Мешки…
В обоих мешках обнаружилось зерно. Наверное. Как еще назвать эти тоненькие желтоватые продолговатые семена? Это что-то злаковое. Может быть пшеница. Или ячмень. Или эльфийский бабаюн-горох. Но это злак. Логика подсказывала, что на чердаке деревенского дома вряд ли станут хранить отраву целыми мешками, если только мужик не затеял чего дурного против тещи-терминатора.
Да и ждать я уже не мог — шкала голода заполнилась полностью. Я начал голодать! Физически не ощущал ничего, но бодрость восполнялась куда медленнее, а тратилась куда быстрее. Жизнь почти не восстанавливалась.
Взяв пару зернышек, закинул их в рот и жадно схлопнул челюсти. Зернышки не поддались, насмешливо перекатываясь между моими скрипящими зубами. Выплюнув каменные зерна обратно на ладонь, злобно посмотрел на них, после чего мой взгляд сполз на стоящий у стены бочонок с водой.
Вода плюс зерно — замоченное зерно. Станет мягче. Замочить можно в глиняном кувшине. А еще есть котел. Котел…
Вода плюс зерно плюс котел плюс огонь — каша. Кажется именно так.
Котел в наличии. Дрова я видел. Огонь я тоже видел — как-никак на пепелище сижу. Место? Подальше от этого накренившегося дома, что продолжает опасно покачиваться, а из стен ползут щепки. Еще я видел железную решетку в очаге. И в кино видел, как обкладывают для чего-то очаг камнями. Главное все успеть до того, как я начну помирать с голода. Что смешно — с моей-то жирной тушей. Но логика у Ковчега своя. Он видит во мне не жирдяя, а перегруженного человека.
Встав, я принялся оттаскивать мешки подальше от дома. Сидеть сиднем и ждать появления спасателей смысла нет. Хочешь жить — начинай действовать. Я не обученный выживанию человек. Я домашний толстяк. Но я уже смог кое-чего добиться. Кое-чего достичь. И надо продолжать в том же духе.
Несмотря на факт, что я никогда в жизни не разводил настоящий костер из настоящих дров, удалось мне это без особого труда. Первым делом я вытащил из готовой рухнуть хибары котелок, решетку и полешки. Все это разместил на земле, в полешки запихнул несколько пучков соломы, после чего с пыхтением добрался до самого края пепелища, где аккуратно подпалил от пары рдеющих углей еще один пучок соломы и, поспешно вернувшись обратно, поджог сложенное топливо. Заходить дальше и осматриваться среди обугленных обломков я не решился — я не факир, чтобы безбоязненно ступать босыми ногами по горящим углям.
Спустя двадцать минут я, обжигаясь и хватая ртом воздух, жадно приступил к трапезе. Вкус имелся. Пресный. Но когда я запихивал в рот разваренное и лишь немного остуженное зерно, то вовсе не рассчитывал познать исключительный и восхитительный вкус какого-либо деликатеса. Мне требовалась еда. Много еды. Чтобы заглушить голод психологический — рассудок хоть понимал, что моя личность и тело состоят больше не из белков, углеводов и прочих элементов, но чувство голода от этого меньше не становилось. И тот факт, что теперь я всего лишь набор хитро сложенных массивов информации, не играл особой роли. И чтобы прекратить голод воплощения. После первой пригоршни зерна шкала «голода» неохотно начала отступать обратно к нулю. Процент за процентом. А я продолжал вкушать манну чердачную, с хлюпаньем и чавканьем пережевывая еду. Да, наверное, я был похож на самую настоящую и крайне голодную свинью. Ну и пусть. Сейчас меня волновало только насыщение.
Еще через десять минут сваренная порция зерна закончилась. А шкала «голода» радостно пожелтела, опустев чуть больше чем наполовину. Запив еду водой из глиняного кувшина, я счастливо выдохнул. И тут же снова насупился, поняв, что опустошенный котелок с примитивной кашей отнюдь не означает успешное окончание дня.
Первым делом я пересыпал зерно из одного мешка в другой. Успешно. Места хватило. Один из мешков полностью опустел, став практически невесомым. Критически осмотрев его и пощупав крепкую мешковину, я закинул мешок за плечо, будто рюкзак. Отпустил руки. Мешок упал на землю.
Черт,… а в других играх срабатывало — любые вещи, включая заплечные мешки, щиты, мечи, секиры или автоматические винтовки, сами собой «прилипали» к спине. И тем самым активировали инвентарь… и позволяли парой жестов или кликов перемещать любые вещи в мешок или из мешка. Иногда даже облегчали ношу — на что я и надеялся. Вдруг обычный мешок, скажем, снижает вес переносимого груза процентов на десять или хотя бы на пять. Система считала, что я перегружен и мне не помешало бы «исчезновение» десяти процентов от сорока с лишним килограмм проклятого веса прижимающего меня к земле, словно неумолимая гравитация.
Нужны лямки, если я собираюсь соорудить нечто вроде заплечного мешка. Материал надо искать. Я может и сплел бы из травы жгуты или травяную веревку, но как-то не чувствовал в себе уверенности, что способен на такое свершение. Пришлось снова вставать и напоминать себе — движение жизнь. Я боролся сейчас не с физической усталостью, а с въевшейся в каждую клеточку моего мозга ленью. С желанием существовать благодаря современным технологиям — вживленному в пальцы интерфейсу управления, со старомодным пультом, в конце концов. Щелк — и пицца на дом доставлена. Щелк — закуплены прочие продукты. Щелк — оплачена квартплата и коммунальные расходы. Щелк — получена работа и по завершению отправлена еще одним щелчком заказчику. Щелк — вызвана медсестра или скорая помощь. Щелк — и вскоре зайдет улыбающаяся массажистка, быстро и умело могущая вправить вечно болящий позвоночник.
А здесь, щелкай хоть пальцами, хоть ластами, хоть зубами… ничего не произойдет. Все надо делать как в древнюю старину — ручками. Когда чтобы отправить письмо, надо было сперва долго писать сам текст, затем запечатывать в конверт, облизывать и наклеивать марку и нести до почтового ящика. И это еще самое легкое.
Подогревая себя подобными размышлениями, опираясь на посох, я шлепал себе потихоньку вокруг дома, пытаясь увидеть что-нибудь полезное. Иногда останавливался и ворошил концом палки кучки пепла. Находил лишь осколки глиняной и стеклянной посуды, полусгоревшие деревяшки, камни. Ничего хорошего не попадалось. А в центр я зайти все еще не мог — слишком уж горячо там было.
— Привет! — радостный и эмоциональный выкрик чуть не убил меня. Я едва не обмочился от страха. Попытался подпрыгнуть, но не смог оторвать свою тушу от земли. Обернувшись, не увидел никого живого. Закрутился по сторонам, для чего-то выставив перед собой посох как меч.
— Я здесь! Меня зовут Леся! Я в кустике спряталась! Смотри, шевелится!
Остановившись, я уже несколько более спокойно обозрел окрестности и вскоре действительно увидал странно дергающий густой кустик. Из-за него показалась тонкая рука и усиленно замахала.
— Вижу! — крикнул я, ощущая нахлынувшую радость. Все-таки я здесь не один — Привет, Леся. А я Жирдяй! Выходи, чего спряталась?
— А зовут тебя как?
— Жирдяй и зовут — развел я руками, как-то не особо желая после столь странного прозвища называть настоящее имя — Выходи! Кушать хочешь? У меня есть зерно и котелок. Можно кашу сварить.
— Кушать хочу!
— Так выходи!
— Не могу… я голая! Из одежды у меня только собственные волосы и закрывают они меня только от макушки до плеч! У тебя нет еще одного такого… такой… одежды.
— Нет — не выдержав, я рассмеялся от идиотской ситуации — А этот отдать не могу. Зато у меня есть два мешка из-под зерна. Они не очень большие, но если как-то приспособить… еще могу дать прочную бечевку — я похлопал себя по пузу — Правда не знаю, получится ли что-нибудь сообразить.
— Давай все что есть!
— Сейчас… — развернувшись, я тяжело захромал к затухающему костру — Сейчас принесу! Ты не поверишь! Так рад тебя видеть!
— А?! Ты что видишь меня сейчас?! Сквозь куст?!
— Да нет! Это я к слову! Я просто рад, что ты здесь! Что я не один!
— Я тоже рада! Не представляешь, как жутко было! Особенно ночью! Спала на дереве. А с утра, с той же ветки увидела густой дым и пошла туда. И вот я здесь!
— И хорошо! — осторожно высыпав зерно прямо на землю, я зашагал обратно, направляясь к притихшему, но не замолкшему кусту — Вот, держи. Два мешка. Еще острый сучок. И вот бечевка.
— Спасибо! А сучок зачем?
— А вдруг дырку проковырять в мешке придется? Или шов распустить.
— Ясно! Сейчас попробую что-нибудь сообразить. Жирдяй… ой, неудобно тебя так называть. Может по-другому как-нибудь? А то будто оскорбление звучит.
— Я жирдяй и есть. Чего тут неудобного. Слушай, Леся, ты сюда вчера попала?
— Угу!
— Когда примерно?
— Не знаю! Часов то у меня не было!
— Но перед темнотой? Потом сообщение про успешный перенос, предложение выбрать имя.
— Верно! Все так и было. Я вбила имя, почитала сообщения. Встала на очередь на информацию.
— А какое тебе число дали? В очереди?
— Что-то восьмизначное, начинающееся с семерки. Очень большое число.
— Ясно — подытожил я, пытаясь придумать, какой еще вопрос задать — А у тебя выбор был? В Преддверии?
— Насчет мира? Так я давно уже выбрала! Можно ведь было заранее определиться. С миром, с внешностью воплощения, с местом появления. Я лично выбрала Нормалити, Австралия, Сидней. Высокая стройняшка девушка с белокаменной кожей, шикарным бюстом, изумрудными глазами и пышными густыми волосами. Ну и прочие детали по мелочи. А потом уже и забыла, Ковчег ведь был пока заморожен, только доступ к личной матрице имелся. Жила себе спокойно, работала. А потом БУХ! — резко повысила голос Леся — И я здесь. Голая, выглядящая, так же как и в настоящем мире. Только зря время потратила!
— Понятно… — задумчиво произнес я, стоя спиной к кустику.
— И это ведь не Нормалити? И уж точно это не Австралия!
— Не знаю — честно ответил я — Тут не разберешься. Деревня средневековая, но рухнул на нее чуть ли не космический аппарат. В избе была картина с эльфами, орками, людьми. Все в доспехах, коже и шелках. Холодное оружие, магические шары светятся над головами. Не поймешь, короче. Все запуталось. А что самое странное — у меня в настройках написано, что этот мир называется Слияние. Я о таком даже и не слышал. А ты?
— Слияние? Нет. Всего ведь три мира было. Фантастический и страшный, нормальный и милый, древний и волшебный. Как-то так.
— Ничего… — вздохнул я — Разберемся. Потихонечку со всем разберемся.
— А ты сам, какой мир выбирал? Если тоже Нормалити, то может все в порядке и мы просто в какой-нибудь глуши?
— Я вообще никакой мир не выбирал — признался я — Даже и не вспоминал о Ковчеге последнее время. Лесь, а ты помнишь, почему ты здесь оказалась? Как ты сюда попала и почему?
— Неа! Я уже думала об этом, пока на ветке сидела голышом. Последнее что помню — я в ванне, собираюсь принять душ перед сном. А потом БУХ! — снова повысила голос Леся — И я здесь! А ты?
— Фильм смотрел! Про подземную мафию девятого уровня — покопавшись в памяти, ответил я — На самом интересном месте вдруг темнота, а следующее воспоминание — я уже здесь.
— А день какой был? Вечером или днем?
— Третье сентября. Поздно вечером.
— И у меня так же… третье сентября. Вечером. Ой, мамочки…
— И папочки… — снова вздохнул я.
— Третьего сентября случилось что-то очень плохое? Там, на Земле? Да?
— Не обязательно. Просто это последнее что мы помним. Может в тот день делалось последнее копирование воспоминаний. Ты долго там еще?