Глава десятая
– Похоже, это те самые финские разведчики-диверсанты вызвали бомбардировщик, – веско заявил майор Злобин, – обнаружили нашу толчею у моста и решили нанести упреждающий удар. Все правильно, я и сам бы точно так же поступил, вполне логичное решение… У них, выходит, есть рация, и они могут оперативно сообщать своему командованию о передвижении наших частей. И отслеживать маршрут дивизии… Это очень плохо, товарищи, теряется эффект неожиданности. У финнов есть время для подготовки к обороне… Подтянуть резервы, перекинуть дополнительные силы, замедлить движение 44-й на Оулу…
Совещание экипажа проходило в кабине бронелета вскоре после нападения финского бомбардировщика. Сидели и думали, как быть дальше, что нужно предпринять, чтобы обезопасить красноармейскую колонну от дальнейших атак. Ясно же – сегодня прилетел один бомбардировщик, а завтра их будет уже несколько. И один бронелет со всеми не справится. На зенитчиков же с их «максимами» надеяться не приходится – они не имеют опыта отражения воздушных атак. Тем более массированных…
– Что вы предлагаете, товарищ майор? – спросил Леонид Лепс, хотя и знал уже ответ.
– Надо финскую разведгруппу срочно ликвидировать…
– Согласен, – кивнул Лепс, – но как? В смысле – чьими силами? Одним нам не справиться, это понятно, людей маловато…
– Придется обратиться к майору Легкодуху, – пожал плечами майор Злобин, – не впервой уже. Пусть выделяет своих красноармейцев… В конце концов, это и в его интересах – ликвидировать эту разведгруппу.
– И не просто красноармейцев, – влез в разговор Матвей Молохов, – а хорошо подготовленных. Своих разведчиков, например. Они в прошлый раз, на озере, нам хорошо помогли. К тому же они на лыжах быстро бегают, и стреляют метко, и вообще – в бою не трусят. А от обычных красноармейцев толку мало, они с диверсантами не справятся…
– Верно, – согласился Лепс, – разведчиков мы попросим в первую очередь. Ну и обычных красноармейцев тоже – в качестве загонщиков. Поставим их широким полукругом, пусть гонят диверсантов на нас. А мы в засаде подождем, в секрете… Как на волчьей охоте.
– Финнов желательно бы взять живыми, хотя бы одного-двух, – уточним майор Злобин, – надо их допросить и выяснить, что им известно. Пан Профессор, надеюсь, нам в этом поможет, поработает переводчиком. Не так ли?
Градский кивнул – конечно, о чем речь! Среди многих языков, которыми он владел, значился и финский. Подумаешь – перевести пленного!
– Решено, – кивнул Злобин, – я потолкую с майором Легкодухом и попрошу роту. А с разведчиками мы сами договоримся – так проще. Они нас хорошо понимают…
Действительно, после битвы на озере между бронелетчиками и разведчиками установились очень хорошие, дружеские отношения. Командир разведроты, старший лейтенант Николай Овсянников, побывал в гостях у экипажа и остался очень доволен приемом. Посидели, поговорили и, как водится, выпили. Чисто символически – за Красную армию, за Родину, за боевое сотрудничество и, как положено, за товарища Сталина. Ну, и за победу, само собой.
На старшего лейтенанта неизгладимое впечатление произвело оружие, которое имелось у бронелетчиков, и особенно – новенькие, еще с заводской смазкой, «дегтяревы».
– Нам бы в роту побольше таких, – завистливо протянул Овсянников, разглядывая автоматы, – а то винтовки – длинные, тяжелые, с ними по снегу ползти неудобно. А от пистолета толку мало – только для самого ближнего боя. А с этими штуками мы бы финнов на окрошку покрошили…
Еще ему очень понравились бинокли со встроенным прибором ночного видения («классная вещь!») и специальные лыжи – широкие, удобные, легкие, с надежными креплениями. По виду – самые обычные, деревянные, заводского производства, а на самом деле – изготовленные по спецзаказу, из особо прочного пластика. Не требуют ни смазки, ничего, не ломаются и не трескаются. На них бежать по снегу или мчаться с горки – одно удовольствие.
Овсянников оценил и экипировку бронелетчиков – теплые, толстые штаны, в которых не холодно лежать даже в самый сильный мороз (ничего не отморозишь), короткие, удобные полушубки, не мешающие быстрому движению (не то что наши тяжелые, длиннополые шинели!) и еще двойные перчатки (пальцы не леденеют).
Последнее было особенно важно – стрелять приходилось в любых условиях, а при сильном морозе руки мгновенно коченеют и перестают слушаться. Попробуй быстро перезарядить винтовку или пистолет! В варежках этого не сделаешь, приходится их скидывать, и пальцы мгновенно леденеют, теряют чувствительность, приходится долго их отогревать дыханием.
В общем, старший лейтенант от знакомых был в полном восторге. Его удивила необычная информированность бронелетчиков – они знали о противнике, кажется, все. Объяснили это просто – особое задание и, соответственно, специальная подготовка. Прежде чем воевать, надо хорошо изучить врага, все его сильные и слабые стороны. Так поступают умные командиры…
Особая подготовка экипажа, пояснили, требуется для того, чтобы не подвергать бронелет опасности. В него вложили столько средств и сил, применили такие сложные технологии, что будет крайне обидно (да и просто преступно!), если все это погибнет или, не дай бог, достанется противнику. У экипажа был четкий приказ – машину финнам ни в коем случае не оставлять и самим в плен не попадать. По крайне мере, живыми. Последняя граната – для бронелета, а последняя пуля – для себя…
Это, конечно, было некоторым преувеличением, но в принципе верно – в плен действительно лучше было не попадать. Тем более с улучшенным «дегтяревым» и прочим новейшим стрелковым оружием. Незачем финнам знать эти разработки, каждому времени – свои автоматы…
С такими боевыми товарищами и воевать не страшно, решил Овсянников, поддержат и прикроют, а в случае чего – и выручат в трудной ситуации. Ясное дело, что на просьбу бронелетчиков он откликнулся с большим энтузиазмом – сам рвался в бой, хотел себя проявить. А заодно и доказать бронелетчикам, что его бойцы – тоже парни не промах, могут кое-чего… И в рукопашной могут, и в стрельбе кое-чего умеют, по крайней мере, не уступают финским диверсантам, а, может, и превосходят их. Дайте нам только шанс…
Майор Легкодух тоже поддержал идею облавы на разведгруппу и выделил не одну, а целых две роты. Он прекрасно понимал, что сбитый бомбардировщик – лишь первая ласточка, и, если не ликвидировать финских диверсантов, то они снова вызовут самолет. И прилетит уже не очередной медленный «Дорнье», а скорее всего скоростной «Юнкерс-88». Сбить который намного сложнее – и скорость выше, и маневренность гораздо лучше. Да и бомбовый груз намного весомее и опаснее…
Краснозвездные истребители, несмотря на почти полное господство в воздухе, проигрывали финским бомбардировщикам в оперативности – не всегда успевали среагировать на налет. Потери от воздушных налетов противника, к счастью, были пока небольшими, практически минимальными (по сравнению с потерями от засад, ночных нападений и минирования дорог), но в дальнейшем, по мере продвижения в глубь Суоми, могли существенно возрасти – финская авиация действовала все увереннее и наглее. Так что надо было действовать на опережение.
Ликвидация разведгруппы обезопасила бы движение 44-й дивизии по рокадной дороге и позволила бы относительно спокойно дойти до Оулу. По крайней мере, никто бы ее не атаковал с воздуха. Хватит нам и проблем с финскими диверсантами, которые то и дело обстреливают колонну, заставляя красноармейцев нервничать и беспокойно оглядываться по сторонам…
Это было одно из соображений, почему майор Легкодух поддержал идею бронелетчиков, а другое же заключалось в том, что ему хотелось чем-то занять своих бойцов. Восстановление моста затягивалось, пролеты все еще не были готовы, и красноармейцы маялись без дела. А для бойца это очень плохо…
Когда нет настоящих занятий, дисциплина резко падает, появляются расслабленность, расхлябанность, беспечность. Вот, глядите, некоторые красноармейцы затеяли уже от скуки (и чтобы согреться) игру в снежки и стали даже снежных баб лепить! Ну, прямо как малые дети… Нет, с этим пора кончать: финны где-то рядом, в соседнем лесу, а они развлекаются! А вдруг внезапно нападут? Что тогда? Опять неразбериха, паника и потери?
Поэтому майор Легкодух так и обрадовался просьбе Злобина – и дело для бойцов найдется, и возможность отличиться еще раз появится. Если удастся захватить финских диверсантов и выбить из них показания… Это станет еще одним вкладом в общую копилку полка, а еще его личным успехом. И приблизит на шаг к желанному ордену или повышению по службе. Лучше, конечно, и то и другое сразу.
* * *
– Эй, первый взвод, строиться!
Иван Мешков услышал команду старшины Веселенко и тяжело вздохнул – опять подниматься и идти непонятно куда и зачем. А он только пригрелся у костра, задремал… Им наконец привезли горячий обед (гречневая каша с кусочками сала), и он впервые за несколько дней наелся досыта. Пока они шли по Раатской дороге, пока штурмовали проклятые финские позиции, пока отбивались от контратак, было не до этого – черствый сухарь помусолишь, и слава богу…
Ивану удалось всего один раз перекусить чем-то более существенным, чем замерзшие куски черного хлеба – когда захватили блиндаж и нашли трофеи: мясные консервы, галеты, копченую колбасу, сало. Бо́льшую часть припасов, конечно, пришлось отдать командирам (им тоже кушать хочется), но пару банок и почти все галеты все же заначили. Быстро развели костер, разогрели тушенку, поели. Не то чтобы очень сытно (на восемь мужиков – всего две банки), но хоть что-то. А потом долго жевали финские галеты. Они тоже, как выяснилось, неплохо утоляли голод…
Полевая кухня не поспевала за батальоном, и красноармейцы (в том числе и Иван) часто оставались без горячей еды. Хорошо, если на дневных привалах удавалось приготовить чай в кружке – он и согревал, и черствые сухари в нем можно было размачивать, а то пришлось бы совсем худо…
И вот впервые за столько дней им привезли горячую, еще дымящуюся кашу! Иван съел столько, сколько мог – полный котелок. И еще тщательно выскреб его, даже мыть потом не пришлось. А затем блаженно повалился на упругий, пахнущий свежей хвоей лапник и задремал у костра – в тепле и относительном покое. И вдруг на тебе – снова строиться. Значит, придется идти в зимний лес и опять воевать с этими проклятыми финнами…
Иван не спеша поднялся, подхватил винтовку, затянул потуже ремень на новом ватнике (слава богу, выдали, наконец, зимнюю форму) и пошагал строиться, а за ним потянулись и остальные его бойцы.
Старшина Веселенко, как и обещал, помог Мешкову стать младшим командиром, и теперь в подчинении у Ивана находилось шесть бойцов – всё, что осталось от бывшего отделения. Тем не менее он считался начальником, значит, должен был показывать пример. Поэтому все делал первым – вот и сейчас раньше всех поднялся от костра и пошел выполнять команду.