Она услышала собственный недовольный стон, когда Трэвис отпрянул от нее.
– Все в порядке, – прошептал он и начал медленно стягивать с нее шелковые трусики. Медленно, очень медленно, вдоль бедер, вдоль ног…
– Держись за меня, – произнес он хрипловато.
Она обхватила его за плечи. Он стянул трусики к ее лодыжкам.
– Подними ножку, – сказал он.
И Дженни подняла. Она сделает все, о чем он попросит, – все, все…
Дженни вскрикнула.
Но не это!
Его губы коснулись самых нежных изгибов ее тела. Его пальцы аккуратно раскрыли ее. Его язык облизывал ее, дразнил…
Она хотела оттолкнуть его, но вместо этого запустила пальцы в его волосы.
С ней что-то случилось. Она дрожала. Она распадалась на части…
Пика наслаждения Дженни достигла внезапно.
Она вскрикнула. Вскрикнула еще раз.
– Сейчас, – услышала она собственный стон. – Сейчас, Трэвис, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Он рывком снял с себя одежду, раскрыл тумбочку у стола и вытащил блестящий квадратик. Быстрым взглядом она окинула его голое тело, пока он доставал презерватив.
Трэвис был прекрасен: загорелая кожа, мощные мускулы.
И это…
Она затрепетала, пока он натягивал презерватив.
– Женевьева…
Она моргнула, встретилась с ним глазами.
Он поцеловал ее. Взял за руки. Поднял их над ее головой.
И вошел в нее.
Сперва она смотрела ему в лицо. В темноту его глаз. На то, как напряглись его скулы. На его хищную улыбку.
И тут все помутнело. Она перестала смотреть. И начала чувствовать.
И, боже, она никогда не ощущала ничего подобного!
Он заполнял ее. Глубже и глубже. Она тонула, тонула в наслаждении, все внутри ее растворилось в экстазе. Их пальцы сплелись. Он был бесконечен. Казалось, она не может вобрать его полностью.
И тут Дженни застонала от резкого приступа боли.
Трэвис полностью остановился.
Она раскрыла глаза. Пот блестел на его каменных плечах, груди, руках.
– Женевьева?..
Замешательство отразилось в его глазах. Он собирался остановиться, она была уверена и не могла этого позволить.
– Женевьева! – прорычал он. – Черт возьми, почему ты не…
Она прижалась к нему и начала двигаться сама.
На секунду весь мир вокруг замер.
Затем Трэвис прильнул к ней и вошел еще глубже, намного глубже…
И тогда наслаждение волной прошло сквозь ее тело, подняв выше ночи, выше звезд…
Трэвис оказался над ней. Она подняла руки, чтобы обнять его, но он отпрянул и выпрямился.
Комок встал в горле. Неосознанно Дженни схватилась за одеяло и подняла его до подбородка, села на кровати.
– Трэвис? – Она прокашлялась. – Слушай, я… Я знаю, ты не ожидал…
– Почему ты не сказала мне?
– Но зачем?
– Я бы все сделал иначе. – Он запнулся. – Черт, я бы ничего не сделал! Никто не хочет быть ответственным за… за…
– Тебя только это волнует? Напрасно. Я сама хотела этого. Хотела потерять мою, знаешь, ну, мою…
Смешно, но после всего Дженни все еще стеснялась этого слова.
Но он не стеснялся:
– Твою девственность? – Трэвис посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. – Подожди-ка. Ты говоришь, будто планировала это?
Ситуация накалялась. То, как он произнес это…
Трэвис взял ее за плечи:
– Это ведь было твоим планом, а? – Его взгляд стал очень суровым. – И что же? Я, значит, вытащил счастливый билет?
– Ты был… Ты хороший выбор. Очень хороший выбор, – выпалила она.
– Очень хороший выбор, – произнес он мягко и при этом жутковато. – Почему же? Я соответствовал каким-то критериям? Каким-то… Каким-то определениям из учебника?
– Нет, – ответила она и сразу же ляпнула первую глупость, пришедшую ей в голову: – То есть эти определения были не из учебника, я сама их выдумала…
Он отодвинулся, встал с кровати.
– Одевайся, – произнес он голосом не просто бесцветным, но ледяным, а затем поднял свои джинсы и натянул их.
– Почему ты не можешь просто выслушать… – Она разговаривала со стеной.
Дженни начала дрожать.
Может, она плохо подобрала слова, но она и представить не могла, что мужчина, принявший участие в ее исследовании, отреагирует подобным образом. Разве мужчинам не нравилось лишать девушек девственности? Все данные свидетельствовали об этом.
Да и что это меняло сейчас?
Сейчас важно было как можно скорее уйти.
Она быстро оделась, но из одежды-то здесь были лишь трусики и туфли. Трэвис Уайлд даже не удосужился снять с нее чулки.
Теперь она ощутила себя униженной до мозга костей.
Вся остальная ее одежда осталась лежать в лифте: бюстгальтер, платье, даже сумочка.
Дженни хотелось расплакаться, но она не могла себе это позволить.
Его футболка все еще была на полу.
Она подобрала ее и натянула на себя через голову. Она была настолько длинной, что закрывала ягодицы. Конечно, края чулок все равно были видны, но сойдет и так.
Дженни прошла вниз по лестнице так быстро, как возможно было на этих убогих шпильках. Свет был включен.
Взявший ее девственность мужчина стоял на другом краю комнаты прямо перед открытыми дверьми лифта. Его темные волосы спутались, рельефное тело было освещено ярким светом. На нем были лишь джинсы: он застегнул ширинку, но пуговицу оставил расстегнутой.
Он был так прекрасен…
Она гордо подняла подбородок.
Дженни пошла ему навстречу, надеясь, что не испортит выход, споткнувшись в туфлях.
– Твои вещи, – сухо произнес он.
Ее кинуло в жар. Она схватила их, натянула платье поверх его футболки, потому что не хотела позволять ему вновь видеть свою голую грудь, а лифчик запихнула в сумочку.
Она двинулась мимо Трэвиса, но он резким движением преградил ей путь.
– Простите? – сказала она холодно.
– Я позвонил вниз. Консьерж вызвал такси.
– Я могу вызвать такси и самостоятельно, спасибо.
– Не будь дурой! И возьми это. Хватит на дорогу.
Она посмотрела на купюры в его руке, затем на него:
– Мне не нужны ваши деньги, мистер Уайлд.
– Возьми их!
Дженни отклонила его руку:
– Оглохли? Я сказала…
– Ты подумала, твое маленькое приключение будет очень забавным? Подобрать незнакомца. Завести его. Заставить его взять то, что ты не можешь отдать нормальным путем.
– Я не собираюсь об этом разговаривать! Просто дайте мне пройти, пожалуйста!
Трэвис схватил ее за запястье:
– О чем ты вообще думала?
– Ах, хотите поговорить об этом? – спросила Дженни, глядя ему прямо в глаза. – Отлично. Начнем с того, что не я вас выбирала. Это вы меня выбрали.
– Ну конечно! Я всего лишь…
– Вы всего лишь хотели использовать меня, чтобы спасти собственную шкуру. И я была настолько добра, что подыграла вам.
– Но этим ты не ограничилась!
– Вы правы. Я совершила ошибку, позволив вам… позволив вам меня соблазнить.
Трэвис рассмеялся.
Рассмеялся! Дженни сжала кулаки.
– Это я-то тебя соблазнил? Ты просто кидалась на меня! Я лег с тобой в постель из жалости. Я имею в виду – было очевидно, ты всего лишь отчаянно ищешь кого-то, чтобы хорошенько…
Дженни ударила его по лицу:
– Ты конченый ублюдок!
– А ты маленькая дурочка, – прорычал Трэвис. – Тебе просто повезло, что в итоге ты не уехала с… с каким-нибудь маньяком!
– Достаточно того, что я уехала с… с мужчиной, который… который вообще ничего… ничего не знает о сексе и о том, как удовлетворить жен…
И тут Трэвис прижал ее к себе и поцеловал.
Она сопротивлялась. Боролась. Но Трэвис завел ее руки ей за спину и принялся целовать и целовать, пока она не застонала и не стала отвечать ему…
И тогда он отпустил ее.
Дженни взглянула на него, на надменную улыбочку, искривившую его лицо, на котором было написано: «Я же тебе говорил».
Она хотела ответить чем-нибудь колким и остроумным, но в голове была та же пустота, что и в душе. Дженни развернулась и нырнула в лифт.
Двери закрылись.
Едва они закрылись, она слегка спустила платье и сорвала с себя его футболку, бросив ее на пол. Секунды спустя она уже шагала по мраморному холлу размером с авиационный ангар. Она шла, игнорируя зовущего ее консьержа и такси, стоящее у выхода. Ей не нужно было ничего, абсолютно ничего от Трэвиса Уайлда!
Даже в такой поздний час на улице стояла жара. Дженни шагала мимо бесконечных домов, покрываясь потом под платьем, сняв шпильки и держа их в руках.
Конечно, она выглядела ужасно. Машины притормаживали, когда она пыталась их остановить, но затем уезжали прочь.
Наконец одна остановилась. Водитель пялился на нее, но ей было наплевать. Теперь она ехала домой, убеждая себя: Трэвис Уайлд был именно тем, кем и должен был.
Опытом.
Оставшись один в пентхаусе, Трэвис ходил кругами, как загнанный в клетку тигр.
Да что за женщина будет считать секс каким-то исследованием? Что за женщина будет искать мужчину, чтобы лишиться того, что ей надоело, а потом просто так бросить все и буквально убежать?
Все эти стоны, пока они были вместе… Это выражение страсти…
Все игра, все часть плана…
Или ее эмоции были настоящими? Настоящими, если судить по тому, как она ответила на последний, жгучий поцелуй.
Да, но что с того? Если бы к ней подошел не он, а кто-нибудь другой, она сейчас была бы в его кровати.
И что? Какая разница? С чего вдруг его должно волновать, с кем блондиночка переспала бы? Какая разница, кто забрал бы ее девственность?
В чьих руках бы она трепетала сегодня?..
– А ты идиот, Уайлд! – прорычал он.
Причем злой идиот, чей гнев закипает внутри, гнев на весь мир, постоянно доказывающий ему – сам он не может его контролировать, несмотря на все попытки, гнев свирепый и безудержный.
Трэвису хотелось вернуться в этот бар.
Он знал, те пьяные оболтусы будут рады снова встретить его. Знал, они всю ночь смогут обмениваться ударами, пока их не застанет рассвет…
Но его звали Трэвис Уайлд. Он был мужчиной, а не пьяным быдлом. Он контролировал свою жизнь, себя, свои эмоции.
И в понедельник ему все еще предстояло выступать на собрании. Не для себя, но ради клиентов, которые доверили ему свои миллионы.
Он был обязан не ударить в грязь лицом!
Так что Трэвис отправился в спортивный зал на нижнем этаже его пентхауса. Он пробежал километры на беговой дорожке, занимался на тренажерах и поднимал штангу, пока весь не пропитался потом.
Два часа спустя, убитый усталостью, он принял душ, упал на кровать и провалился в глубокий сон.
Глава 5
Неделя пронеслась стремительно.
Три дня Трэвис провел во Франкфурте и два дня в Лондоне.
Успех сопутствовал ему везде: переговоры прошли удачно, все сделки были заключены. Он восхитительно себя чувствовал, ведь победа всегда была сладка! Но на этот раз чего-то не хватало…
Он не мог выбросить эту женщину из головы.
Да, секс был неплох. Ладно, он был очень хорош, если быть честным. Не из-за ее девственности, а из-за… Она была очень милой. И честной.
Но можно ли назвать милой девушку, которая заходит в бар в поисках парня для одноразового секса? И можно ли назвать честной девушку, которая прячет свою девственность от партнера до тех пор, когда уже слишком поздно?
Он бы передумал и отказался. Конечно, отказался бы! Никакой мужчина не захотел бы нести ответственность за лишение незнакомой девушки невинности.