Не попрощавшись, маг-наставник куда-то стремительно ушел по своим делам. Молодым ведьмакам времени он уделял по минимуму, зато занимался с ними всегда делом. Увы, того же нельзя было сказать про общеобразовательные занятия вроде той же истории Российской империи. По мнению Олега, данный предмет примерно на двадцать процентов состоял из более-менее реальных фактов, а на остальную часть являлся не слишком умело сляпанной пропагандой, заставляющей проникнуться величием своей родины и почтением к начальству. А уж уроки закона божьего он и вовсе пропускал мимо ушей, с тех пор как узнал, что особой церковной магии ведьмаков учить никто не будет.
– Ну, давайте скорей! – предвкушающе облизнулся Стефан, рысью подбегая к двери. – Сейчас в грехах покаемся – и можно будет погрешить чревоугодием под предводительством мудрых мужей церкви! А то после развала Союза Орденов с каждым годом они гайки все туже и туже завинчивают. Глядишь, скоро вернемся к порядочкам двухсот-трехсотлетней давности. И тогда святые отцы будут вкушать своих перекрещенных в окуней поросят отдельно от тех, кто из-за их поучений давится только репкой.
– Не юродствуй, чурка лесная! – шикнул на него мрачный как туча вор, потирая пострадавший живот и злобно скалясь. – Или думаешь, что, коли вас, язычников, терпят на земле русской, можно честь ее топтать!
– Утихни, фанатик-патриот! – махнул на него пухлой рукой толстяк. – Кто тут еще чего топчет? Я, который честно ходил в церковь по праздникам и лишь после того воздавал должное верованиям и могилам своих предков? Или, может, тут позорит свой народ тот, кто наверняка не стеснялся воровать в храме из кружки с пожертвованиями?
– Ах ты! – Воришка попытался повторить действия Свиридова, произведенные на нем самом. То есть резко, без замаха, ударил в живот вызвавшую его неудовольствие персону. Да только пузо толстяка оказалось целью на редкость неудобной. Кулак отлетел от него, как от стенки. – Нехристь узкоглазая!
– Может, я и узкоглазый, но я крещен, – спокойно заметил Стефан, не выказывая никаких неудобств из-за пропущенного удара. – Старые покровители моего рода не возражали против принятия новой веры. Они, знаешь ли, большие пофигисты. Мне до них, увы, далеко.
Оплеуха, отвешенная Александру, вышла на редкость сочной. Воришку мотнуло, и он упал на одно колено. Впрочем, почти тотчас же поднялся, и в руке его блеснул нож… Предостерегающий крик Олега, отковылявшего на своем протезе за время ссоры к дверям, уже не мог остановить смертельного удара.
– Эх! – с молодецким уханьем всеми позабытый уроженец Малых Грибов сцепил руки в замок и обрушил их на спину Брусничного. Привычный к грубой физической работе детинушка девятнадцати лет от роду силой обижен не был. Решившего вспомнить уголовные повадки преступничка буквально впечатало в пол.
– Не стоило, Святослав, – покачал головой Стефан, пинком выбивая оружие из сжимающей нож руки. Кажется, при этом хрустнула пара пальцев, но сей факт был проигнорирован всеми, кроме вскрикнувшего от боли поверженного ведьмака. – Я прошел модификацию тела у мага жизни четвертого ранга. Мою кожу обычной сталью почти не прорезать. А вот тебя он мог бы серьезно располосовать, если бы замах заметил.
– Да ну… Дык… Ладно уж, – несколько неловко пробормотал Святослав, ставя ногу на спину поверженному сокоманднику, чтобы тот не поднялся. А потом в глазах его зажглось какое-то удивление пополам с подозрением. – А ты чего, правда нехристь?
– Вообще, вроде бы нет, – пожал плечами Стефан-Степан. – Но в Сибири старым богам все кланяются. В большей части тайги властвуют те силы, для которых даже бронзовый век кончился совсем недавно. Или, скажешь, у вас в селе только святых угодников поминали?
– Ну, было, чего уж там… – наклонил голову съежившийся крестьянин. – И Макошь и Ладу вспоминали. Барин вон к идолу Перуна каждый месяц бегал… А вы тоже им требы клали, да?
– Ну нет. У нас свои заморочки, – развел руками толстяк. – Сначала все вроде бы были язычниками. Потом пришли корейцы – и все стали буддистами. Затем заявились потомки Чингисхана и принесли нам на мечах сразу кому мусульманство, а кому и даосизм. Во времена Ивана Грозного приплыл атаман Ермак, чей поп насильно обратил всех скопом в христианство. В какое именно – до сих пор понять не можем. Половина оставленных им перекрестившимся в попов шаманам молитв католические, а остальные вообще протестантские. Но до постройки настоящего монастыря и выяснения сего факта несколько веков налоги отправляли православной церкви, тут все как положено.
– А потом пришли посланцы Союза Орденов и попытались ввести научно-магический атеизм, – тихонько пробормотал себе под нос Олег, новейшую историю внимательно изучавший по книгам, чтобы не попасть впросак. Коммунизма как такового в этом мире не знали… Однако смена власти в двадцатом веке все же случилась. Причины были точно те же, что и в привычной ему истории. Верхи не хотели менять своего уклада жизни, а низы больше не могли выдерживать отношения к себе, как к бесправному и безмолвному скоту. Философия прикладного рационализма вполне заменила восставшим учение Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Ну и последний царь тоже постарался от души утратить доверие реально приносящих пользу подданных, проиграв Первую мировую войну, сведя на нет права рабочих, купцов, мещан и чародеев неблагородного происхождения, а также резко взвинтив налоги. Не было ничего удивительного в том, что восставшие устроили ему торжественное сожжение заживо прямо в тронной зале дворца. Старая аристократия пыталась сопротивляться, но проиграла Гражданскую войну за пару лет, несмотря на накопленные сокровища и мощь родовой магии. У высокопоставленных вельмож, за редким исключением, просто не имелось боевого опыта и презрительного отношения к смерти. А вот несколько лет сидевшие в окопах и умиравшие в отвратительно спланированных штабами атаках представители плебса были готовы рвать врагов зубами. – А когда сын одного из мятежных архимагов и наложницы королевской крови объявил себя императором и преемником прежней династии, бывшие комиссары сменили форму на рясы и вместо политзанятий стали проводить уроки слова божьего.
– Ну да, так оно все и было, – признал Стефан, поднимая Александра на ноги. – Успокоился? Или еще раз по морде дать? Ну, чтобы лучше дошло, что во всех своих бедах виноват только ты сам.
– Пусти! – дернулся Александр, злобно буравя взглядом остальных членов команды по очереди. – И к дьяволу твои поучения вместе с тобой!
– Да без проблем. – Толстяк демонстративно сделал шаг назад и отряхнул руки. – Мы вместе только до тех пор, пока учебная команда не распалась или не перетасовалась. Ну, в худшем случае до выпуска. А там уж начальство с вероятностью в девяносто процентов разбросает нас по всей стране. Только если будешь вести себя как последний баран, то в один прекрасный момент окажешься один на один с каким-нибудь упырем. А мы просто слегка замешкаемся, когда будем думать, стоит тебя спасать или да ну его, пусть нежить спокойно завтракает.
– Посмотрел бы я, как ты будешь петь под кнутом! – Карманник то ли не услышал слов толстяка, то ли остался глух к голосу разума. – Не тебе же спину в мясо сначала разорвут мастера, а потом склеют недоучки!
– Ну а кто тебе виноват? Или думаешь, мы в лучшем положении? Особенно я, которому с предназначенными для ведьмаков нормативами в принципе не справиться в полном объеме? – вступил в диалог Олег и удостоился взгляда, полного ненависти. – Когда кто-нибудь из нас не справляется с поручениями наставника, мы огребаем. За последнюю неделю я три раза остался без ужина и дважды оказался вынужден бегать кросс вокруг училища на своем протезе. Количество же подзатыльников и вовсе не поддается исчислению. Да и Святослава сегодня витязи будут не по головке гладить.
Александр только что-то пробурчал себе под нос, набычившись. Впрочем, как бы он ни злился и ни голосил, на результат это в конечном итоге никак не влияло. Печать на его шее напрочь убирала у бывшего вора возможность удрать. И делала назначенное ему наказание воистину неотвратимым. Ничего не сказав, телекинетик покинул помещение, на прощанье громко хлопнув дверью.
– Жестоко дык, – счел нужным заметить Святослав. Впрочем, без особых эмоций в голосе. Получить ударом ножом бывшему крестьянину не хотелось. Ведь у него-то не было бронированного пуза.
– Такова жизнь, – развел руками Стефан. – Если он подставит нас, все равно, по злобе или скудоумию, можем все вместе в землю лечь. Пусть уж лучше как можно быстрее или перебесится, или нарвется на крупные неприятности. Главное – не помереть самим и лично не свернуть ему шею как куренку, если он опять попробует броситься на своего с ножом. Запомнил, Славик?
– Ну дык! – согласно кивнул бывший крестьянин. – Пойдем уже на исповедь, а? А то жрать охота…
Протолкавшись по коридорам, которые теперь были забиты движущимися в одном направлении курсантами, молодые ведьмаки вышли к одному из многочисленных внутренних двориков, бо́льшая часть которого была занята часовней с несколькими входами. Именно здесь проводились торжественные богослужения, отпевались помершие в процессе обучения и стучали руководству училища друг на друга во время исповедей. Во всяком случае, Олегу рассказать о грехах его товарищей по команде предлагали неоднократно. Да и то, что всем из них предстояло одновременно беседовать по душам с разными священниками, как-то настораживало.
– Одну секундочку, – радостно подпрыгивающий при мыслях о еде Стефан вдруг перестал источать во все стороны флюиды радости и предвкушения, да и вообще будто в размерах ужался. – Есть неотложное дело.
Словно крадущийся в лопухах кот, толстяк с обманчиво-медленной грацией рассек людской поток и добрался до смуглого парня лет двадцати с раскосыми глазами. Пухлые ладони закрыли рот оторопевшему бедолаге, а толстое, словно бревно, колено четким и быстрым ударом снизу вверх врезалось в пах. Спустя секунду Полозьев уже шел обратно, а его жертва медленно оседала на пол и, судя по выпученным глазам, очень терзалась вопросом, принадлежит ли она еще к мужскому полу.
– Это дык опять? – растерянно спросил Святослав, и Олегу осталось только тяжело вздохнуть, поскольку подходящих к ситуации цензурных слов в его лексиконе не имелось. – Ох ты, ежкины иголки, прости меня господи! Ну скока можно-то?! А?!
Стефан во многом подходил под идеал курсанта Североспасского магического училища, которому гарантировано блестящее будущее. Мешала одна маленькая такая проблемка, из-за которой наставник их группы уже не раз грозился сначала устроить толстяку несчастный случай, а потом уйти в запой от счастья на его похоронах. Кровная вражда, которая была уже близка к тому, чтобы переродиться в кровную месть. Род, к которому принадлежал Полозьев, числил в своих предках великого Чингисхана. Впрочем, учитывая количество наложниц Потрясателя Вселенной и число родившихся от них детей, тоже поголовно обзаводившихся гаремами едва ли не во младенчестве, в этом не имелось ничего удивительного. Примерно пятая часть нынешних татар, если интересовалась своей родословной, могла проследить прямые или косвенные родственные связи с великим завоевателем. Только у большей их части количество поколений, отделяющих от самого Чингисхана, намного превосходило таковое у Стефана. В Сибирском ханстве, позднее влившемся в состав России, жили долго, детей рожали уже в зрелом возрасте, в бою умирали куда реже, чем среди беспокойных степей. Вот как-то так и получилось, что торгующие мехом купцы по восточным законам оказались в чем-то знатнее, чем их дальние и более сильные родственники. Как результат, учащийся вместе с Олегом потомок Чингисхана регулярно огребал от целой группы молодых ведьмаков, пытающихся мордобоем исправить историческую несправедливость. И сам не стеснялся при случае отправить кого-нибудь из них к целителям. Периодически под удар попадали и посторонние или те, кто по тем или иным причинам слишком близко сошелся с представителем одной из враждующих сторон. Наказания, щедро раздаваемые начальством, далекие потомки Потрясателя Вселенной презрительно игнорировали. В их воспитании родовая честь ставилась намного выше личного комфорта.