«Ну еще бы ты не спросил, – хмыкнул про себя Трешников. – Вон, как на шлемы тех, кому трофейных чехольчиков не досталось, пялишься. А Гриша еще и свой «Винторез» на самом виду держит, да и остальные пистолеты-пулеметы больше особо не прячут, работать готовятся. Ну а «Шмели» вовсе под маскхалат не запихнешь».
– У ваших людей русский огнемет и какое-то незнакомое оружие…
– Огнемет трофейный, оружие – новейшие экспериментальные образцы на базе «SturmGewehr 44» под девятимиллиметровый патрон «Luger», разве вы не заметили сходства? Подобные имеются только у нескольких боевых групп, – слегка видоизменив, подполковник озвучил уже ставшую привычной версию происхождения оружия. – Надеюсь, это все? Мы спешим.
Судя по выражению лица, объяснениям гауптштурмфюрер не поверил. Что ж, его проблемы, на «нет», как в народе говорится, и суда нет…
Убедившись, что его бойцы незаметно для противника расположились в партере таким образом, чтобы одновременно контролировать всех гитлеровцев, не перекрывая друг другу сектора огня, подполковник негромко произнес в микрофон радиогарнитуры:
– Всех. Без шума. Дальнего фрица – первым.
– Простите, что?! – округлил глаза эсэсовец, отшатываясь, и это оказались его последние слова. Вряд ли он расслышал, что именно произнес «герр полковник», или распознал язык, но на возникшую непонятку отреагировал мгновенно.
С нескольких сторон негромко захлопали «ПП 19–01», швыряя Ринге на ближайшего к нему пулеметчика, чья камуфляжная куртка уже обзавелась на спине парой свежих пулевых пробоин. Одновременно умер нервный фриц, так и не успевший нажать на спуск, и остальные Schütze – двоих уложили прямо у амбразур, вторые номера отправились следом, так и не успев ничего понять и применить оружие. Все заняло не больше нескольких секунд. Самыми громкими звуками оказались не столько приглушенные ПББС шлепки выстрелов, сколько звон разбитого случайной пулей стекла одной из керосинок да показавшееся оглушительным тарахтенье опрокинутого падающим телом алюминиевого котелка с ложкой внутри. Огонек лишившейся стекла лампы закоптил и судорожно задергался, отбрасывая на стену изломанные, мечущиеся тени, словно отплясывающие некий сюрреалистический танец. Оттесненные в сторону Родченко с сержантом Аришиным даже не успели поднять оружия.
Не дожидаясь команды, бойцы провели контроль, и Первый доложил:
– Чисто, командир. Как в операционной. Уходим?
– Нет, на привал остановимся. Телефонный провод обрезать, аппарат повредить. Третий, Четвертый – пробегитесь к станции, гляньте, что к чему, и ждите нас там. Если кого по дороге встретите, подчистите без стрельбы.
– Командир, – обратился к подполковнику Барсуков. – Может, оставим пару сюрпризов? У них тут одних гранат два ящика, да фаустпатроны еще – давай заминируем? Я у Родченко «лимонки» в подсумке видал, запихнем парочку в ящики, сверху фрицами придавим. Бахнет – мама не горюй.
Поколебавшись несколько секунд, Трешников помотал головой:
– Пожалуй, не стоит, Михась. Кто его знает, что нас на станции ждет, может, по-тихому пройдем, а то надоело уже воевать. А так, еще наткнется кто не вовремя, шум на весь метрополитен поднимет. Или советская штурмгруппа следом пойдет, вот ребята на нашей же ловушке и подорвутся. Все, уходим.
– Ну, уходим так уходим, – разочарованно протянул спецназовец. И добавил мстительным шепотом:
– А насчет штурмгруппы – это ты верно подумал, командир. Счас я фрицам мусора в пулеметные стволы сыпану, пусть шмаляют на ихнее немецко-фашистское здоровье, глядишь, без глазиков останутся. Может, и в самом деле кому из наших жизнь спасем…
Один из высланных на разведку бойцов, старлей Коробов, он же Третий, дожидался основной отряд метров за двести до въездного обреза туннеля. Рядом с ним, аккуратно пристроенный под самой стеной, полусидел мертвый гитлеровец в обычном общевойсковом «фельдграу» и низко надвинутой на лицо каске; рядом стоял ранец и пара видавших виды термосов армейского образца, один побольше, другой поменьше. Лейтенанта Новицкого нигде видно не было.
– Что у тебя? – скользнув взглядом по покойнику, вопросительно буркнул Трешников, недовольный очередной задержкой. – Леха где? Ладно, докладывай по порядку.
– Докладываю. На подходе встретили вон этого, – спецназовец кивнул в сторону убитого. – Видать, жратву камрадам на баррикаду нес. Пришлось зачистить. Потом пробежались до станции. Честно сказать, командир, там полный голяк, не пройти нам, фрицев до фигищи. Как я понял, их сюда на отдых и пополнение бэка отводят. А в том туннеле, что от станции дальше идет, определенно, пункт боепитания – пока наблюдали, видели, как фрицы оттуда патронные цинки и какие-то ящики таскали, причем непрерывно, по цепочке. Так что пути вперед для нас нету, без вариантов.
– Хреново… – задумчиво протянул Трешников. – Ладно, принято. А Четвертый где шляется?
– А вот тут уже куда интереснее, – загадочно улыбнулся спецназовец. – Мы по дороге кое-что интересное нашли, вот Лешка и пошел осмотреться. Сначала думали, просто какое-то помещение технического назначения – ну, мало ли чего в метро бывает? Короче, комнатушка такая, четыре на четыре, вдоль стен – лавки и ящики с какими-то железнодорожными запчастями. Каптерка местных ремонтников, одним словом. Вот только в дальней стене еще одна дверь обнаружилась, явно к метрополитену отношения не имеющая – бронированная, со штурвальным замком. Вот там Лехинс и сидит, пытается ее открыть, поскольку взрывать – слишком шумно получится.
Помолчав несколько секунд, спецназовец добавил:
– Лично мне кажется, что это и есть тот ход, который мы ищем, иначе на хрена его такой хитрой дверцей запирать? Вот только как ее вскрыть, чтобы всех фрицев не переполошить?
– Разберемся. Веди, давай, Сусанин. А на будущее – главную новость все же первой докладывай, а то растекся мыслью по древу. Куда идти?
Коробов ухмыльнулся:
– Так вы это, тарщ командир, вон туда поглядите. Некуда мне вас вести, пришли уже.
– Договоришься ты у меня когда-нибудь, – беззлобно пробурчал подполковник, зажигая тактический фонарь и разглядывая в ярком свете полураскрытую металлическую дверь в стене туннеля. Внутрь вела трехступенчатая вертикальная лесенка без перил. Ну, это-то понятно, чтобы движению поездов не мешала, метрополитен все-таки.
Скрежетнув несмазанными петлями, дверца полностью распахнулась, и в проеме показался лейтенант Новицкий, шурящийся от яркого света:
– Похоже, нашли. Там на двери «Außenstehende sind nicht enthalten. Geheimnis» написано, и цифровой индекс, как раз тот, что наши историки называли. Правда, замок хитрый, открыть можно только изнутри, со стороны бункера, так что придется шуметь. Я и дверь, и коробку простукал, «Импульс» возьмет на раз. Но бабахнет, конечно, знатно, втихаря точно не уйдем.
– Ну, отчего ж не уйдем, – задумчиво пробормотал себе под нос подполковник, прекрасно зная, что чуткий микрофон донесет его голос до всех бойцов отряда. – Может, и уйдем. Костя, ты говорил, у них в туннеле пункт боепитания? Ну вот, а у нас как раз парочка «Шмелей» завалялась, один можем и сжечь. Когда вся эта радость бабахнет, под шумок дверцу и рванем.
– А самих не того, не оглушит? – засомневался старший лейтенант. – Все ж замкнутое пространство.
– Ну, не гаубичные ж снаряды они там хранят? – резонно возразил Трешников, пожимая плечами. – Какой смысл артбоеприпасы из-под земли вручную таскать. Наверняка, стрелковые патроны, гранаты да фаустпатроны. Так что не так уж и сильно рванет, да и мы во время взрыва в проеме туннеля стоять не станем, к стенкам прижмемся, тут метров двести еще, плюс длина самой станции. Костя, у тебя с «РПО» особо теплые отношения, фрицевский дот с первого выстрела вынес, так что бери трубу и дуй к станции. По моему сигналу пальнешь, и падай в канаву между рельсами. Леша, готовь «Импульс», постарайся открыть с первого раза. Все, работаем, пацаны.
Прицелившись в смутно различимые в полутьме туннеля штабеля армейских ящиков, старлей Коробов, уже второй раз за этот долгий день, замер, дожидаясь сигнала. Собственно, первый их день в прошлом закончился полтора часа назад, и сейчас часы, развернутые по старой привычке циферблатом к ладони, показывали половину первого по местному времени, однако субъективно эти, кажущиеся нескончаемыми, сутки все еще продолжались. Наконец в наушниках гарнитуры раздалась команда Нулевого, и оливковый тубус «Шмеля» выплюнул в сторону противника термобарическую смерть.
Не дожидаясь, пока граната преодолеет почти три сотни метров туннеля и пассажирского перрона, стрелявший из положения «с колена» Коробов рухнул вниз, вжимаясь в межрельсовый желоб, как назло, на треть заполненный грязной застоявшейся водой. Впереди сверкнуло, и мгновением спустя по ушам, пусть и защищенным встроенными в наушники демпферами, врезал акустический удар мощного взрыва. А еще через секунду над головой прошла остро воняющая сгоревшей взрывчаткой воздушная волна, затянувшая и подъездные пути, и саму станцию клубами дыма и бетонной пыли. В принципе командир оказался прав: ничего сверхмощного в плане детонации на немецком складе не оказалось, просто взрыв в замкнутом пространстве – это всегда взрыв в замкнутом пространстве. Хорошо еще, что часть ударной волны ушла вдоль туннеля в противоположном направлении и погасилась немаленьким внутренним пространством станции.
Приподняв голову, Коробов несколько секунд наблюдал за пылающим зевом туннеля, в котором весело трещали взрывающиеся в огне патроны и глухо бухали, разбрасывая искры и горящие обломки ящиков, ручные гранаты, затем поднялся на ноги и двинулся вдоль стены в обратном направлении. Пустой тубус отстрелянного реактивного огнемета он забрал с собой – времени играться с запихиванием внутрь гранаты, как он сделал в прошлый раз, не было, да и шуметь лишний раз не стоило. Пусть Нулевой решает, просто выбросить, или все-таки уничтожить.
Подрыва прикрепленных к замку запирающей вход в спецтуннель двери колбасок малогабаритного взрывного устройства в грохоте основного взрыва никто, кроме самих спецназовцев, не услышал. В глубине комнатки просто коротко сверкнуло и глухо бумкнуло, да из проема распахнутой настежь наружной двери – закрывать ее не стали, боясь, что ударная волна может заклинить металлический лист – лениво выметнулся небольшой клуб дыма. Проход был свободен: штатно отработавший «Импульс» выворотил замок вместе с частью дверного полотна, оказавшегося толщиной всего в полтора сантиметра.
Выбив несколькими ударами застрявшую в коробке покореженную дверь, спецназовцы один за другим скрылись в глубине довольно узкого, шириной не больше двух метров, подземного хода. Поскольку полностью возможность погони Трешников не исключал, наружную дверь комнатки они за собой закрыли, благо с внутренней стороны имелся самый обычный сдвижной запор, и заминировали. Реши гитлеровцы ее взломать, их ждал неожиданный и весьма неприятный сюрприз, суммарной мощности которого вполне хватит, чтобы завалить небольшое помещение обломками бетона, намертво блокируя выход в туннель метрополитена. Сами же гости из будущего возвращаться этим путем в любом случае не собирались – найденные спустя семьдесят с лишним лет в разгромленной радиорубке стреляные гильзы не оставляли в этом ни малейших сомнений.