередь.
Анджела соблазнительно улыбнулась и неторопливо расстегнула крошечные перламутровые пуговички на своем дизайнерском кардигане. Под ним оказалась шелковая рубашка цвета кофе с молоком с низким вырезом, открывающим соблазнительную ложбинку между ее грудей.
– Я не ношу бюстгальтер…
– Я вижу.
Анджела неторопливо освобождалась от блузки, как первоклассная стриптизерша.
– Хочешь прикоснуться ко мне, не так ли?
– Что за вздорная мысль? – Реми напустил на себя безразличный вид.
Анджела самодовольно улыбнулась:
– Я не позволю тебе даже дотронуться до меня, пока не буду готова. Тебе нужно быть хорошим мальчиком и подождать.
Он мог видеть идеальные полушария ее грудей и набухшие розовые соски.
– Как думаешь, у тебя это получится?
Реми едва сдерживался, чтобы не наброситься на нее тотчас же.
– Я подожду, но ты же понимаешь, что тебе придется дорого заплатить мне за это?
Женщина ухмыльнулась:
– Это должно меня напугать?
– Очень, – низко прорычал он. – Очень сильно напугать.
Анджела приоткрыла вторую грудь, не сводя с него горящего взгляда. Потом провела своей рукой вдоль живота так, что пальцы зацепились за ремень брюк.
– Я такая влажная. Спорим, ты хочешь почувствовать это?
Реми еще никогда не был так возбужден. Он буквально сражался с самим собой, чтобы держать руки как можно дальше от нее. Его снедало невыносимое желание поскорее вонзиться в нее.
– Я возбужден. Спорим, ты хочешь почувствовать насколько?
Ее глаза искрились, когда она послушно проверяла степень его возбуждения.
– Что же… впечатляет. – Она провела ладонью вдоль ширинки на своих брюках. – Как думаешь, мне снять джинсы?
«Боже, да!»
– О, прошу тебя, не нужно торопиться.
Она слезла со стола, мимолетно прижалась к нему, но тут же отстранилась:
– Не так близко. Помни, ты даже пальцем ко мне не прикоснешься, пока я не разрешу.
Реми мысленно перевел дыхание. Это может закончиться очень и очень плохо, если она не поторопится. О да, она обязательно заплатит ему за это. Ему поможет хлыст и его друзья – наручники.
Не сводя с него взгляда, Анджела расстегнула брюки. Звук расстегивающейся молнии показался ему оглушающим. Освободившись от брюк, она снова надела туфли. Теперь на ней осталось лишь тонкое кружево трусиков.
– Итак, – она провела кончиком языка по губам, сделав их влажными, зовущими, – тебе интересно, что будет дальше?
– Как тебе кажется?
Она снова провела рукой по его ширинке:
– Как сильно ты меня хочешь?
«Безудержно».
– Скажем так, я бы мог овладеть тобой за пять секунд.
Она улыбнулась и продолжила ласкать его сквозь ткань брюк.
– Что, если мы заключим с тобой небольшой договор?
Реми оставалось лишь поражаться тому, как она еще может стоять на ногах. Он всегда полагал, что из них двоих именно ему лучше удавалось скрывать свои эмоции. Теперь же его тело было лишь скоплением изнывающих нервных окончаний, взывающих к старым как мир инстинктам. Но все же Реми еще хорошо отдавал себе отчет в том, что происходит. Он понимал, что она пытается манипулировать им.
– Договор какого рода?
Анджела медленно расстегнула его брюки:
– Договор, при котором все получают то, чего желают.
Он шумно вздохнул, когда она запустила руку в его нижнее белье. Было трудно думать трезво, когда она ласкала его, доводя почти до исступления. Но он не собирался лишаться того, что заработал с таким трудом.
К тому же он делал это не для себя, а ради братьев. Этот особняк не был просто трофеем, но представлял собой нечто большее. Победа в чистом виде. То, что теперь Таррантлокх принадлежал его семье, исправляло историческую несправедливость. Передать его единственной наследнице человека, который почти уничтожил состояние его семьи, было последним, на что он пойдет. И не важно, какие у него отношения с Анджелой и есть ли они вообще.
Реми отвел ее руку и отступил:
– Игра окончена, красавица. Я не отдам тебе Таррантлокх за перепихон на кухонном столе. Едва ли я нахожусь в таком отчаянии.
В мгновение ока она превратилась из обольстительной сирены в разъяренную фурию.
– Ублюдок!
– Сирота – более верный термин.
Она надвинулась на него, словно разъяренная кошка:
– Как же я ненавижу тебя!
Реми перехватил ее руки, прижав ее спиной к столу.
– Нет, ты хочешь меня.
Ее серые глаза полыхали злобой.
– Почему ты не можешь дать мне то единственное, чего я так хочу?
Одним движением он сорвал с нее трусики, погрузился в ее влажное лоно.
– Скажи мне, чего ты хочешь прямо сейчас?
Он почувствовал, как она содрогнулась всем телом.
– Я хочу то, что по праву принадлежит мне!
– Как чудно, что хотя бы в этом наши желания совпадают. – Он накрыл ее губы своими.
Анджела словно растворилась, потерялась в этом поцелуе. Хотя нет, она потеряла себя много раньше – еще тогда, когда ее самолет оторвался от земли, унося ее в пустыню. Реми контролировал не только то, что происходило между ними сейчас, но всю ее жизнь и, возможно, судьбу. Когда он показал ей, что должна чувствовать настоящая женщина из плоти и крови, Анджела сожгла последний мост. Она больше не хотела возвращаться к себе прежней. Да и как она могла жить дальше без того трепета, который испытывала, когда его губы касались ее.
Анджела ошибочно полагала, что сможет обыграть Реми в его же игру: поднять ставки, заворожить его, раздразнить, пока он не сдастся, обернуть ситуацию в свою пользу. Но лишь теперь она поняла – все было тщетно. Реми никогда не вернет ей Таррантлокх, который стал для него символом успеха. Единственной слабостью, что она в нем видела, было его влечение к ней. Но даже здесь он проявил большую выдержку. А ведь она могла поклясться, что была уже у цели, что он был готов принять любое ее условие…
Теперь его губы были твердыми, но она смягчала его поцелуи ласками собственного языка. Когда он чуть расслабился, она впилась зубами в его нижнюю губу, а затем провела по ней языком. Реми оторвался от нее лишь для того, чтобы надеть защиту. Он страстно желал войти в нее, проникнуть как можно глубже. Анджела развела ноги, и он резко вошел в нее. Он двигался стремительно, но она так изнывала от желания, что этот дьявольский темп, который он избрал, стремительно возносил ее на вершину блаженства. Реми почти тотчас последовал за ней и излился в нее, издав почти животный рык.
Анджела чувствовала, как кожа покрылась мурашками. Она слышала его судорожное дыхание, обнимала, ощущала вес его тела. Она хотела ненавидеть его за то, что ему опять удалось развернуть ситуацию в свою пользу, но прямо сейчас не находила это возможным. Вместо этого она продолжала прижимать его к себе, ее руки ласкали его спину, а губы покрывали поцелуями плечи и шею.
Реми чуть отстранился:
– Я не был слишком груб? – Его голос звучал хрипло, он словно извинялся.
Анджела провела пальцем по его губам:
– Я просто хотела получить тебя любым способом.
Их взгляды встретились.
– Ты заводишь меня так, как ни одна женщина прежде. Но мне почему-то кажется, что ты уже знаешь об этом.
Она вновь провела подушечками пальцев по его губам так, чтобы он мог облизнуть их. Это посылало сладкие волны удовольствия по всему ее телу. Она отняла руку:
– Тебе довольно легко удается свести меня с ума.
Его дыхание постепенно выравнивалось.
– Нам нужно придумать что-то на ужин. Не хочу, чтобы ты довела себя до полного истощения. У меня на тебя еще довольно большие планы.
Она обрисовала пальцами его брови и нос:
– Когда ты смотришь на меня так, у меня кружится голова.
Его глаза угрожающе блеснули.
– Так и должно быть. – Он вновь привлек ее к себе и поцеловал.
Глава 12
Реми наблюдал за тем, как тихо дремлет Анджела в ворохе простыней и одеял. Кровать за прошедшие три недели превратилась в настоящее гнездышко для влюбленных. Они пробыли в поместье значительно дольше, чем изначально планировалось, потому что из-за снегопада встреча с Робертом Мапплтоном пришлось отложить.
Это было чудное время. Реми и Анджела занимались любовью не только в спальне, но и в ванной, на диване в гостиной, в гостевой спальне, в бельевой комнате, кладовой и несколько раз на кухне. Анджела ублажала, поражала, околдовывала его до такой степени, что ему было достаточно одного взгляда, чтобы переполниться желанием.
Реми разжег огонь в главной спальне. Огонь бросал золотые отблески на стены комнаты. За окном снова крупными хлопьями падал снег. Снегопад продолжался около двух дней, но дороги к этому времени уже успели расчистить. Мужчина чувствовал легкую досаду, потому что тайно лелеял мечту быть заключенным с Анджелой в зимнем плену навеки. Или хотя бы до Рождества.
Каждые несколько дней они ездили в ближайшую деревеньку, чтобы купить продукты в местном магазине. Ему нравилось то, что они вели жизнь, свойственную обычным людям. Анджела знала местных жителей и время от времени останавливалась на улице, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов. У Реми всегда появлялось неловкое чувство, когда она представляла его как своего мужа. Если она и чувствовала себя так же, то хорошо скрывала свои эмоции.
Роберт Мапплтон прибыл во второй половине дня на своем личном вертолете. Анджела выполнила все, что от нее и ожидалось. Казалось, она могла быть кем угодно, лишь только пожелав, – игривой любовницей, бесстрашной путешественницей на болотах и в лесу, искусным поваром на кухне и веселой хозяйкой. Она сделала так, чтобы гость почувствовал себя как дома, оглушив потрясающей праздничной трапезой в честь его приезда и окружив заботой. Мапплтон был очарован, просто околдован ею. Большую часть времени он предавался беззаботной беседе с Анджелой, изредка обращая свое внимание на Реми, и лишь торопливо пробежался глазами по бумагам, благодаря которым Кафарелли должен был приобрести сеть его отелей, правда, за весьма щедрую сумму.
Реми был уверен в том, что будет чувствовать себя как должно – гордым, удовлетворенным. Он уже чувствовал запах победы. Но ему никак не удавалось собраться с мыслями. Пора было положить конец этому безумию, но уже на следующей неделе у Анджелы должна была состояться первая фотосессия в Париже, которая даст новый толчок ее карьере. Едва ли он мог развестись с ней прямо сейчас, когда так многое стояло для нее на кону. В любом случае пусть уж лучше это будут свадебные платья, чем бикини. Ей больше не придется быть такой худой и голодать. Он не мог не заметить, что в последнее время она стала больше есть. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за тем, как она наслаждалась едой.
Все чаще и чаще он ловил себя на том, что перестал думать о ней как о враге. Когда она лежала рядом с ним, как сейчас, когда свет падал на ее лицо, когда ее руки лежали под щекой… Это так его умиротворяло. Его тело все еще пело от тех ощущений, что он испытал с ней прошлой ночью. Неужели за все это время он не насытился ею? Реми ждал первых приступов тоски и раздражения, которые должны были появиться. Так всегда случалось во всех его прежних отношениях. Раньше, когда он смотрел на женщину в своей постели, он всегда думал о том, как бы поскорее избавиться от нее. Но сейчас, созерцая мирно спящую Анджелу, он мог думать лишь об одном: как сделать так, чтобы она осталась здесь навсегда?