К вечеру Митяй вскричал:
– Хозяин, землю вижу! Вон она, землица-то!
– Чего орешь? Не глухой, слышу.
Однако Михаил не только слышал Митяя, но и видел – справа надвигались тучи. Он помнил, сколько песка нес ветер. Успеть бы в Волгу войти. Что случится раньше – наступит темнота или их накроет пыльное облако и буря? Да еще вход в рукав надо успеть найти.
– Левее держи! – закричал Митяй. – Там постройки видны!
По мере приближения стали видны крепостные стены и каменные башни, а рядом с крепостью они увидели реку.
Михаил направил судно на стремнину реки.
Боковой ветер усиливался, наклонял ушкуй.
Маша обеими руками вцепилась в борт.
– Всем на весла! – скомандовал Михаил. – Оп-та! Оп-та!
Ладья сзади не отставала. Там тоже поняли грозящую опасность – ветер уже стал швырять в лицо пригоршни пыли.
Начала подниматься волна, бившая в скулу и норовившая сбить ушкуй с курса.
С последними лучами солнца ушкуй вошел в Волгу.
Рыбацкие лодки и небольшие суда стояли привязанные у причала, их раскачивало. Надо было продвигаться по реке, уходя подальше от города и шторма. На реке ветер еще ощущался, но волн, как на море, не было. Правда, резко упал ход.
Волга – река мощная, она тормозила суда течением, которого не было в море. Но пока были силы у гребцов и немного помогал ветер, суда упрямо шли вперед.
К сожалению, прямой парус, в отличие от косого, не работал при боковом ветре.
Когда гребцы выдохлись, Михаил приказал спустить парус и стал править к берегу.
Нос ушкуя ткнулся в камни, потревожив рыбу. Крупная рыбина звучно ударила хвостом по воде, обдав всех брызгами.
Маша вздрогнула.
– Водяной!
– Осетр, наверное, – рыба такая. Все, команде отдыхать.
Гребцы без сил повалились на палубу. Михаил улегся на подаренную овечью шкуру – вторую он отдал девушке. На ней спать было мягче, да и не так прохладно. Вода в реке холодная, в камышах довольно промозгло.
К утру ветер стих, но стало холодно. Ветер с туркменских пустынь гнал теплый воздух, а когда он перестал дуть, с севера пришел холод. По русским меркам небольшой – не зима, чай. По ощущениям Михаила – градуса два тепла. Но после теплой Персии разница была весьма ощутимой, все мерзли.
Из трюма были извлечены на свет божий армяки – нечто вроде длиннополых пиджаков или плащей. Гребцы натянули их на себя, но тут же начали чихать, кашлять, тереть покрасневшие глаза: перцовая пыль, скопившаяся в трюме, пропитала одежду.
– Выбейте армяки как следует, только встаньте под ветер, чтобы на судно не несло, – посоветовал Михаил.
Гребцы принялись выбивать о мачту свою одежду, и стало немного легче.
Продираться к берегу через камыши не стали – решили отплыть и найти место поудобнее.
Отчалили. Волга несла с верховий всякий мусор. По воде плыли ветки, коряги, вывороченные с корнями деревья, несло полупритопленную лодку, иногда мелькало какое-то тряпье.
– В верховьях наводнение, снег да лед тают. Вишь, мусор несет, – заметил Григорий. – Как бы какая-нибудь коряга в борт не угодила – вмиг потонем. Пусть баба на нос сядет, впередсмотрящей – все польза будет.
– Пусть.
Маша уселась на носу судна, подостлав под себя овечью шкуру. Во вторую шкуру она закуталась. Михаил корил себя за то, что не купил ей теплой одежды, – как-то в теплых краях о холоде не думалось. А ведь им подниматься по реке, и еще сомнительно, что там будет теплее. У него у самого был тонкий кафтан, продуваемый на ветру. Но что делать, сам виноват.
Шли под веслами – ветер был слаб и не надувал парус.
К полудню встали у пологого песчаного берега – гребцам надо было немного отдохнуть, горячего покушать.
Из найденного на острове Чечень плавня развели костер и приготовили кушанье непонятное, поскольку в рис добавили сушеного мяса и изюма – все сытнее и разнообразнее. Но, несмотря на непривычный вкус, съели все подчистую. А потом, вымыв и отдраив песком котел, заварили в нем сыто – в кипящую воду насыпали сухофруктов, и получилось что-то вроде компота. Все зачерпывали кружками из котла этот компот и, обжигаясь и дуя, пили. Горячее сыто хорошо пилось и согревало изнутри.
Понравилось жечь костер из плавня – он горел жарко, а главное – без дыма.
Корабелы видели, как вдали пронеслись верховые. Заметь они дым – мигом примчались бы узнать, кто такие.
Поев, отправились в путь. Маша освоилась в роли впередсмотрящей и периодически кричала:
– Коряга плывет!
И Михаил поворачивал судно то влево, то вправо, уклоняясь от грозящей опасности.
Поскольку мусор несло ближе к стремнине, они держались ближе к берегу, но и там были свои проблемы – топляки. Бревно, набрав за долгое путешествие воды, притапливалось, и сверху, с корабля его заметно не было. Обычно такие топляки течением прибивало к берегам. Жители степей каждую весну выходили на поиски таких топляков, обследуя берега. Дерево в степях стоило дорого и шло в первую очередь на строительство, ну а уж щепки – в печь.
От долгого пребывания в воде некоторые породы деревьев, например, дуб, только крепче и лучше становились – в них не заводились жучки-древоточцы. И стояли строения из мореного дуба не по одной сотне лет.
Вечером встали на ночевку у правого берега – на левом безраздельно господствовала Орда. Развели костер, поужинали и улеглись спать, выставив караульного. Ночью проснулись от его криков. Все повскакивали:
– Чего случилось?
– Вода прибывает!
И впрямь – вода в реке поднялась и затопила место вечернего кострища.
Митяй заскочил в воду и едва успел схватить и забросить на ушкуй котел, оставленный на треноге. Не уследил бы караульный – остались бы без котла и горячей пищи. А без горячего плохо, на зачерствевших лепешках брюхо болеть будет.
Григорий вздохнул:
– У нас уже снег тает, а может – и растаял весь, коли вода в реке прибыла.
Мусора на воде было много, но льдин не было видно. Или они успели растаять, пока многокилометровый путь до низовьев Волги проделали?
На следующий день шли с осторожностью. Река широко разлилась, и было непонятно – идут суда по реке или по разливу ее. Не наткнуться бы на бугор, скрытый под водой, или того хуже – на дерево. Старались держаться посередине.
За полдень Маша закричала:
– Ой, на нос что-то большое несет!
Все кинулись на нос. По стремнине на них надвигался плот. Не иначе, пользуясь большой водой, плотогоны гнали с верховьев Камы или даже Вятки плот на продажу. Дерево, особенно строевой, с ровным стволом лес, купят задорого и в Сарае, и в Хаджи-Тархане.
На плоту возвышалась убогая постройка из жердей. На носу и в хвосте плота орудовали здоровенными рулевыми веслами плотогоны. Плот был из нескольких слоев бревен, длинный, тяжелый, и потому плохо управлялся. Настигнет такая махина их кораблик – разметает в щепы или под себя подомнет.
Оба судна ушли в сторону. С плота кричали плотогоны:
– Берегись! Бойся!
Да уж, такого плавучего монстра следовало бояться. Плот, перевязанный канатами, на ходу шевелил бревнами, как живое существо. Плотогоны почти выплясывали, удерживая на нем равновесие. Попадет нога между бревен – раздробит.
– Нелегко хлебушек им достается, – посочувствовал Григорий.
Михаил только головой покачал.
Ветра не было уже два дня, и приходилось идти на веслах. А течение, хоть и незаметное на глаз, сопротивлялось, пыталось снести судно назад. Гребцы к вечеру падали от усталости, ныла спина и руки, а пройти удавалось всего десяток верст.
Следующим днем на берегу показалось несколько всадников. Они что-то кричали, размахивая мохнатыми малахаями.
– Гриш, чего они хотят?
– Да кто их, басурман, знает?
Всадники выпустили в сторону судов несколько стрел из луков. Но дистанция была велика, и стрелы падали в воду, не долетев.
Но для Михаила это был сигнал. Пошли обжитые земли – булгарские или башкирские, и на ночевках следовало соблюдать осторожность. Немного выручало их то, что вес у товара был небольшой. Трюм был забит мешками под завязку, но ушкуй и ладья стояли высоко, на веслах идти было легче.
Наконец поднялся ровный попутный ветер. Паруса туго надулись, повлекли суда вперед, и гребцы получили возможность передохнуть.
Ветер дул еще несколько дней, за которые суда успели пройти башкирские и булгарские земли. Но если Булгара особенно опасаться не следовало после фактического разгрома войсками Тамерлана, а затем и похода русских под началом Федора Пестрого, то башкиры пошаливали. В целом они выражали свою дружбу и приязнь русским княжествам, но при удобном случае были не прочь и поразбойничать.
Хуже было другое – впереди ненавистные земли Казанского ханства.
До усмирения Казанского ханства Иваном Грозным татары вели себя нагло, заносчиво, регулярно совершали набеги на русские земли; да и не только на русские – на земли всех соседей. Ханство процветало на грабежах, разбое и подневольном труде полоняников.
Через седмицу они подошли к цепи через Волгу. Время шло к закату, день был ветреный, холодный, промозглый. Тем не менее ждать долго не пришлось. Проходящих судов по случаю холодов и весны было мало, и татарские мытари маялись от безделья.
К ушкую причалила лодка, двое татар взобрались на борт и деловито прошествовали к трюму.
Митяй распахнул люк.
Один из татар спустился, но почти тут же выскочил назад, не пробыв в трюме и минуты. Он ничего не мог сказать, только чихал, кашлял, плевался и тер глаза.
Второй татарин злобно ощерился:
– Урус, пряности везешь? Предупреждать надо! С тебя десять денег!
Деваться было некуда, и Михаил заплатил тамгу.
Татары перелезли на ладью, стоявшую борт о борт к ушкую. Собрав деньги и там, они отчалили.
Цепь, перегораживавшую реку, приспустили, и суда благополучно прошли.
Михаил перевел дух. Татары могли позариться на груз и задержать их, выдумав предлог. А разве им докажешь правоту? Но теперь – только вперед, самая напряженная и опасная часть пути уже позади. Следующим крупным городом был уже Нижний Новгород, русская земля.
На воде стали встречаться небольшие льдины, а на берегах с обеих сторон виднелись островки нерастаявшего снега. Пожалуй, если бы купцы вернулись дней на десять раньше, они вполне могли бы не пройти из-за льда.
Настроение команды поднималось. Казалось, скоро конец пути, можно будет по-человечески поесть, поспать в постели, в тепле, сходить в баню, надеть чистую одежду.
Наверное, расслабились они, и беда пришла неожиданно.
Ладья шла первой, а ушкуй Михаила – в сотне аршин сзади. Маша, как всегда, сидела на носу. Девушка уже облюбовала это место, привыкла к парням из команды и не дичилась, как в первые дни.
Все шло, как обычно. Митяй и Афанасий, сидя у мачты, играли в кости. Григорий с Михаилом на корме у рулевого весла обсуждали, стоит ли заходить на Макарьевскую ярмарку за продуктами, или они все-таки дотянут до Москвы.
Внезапно впереди раздался сильный глухой удар. Закричав от испуга, вскочила Маша. Корабелы бросились на нос судна и к бортам. Картина, которую они увидели, ужаснула их.