Одной московской Пиздроне
Ты — жидовка-лесбиянка,
Языком пизду ебёшь!
«Шоколадница» — засранка:
Мёд из жопы достаёшь!
* * *
Ночью не скрипнут засовы,
Рвут тишину лишь коты.
Я Вас не спрашивал: «Кто Вы?»
Выеб — и понял: кто ты!..
* * *
Я не сказал, что жизнь — лафа,
Я не сказал: «Судьба индейка!»
С конца стекает молофа,
Пизда разбухла, как бадейка.
* * *
Мы ебалися: шесть-девять,
И ебёмся: девять-шесть.
Разучились деток делать,
И с пизды слетела шерсть.
* * *
Ой, гоп! Гоп! Гоп!
Хуй не сделал «гопки» —
В пизду выебать не смог:
Елозил по жопке.
* * *
Мой миленок — алкоголик:
Хуй на полшестого.
Заведу на зло, заразе,
Парня холостого.
* * *
Глянь-ка: срака
Стоит раком —
Зона эрогенная
И «ласкает» эту зону
Целый взвод из гарнизона.
* * *
Ой ты, жопочка-жопень,
На пизде волосики.
Отьебись, бля, старый пень —
Не задавай вопросики?
* * *
Я ебал твои табу,
Издали ласкаю:
Взглядом я тебя ебу,
А носом — спускаю.
* * *
Мы ебали — не пропали,
И ебём — не пропадём!
А пизда у моей крали
Пахнет квашеным груздем.
* * *
Не прельщай меня сосками,
Сиськами стоячими —
У меня и так, что камень,
С ядрами горячими.
* * *
Вертихвостка, вертисрака,
Вертисисечка моя,
Когда ставлю тебя раком —
Мне не нужно ни хуя!
* * *
Сквозь мотню определю,
Что там за богатство.
Все хуёчки я люблю —
Разве ж это блядство?
* * *
В бочке киснут огурцы
Разного колибра.
Огурцы, словно «концы»,
Самый лучший выберу.
* * *
Моя милка — паучиха,
Я боюсь её ебать:
Только кончишь — она тихо
Начинает хуй съедать.
* * *
Научился я у йога,
И развил свою красу:
Задеру повыше ноги —
Сам себе я хуй сосу.
* * *
Я не согласен, нет и нет:
Пизда — не тухлая селёдка!
Особенно, когда минет,
И секель пахнет через глотку.
* * *
...
Ты зарычала: «Нет, не дам!» —
Коленкой в яйца пизданула!
«Мадам!, — я возопил, — мадам,
Я не из вашего аула!»
Владимир Ефимов
ПИЗДЕЦ БОЛЬШОЙ
И ПИЗДЕЦ МАЛЕНЬКИЙ
Сказали мне: «Ученье — свет!»
Пердел я в школе десять лет,
Чтобы потом в дурдоме очутиться,
И мне сказал тогда отец,
Что это — маленький пиздец,
И надо просто поскорей влюбиться.
Влюбившись в деву, я воскрес
И сразу на неё залез,
А дева стала безбожно материться,
И мне сказал тогда отец,
Что это маленький пиздец,
Не надо только очень торопиться.
И я размеренно стал жить,
С наимудрейшими дружить,
И постарел как задница провидца,
И мне сказал тогда отец,
Что наступил большой пиздец,
И начал трёхэтажно материться.
Тогда я начал сочинять
Стихи по мати — перемать,
Что б настроенье поднимать несчастным,
И мне сказал тогда отец,
Что неприятностям — пиздец!
И ничего для нас уже не страшно.
ГОЛОСИСТАЯ ЗАДНИЦА
Голосистая задница
Надрывалась с утра,
Охуительной радости
Наступала пора.
Где мы утром встречалися,
Там всё веяло сном,
Лишь деревья шепталися
За пустынным окном.
Я лежал как растерзанный
И прилип к простыне,
Позабыл я все мерзости
В твоей тёплой стране.
Все плохие события
Затолкал я в пизду,
Только счастья открытия
Повторял как в бреду.
Мы с тобой познакомились —
Сразу горести прочь!
Страсть мы не экономили —
Проорали всю ночь.
Так с тобою мы прыгали,
Что сломался диван,
Так телами мы двигали,
Что клопы — по углам.
Эстафету передали
Непонятно кому,
Сразу пары забегали
Как грузины в Крыму.
Кто ебал на площадочке,
Кто дрочился во сне,
Голосистая задница
Трепетала в окне.
Голосистая задница
Прекратила вопить,
Очень утро мне нравится,
Но нет сил засадить.
И лежишь ты со стонами,
Вся сухая как пень,
Пол усеян гондонами,
Вот такой поебень.
Только матерной руганью
Можно горе прибить,
Только еблей с подругою
Можно жизнь продлить.
Ночь прошла очень радостно,
День был тоже неплох,
Я до дому отправился
На своих четырёх.
ВЕСЕЛОЕ СНОШЕНИЕ
Погасла свечечка, трещит шириночка,
Одежда — в печечку, в окно ботиночки.
Сплелись в объятиях и жадно стонут
Хуяк Иваныч и Хуйня Петровна.
На чью-то задницу ботинки падают
И педерастиков ужасно радуют.
От смеха скрючившись, визжат по девичьи
Пиздюк Пиздюевич с Пиздюхой Пиздюлевичем
И стоны слышатся и смех колышется,
Не стоит вешатся, коль что-то чешется.
Хуйня Петровна дрочит себя копеечкой,
Пиздюк Пиздюевич вдувает Пиздюлевичу.
Год пролетел, и у Пиздюхи выкидыш
Пиздюк Пиздюевич не в силах шишку вытащить,
Хуяк Иванович погиб в огне любовном,
Насквозь пробив жопень
Хуйне Петровне.
Не надо слез, не надо слов прощания,
Давайте лучше поощрять свидания,
Давайте чаще теми восхищаться,
Кто может очень весело сношаться.
ПЕСЕНКА ОБ АДЬЮТАНТИКЕ
Дела елдовые,
Слова медовые,
На шишке галстучек, на жопе — бант,
С елдою вздрюченной,
От страсти скрюченный,
Влетает в комнату наш адъютант
Девица дрочится,
Ебаться хочется
И адьютантика в постель кладет,
Сорвав штанишечки,
Вскочив на шишечку,
От удовольствия она поёт.
Трещат дощечечки,
Как будто в печечке,
Пизда у девочки уже горит,
У адьютантика
Дымятся бантики
Лишь хер без устали пизду сверлит.
Рассвет за окнами,
И солнце тёплое
Лучами добрыми на них глядит,
А дева гордая
В куски разъёбана,
У адьютантика херовый вид.
Остались бантики
От адьютантика,
Кусочек задницы и пол муде…
Коль ты — мальчоночка,
Еби девчоночку,
Но не задерживайсь в её пизде!
МУХИ И СТАРУХИ
В окошке — рамочке
Ебётся дамочка,
По грязной стеночке гуляют мухи,
И, вскрикнув «Мамочки!»
При виде дамочки,
От возмущения пердят старухи.
И лихо дамочка
Сосет у Ванечки,
И завороженно застыли мухи,
И, вспомнив молодость,
С огромной скоростью
По лавке ёрзая, сопят старухи.
Кончает Ванечка,
Но мимо дамочки,
И все облитые, сбежали мухи,
И скинув платьица,
Подставив задницы,
Друг друга ласково дрочат старухи.
БАРДАК У ПОДЖОПНИКА ПЕТИ
У тёти Клавы играет патефон,
Поджопник Петя с компанией пирует,
В окно свисает простреленный гондон,
А на диване два педика кайфуют.
Сосет у деда бесстыдница Нинон,
С балкона писает весёлый дядя Киля,
А из окошка тарелочки с говном
Бросает школьник Золупидзе-Мудашвили.
А в коридоре вся в дырочках стена,
Здесь ёбарь Вася пытался еть Маруську,
А в ванной стонет уже пьяным-пьяна
Бабуся Глашка, а с нею пудель Кузька.
В сортире взорван последний унитаз,
Плиту упёрли для группового секса,
Ревёт за дверью активный педераст,
А я дрочусь и вспоминаю детство.
Вот замолкает усталый патефон,
Под тётей Клавой уснул поджопник Петя,
В углу икает облёванный мильтон,
А я грущу, что женщину не встретил.
Лежу на койке с раздавленным клопом,
Прилип ебальником к заплаканной подушке,
А рядом стонет задроченный елдон,
Во сне увидев настоящую мандушку.
МОНСЕНЬОР ПЕРДАЧИНИ
Монсеньёр Пердачини —
Разгоните кручину!
Заголите Марину,
Поцелуйте старинно,
Посадите Марину
На мохнату куртину
И, воткнув елдачино,
Улыбнитесь картинно!
И задышит Марина
Горячее камина,
Белоснежно сверкая,
Вся в объятиях утонет.
И конфетно кусаясь,
Задрожит, извиваясь,
И, бессильно сникая,
От блаженства застонет.
Годы мчатся как дети,
Нет Марины на свете…
Монсеньёр Пердачини
Превратился в скелетик…
Всюду новые встречи
И влюблённые речи,
На мохнатой куртине
Вновь цветёт Елдачини.
ДЯДЯ И МАРФУТКА
Когда наш дядя молод был,
И очень девочек любил,
Решил он к ним заехать на минутку,
Но тут вскочил его елдак,
Забыл наш дядя про бардак,
Помчался оприходовать Марфутку,
И, даже не сказав «Пардон»
Вломился дядя словно слон,
Сверкнули глазки с бархатной подушки..
Наш дядя страшно заревел
И будто ястреб налетел
На бедную Марфуткину «игрушку».
Марфутку дядя оседлал,
Чуть всю «игрушку» не сломал,
От счастья она вмиг лишилась речи..
А дядя как сирена выл,
Во все места её долбил,
Матрас пробив, пружины искалечив.
Раздался стон и страшный крик,
Наш дядя яйцами прилип,
А девочка Марфутка зарычала…
И рухнул старенький диван,
Клопов погнав по сторонам,
И началась комедия сначала.
ДЯДЯ С БЛЯДЬЮ
Не мечтая о награде
И задрав усы,
Дядя бляди сунул сзади
И пробил трусы.
Блядь обрадовалась дяде —
Так он ей всадил…
Дядя блядь престижа ради
Целый день долбил.