– Повезло тебе, Ленинград видел.
Володя чуть не охнул – девушка не заметила его оговорку про Питер. Это прокол, недопустимый промах!
– Да, красивый город был.
– Почему «был»?
– Бомбят и обстреливают его сильно, в блокаде он. Думаю – разрушений много.
– Я из Мурманска, мой город тоже сильно пострадал, чуть ли не каждую ночь немцы бомбили. Нас сюда вывезли.
– И квартиру дали? – удивился Володя.
– Нет, подселили. А через месяц хозяина на фронт забрали. Я здесь на птичьих правах.
– Все равно одна живешь, хорошо. Ты замужем?
– Вдова. Мужа в начале сорок второго на фронт забрали, два письма от него только и пришло, а потом – похоронка.
– М-да.
На кухне повисла тишина. Володя и сам был не рад, что спросил про мужа. Сложно сейчас женщинам. Все тяготы – работа, полуголодное существование, одиночество – все легло на их плечи. У кого-то муж на фронте погиб, у других – воюют… В тылу из мужиков только старики да подростки.
Катя пожарила рыбу и картошку, накрыла на стол. Картошка в этих северных краях была почти деликатесом. На здешних землях она не росла, а завозили редко, да и то в пути и на складах она частенько успевала подмерзнуть.
Выпив по рюмочке, оба набросились на еду. Молодые, аппетит хороший. Не спеша «уговорили» бутылку. Володя не пил давно, да и голодный был весь день, потому и повело его слегка.
– Э, да ты носом клюешь, морячок, – заметила Катя. – Тебе отдельно постлать или со мной ляжешь?
Женщина спросила без обиняков, и отвечать нужно было тоже прямо.
– Вместе, – кивнул он. И, едва раздевшись, рухнул в постель и отрубился.
Катя постояла, покачала осуждающе головой и улеглась рядом: все-таки вдвоем теплее, да и надоело ей одиночество.
В середине ночи Володя проснулся оттого, что рядом кто-то тихо дышал. Сразу вспомнилось – ужин, женщина… Вот он дурак! Сначала просто хотел поесть и найти место для ночевки. Повезло, даже с женщиной рядом, а он позорно уснул. Вот и выходит – дурак! Расскажи кому – засмеют.
Володя провел ладонью по плечу Кати. Кожа у нее была нежная, бархатистая. Он наклонился к ее голове, понюхал волосы – пахнут как-то по-особому. Осмелев, прильнул своими губами к ее губам.
Женщина проснулась сразу, ответила на поцелуй.
Желание взыграло у обоих. Задрав ночную сорочку, Владимир навалился сверху, обнял…
Когда оба отдышались, Катя сказала:
– Наконец-то дождалась, уж подумала, грешным делом, не алкаша ли привела?
– Нет, не алкаш я, сам не знаю, что накатило. Ты прости.
– А ты правда на трое суток?
– Правда. Судно наше на ремонте.
– Мне завтра на работу, давай спать.
Утром Катя его разбудила:
– Я ухожу, запасные ключи висят рядом с дверью.
– Мне некуда идти. Возьми денег, купи что-нибудь на ужин.
– Я постараюсь пораньше прийти.
Владимир снова улегся в кровать. Когда бы ему еще удалось отоспаться на перине, в тепле, с ощущением полной безопасности. И никаких тревог, никаких торпедных атак – красота!
Он проспал до обеда.
Проснувшись, он полежал в кровати еще – не часто в последнее время удается отдохнуть. А тут и постригся, и помылся, и с женщиной переспал, да еще и выспался дальше некуда. Куда-то ушли невзгоды и тяготы последних месяцев, он встал бодрый, кровь кипела в жилах, и хотелось жить на полную катушку. Он умылся под рукомойником и какое-то, очень короткое время решал нехитрую проблему – напиться чаю самому или все-таки подождать хозяйку? Однако, случайно взглянув в окно, увидел – Катя уже подходила к дому с сумкой в руках. Владимир быстро оделся – встречать девушку в одних трусах неудобно.
Катя выглядела так, как будто и не было бессонной ночи. Щеки с мороза были румяными, глаза блестели.
– Держи, – она подала Владимиру сумку.
Володя отнес сумку на кухню и, вернувшись в прихожую, помог девушке раздеться – все-таки приятно поухаживать за симпатичной женщиной.
– Соскучился? Есть хочешь? Я сейчас.
Катя стала хлопотать на кухне, но Володя отвлек ее:
– Катя, оставь пока, пойдем.
Он подхватил ее за талию и повлек в комнату. Володя выспался, отдохнул, чувствовал себя полным сил, и ему хотелось женщину. Он начал снимать с Кати платье, засмеялся.
– Ты чего? – удивилась Катя.
– Анекдот вспомнил. Выпустили петуха во двор. Вокруг куры ходят, а он к кормушке кинулся. Хозяин петуха качает головой – не дай бог так оголодать!
Девушка засмеялась. Анекдот был «с бородой», но она его не слышала.
Володя не спеша снял с девушки лифчик, провел руками по груди, поцеловал сосок.
– Подожди, я сама, – Катя разделась.
Володя был терпелив и нежен. Он ласкал женщину, пока она не застонала от желания.
Потом они лежали в постели.
– Как долго у меня не было мужчины! – вздохнула Катя.
– Вокруг мужиков полно! – засмеялся Володя.
– Они с утра до вечера на работе, еле ноги таскают. И у них одна мысль – досыта поесть и выспаться.
– Что поделаешь? Война! Вот прогоним немца, и все образуется.
– Ты думаешь, мы победим? Сводки одна другой страшнее.
– Наполеон Москву взял и сжег. А чем все закончилось? Армию его Кутузов разгромил, а Русь как стояла, так и стоит.
Катя поднялась, накинула халат.
– Надо ужин готовить.
– Я бы и пообедал заодно.
Девушка засмеялась и ушла на кухню.
Зашипел примус, заскворчало на сковороде.
– Иди кушать.
Катя купила не только еды, но и бутылку водки, однако Володя от выпивки отказался.
– Ну, как знаешь, а я пригублю. – Катя выпила рюмку. Щеки ее зарумянились. – Расскажи о себе.
Вот вечно с женщинами так: хотят узнать о мужчине побольше, а у него только полтора суток увольнения остались, и встретятся ли они вновь, неизвестно. Плавание во время войны – занятие непредсказуемое. Да и говорить правду о себе он не хотел – Катя наверняка похвастается перед подругами. Потому начал врать:
– Сирота я, в детдоме воспитывался. Родителей не помню. Ну а дальше – ФЗУ, потом на флот попал. В военкомате на фронт просился, сказали – моряков не хватает, ты здесь нужнее. Вот и все.
Катя неожиданно погладила его по голове.
– Трудное у тебя детство было.
– Как у многих.
Халат у девушки завернулся, обнажил ее ноги, и Володя вновь почувствовал желание.
– Я тебя хочу.
За окном было сумрачно, завывал ветер. А в постели хорошо, уютно и тепло. Рядом посапывает во сне женщина, и запах от нее какой-то домашний, умиротворенный.
Утром он проснулся раньше Кати, успел разогреть чайник на примусе, и они позавтракали. С тревогой Катя спросила его:
– Ты сегодня уйдешь?
– Нет, завтра утром. Держи деньги, купи еще еды после работы.
– Здесь много.
– А зачем мне деньги в море?
Катя чмокнула его в щеку, надела пальто, валенки и ушла на работу.
Володе же спешить было некуда. Он улегся на кровать и стал раздумывать, как ему жить дальше. Отсиживаться в тылу ему не хотелось. Конечно, северные моря сейчас не совсем тыл. Города и транспорты на море бомбит авиация, на конвои и одиночные суда нападают рейдеры и подлодки. Тонут суда, гибнут люди, и такую службу спокойной и безопасной назвать нельзя. Но он подводник, его этому учили, и он может принести Родине больше пользы, воюя на подлодке. А быть рулевым на ржавой посудине – больших знаний не нужно.
Но как пробиться на подлодку? У него документы – хоть и настоящие, но не его. И никакого военно-морского образования или специальности по этим документам у него нет. Пойдет в военкомат – оставят здесь же. Ведь наверняка этот Оглоблин, под чьей фамилией он живет, имел бронь от призыва. А если его и призовут, то куда-нибудь в пехоту. Куда ни кинь – всюду клин. И сильно рыпаться нельзя – рвать на себе рубаху и бить кулаком в грудь. Серьезной проверки он не выдержит. С НКВД шутки плохи: запишут в немецкие шпионы или дезертиры, и в лучшем случае светят лагеря в Воркуте, а в худшем – к стенке поставят.
И какие бы варианты он ни изображал, ничего дельного не вырисовывалось. «Ладно, будь что будет. В моей жизни всего за пару часов все менялось самым крутым образом, на сто восемьдесят градусов, так чего загадывать вперед на несколько месяцев? Я и на этом месте пользу принесу, вон – удалось же на гражданском судне подлодку немецкую потопить!» – решил Володя.
Дождался Катю. Они поели, поговорили немного – больше о войне. Осознавая, что завтра они расстанутся, неистовствовали в постели, пока Владимир не выдохся.
– Все, не могу больше! – откинулся он на подушку.
– Миленький, ты меня не забывай, – вдруг со слезами в голосе попросила Катя. – Будешь у нас в городе – заходи обязательно.
– Не от меня зависит – от начальства. Прикажут – зайдем в порт, а нет так нет. Нас ведь могут в Мурманск или на Новую Землю послать.
– Понимаю, но я ждать буду. У меня твои деньги остались.
– Оставь. На корабле кормят, а тратить их там некуда.
Утром, позавтракав, они вместе вышли из дома. Володя оглянулся, запоминая улицу и дом, – вдруг на самом деле ему доведется еще быть в городе, так почему не зайти?
Он довел Катю до магазина, поцеловал на прощание. Глаза у девушки повлажнели.
Коснувшись указательным пальцем ее подбородка, Володя слегка приподнял ее голову, заглянул в глаза:
– Эй, не вздумай реветь, сырости и так хватает.
– Ты меня не забывай, я ждать буду.
Володя повернулся и ушел не оборачиваясь.
К своему удивлению, он обнаружил, что корабль практически отремонтирован, места наложенных латок сияли свежей краской.
Федор Савельевич уже расхаживал по судну.
– Явился? Ну, здравствуй.
– И вам доброго дня.
– Вижу – пострижен, помыт. Небось подженился на время?
– Грешен, нашел вдовушку.
– Ну и славно. Завтра выходим в море. Я в судовой роли тебя рулевым впишу.
– Да мне все равно.
– Я, грешным делом, думал, что ты к вечеру приползешь пьяным.
– Разве я похож на пьяницу?
– Ну-ну, не обижайся. На судне-то вы все трезвенники, а как на берег сойдете, как будто бес в вас вселяется. То напьетесь, то подеретесь.
Рано утром кочегары уже начали растапливать котлы, поднимая пар.
Капитан ушел к портовому начальству и вернулся озабоченным.
– Получен приказ, выходим.
«Софья Перовская» медленно вышла из порта. Пароход несколько раз менял курс, то увеличивая скорость, то сбрасывая.
– Это вроде ходовых испытаний после ремонта, – объяснил капитан. – Раньше-то после ремонта обязательно были положены ходовые испытания – проверить, все ли в порядке. Как машина работает, нет ли течи. А теперь из ремонта – и сразу по полной. Не хватает судов!
– Мы куда идем?
– Немцы транспорт повредили, типа «Либерти». Воды набрал, есть дифферент. Машины не работают. Нам надо снять часть груза, доставить его в Архангельск, а «американца» отбуксируют для ремонта.
– А, понятно. Так «Либерти» – судно высокое, как перегружать будем?
– Не наша забота, на ихнем судне кран есть. Перекидаем груз в трюмы стрелой, и все дела. Тут всего-то сто миль идти.