– Холодно? – Этьен заметил, что я вся дрожу.
Я кивнула, проглотив тревожные мысли. Мой рыцарь заботливо укутал меня шерстяным одеялом, что комом сбилось в ногах, а потом поднялся закрыть распахнутое настежь окно. Две створки бились на ветру, жалобно звеня стеклами.
Этьен совсем не стеснялся своей наготы. Мужчинам, наверное, это проще, – думалось мне. Хотелось рассматривать его стройное, гибкое тело, но на меня то и дело накатывало чувство стыда, словно я делаю нечто недозволенное и греховное. Подтянув колени к животу, я сжалась, будто так станет меньше срам моего нагого тела, только что отданного Этьену без остатка. В голове пульсировал запоздалый вопрос: а что дальше?
Мое внимание привлек потемневший шрам от креста над лопаткой Этьена. Вспомнилось предупреждение прабабушки. И тотчас я вздрогнула, не поверив своим глазам: у ступни любимого что-то мерцало красным. На полу, словно ненужный хлам, валялся огромный рубин. Меня охватил ужас – если защита слетела, и рубин почует демон – о, Боже, он может вернуться! Прямо сейчас! Сюда!
Быстрее молнии я подскочила с кровати и подобрала камень. Прижала к груди, закрывая от Этьена. Отчего-то рубин был горячим, словно полежал на углях. Я покривилась, но перетерпела, главное – оградить любимого от напасти.
Этьен удивленно посмотрел на меня, прикрывая створки:
– Ты чего? Не бойся, я не собираюсь выпрыгивать из окна голым.
– Мне надо проверить защиту, – сказала я, стыдливо закрываясь руками и волосами.
– Ах, это, – вздохнул он и покорно подставил мне плечо.
Я положила ладонь на шрам и, зажмурившись, зашептала прабабкино заклинание. Крест из свежих еще рубцов отдался упругим сгустком силы – защита была на месте. Я с облегчением опустила руку:
– Все в порядке.
– Вот и чудесно! А теперь надо тебя проверить, – Этьен развернулся и, схватив меня в охапку, закружил по комнате. Я засмеялась, забыв о тревогах. Как же хорошо было с ним! Наконец, Тити остановился, но не отпустил, с удовлетворением постановил: – Моя. Ты только моя.
– Твоя, – согласилась я и вдруг решилась: – Ты… теперь женишься на мне?
Он замялся на секунду, но потом ответил:
– А как же?
– Поклянешься?
– Клянусь.
И я расслабилась, чувствуя себя самой счастливой на свете. Гроза над рощицей начала стихать, но в комнате все равно было прохладно. Мы забрались под одеяло, прижимаясь друг к дружке.
– А когда мы обвенчаемся? – с придыханием спросила я.
– Ну… – почесал он затылок. – Завтра?
– Завтра?! Да, завтра. Давай завтра! – я радостно подхватилась и зацеловала ему щеки.
Этьен довольно зафыркал, отстраняя меня:
– Стой, стой! Хватит уже, а то до завтра от меня ничего не останется!
– То-то все удивятся, когда мы объявим утром! – ликующе воскликнула я.
– Нет, лучше пока мы никому не скажем.
– Почему?
– Мало нам с тобой приключений? – пожал плечами Этьен. – Сначала найду священника, обвенчаемся, а потом уже поставим в известность родных и близких. Чтобы козней не строили. Эй, ты чего насупилась?
– Твоя матушка еще сильнее меня невзлюбит.
– Не волнуйся насчет нее. Я тут главный, не она. Я – мужчина в семье. И потом, если б я ее не увез, отец бы уже сестер отобрал, а матушку ни с чем на улицу выгнал, как собирался.
– Да ты что? – ужаснулась я. – Это все из-за Жюли?
– Жюли? – поморщился Этьен. – И кто тебе вообще о ней рассказал?
– Тетя Моник, а ей кухарка ваша, Софи. Так что, извини, я все знаю… что ты влюбился, а отец с ней… ну это… то самое… Ты их застал, мама твоя кинулась ее бить, а ты с отцом – драться. Потом тебя заперли, а Жюли пропала… – я запнулась, видя вытягивающееся лицо любимого. – Прости. Наверное, не стоило.
– Ничего ты не знаешь! – гневно отмахнулся Этьен. – Больше верь бабьим сплетням! Влюбился я! В нее… Бред какой!
– Так это не правда?
– Нет.
– Не сердись, – тронула я насупленного Этьена за плечо. – Но матушка твоя, она разве не из-за этой истории убежала?
– Все не так было, – буркнул он, отводя глаза. – Мама увидела, как отец проделывает с Клодин те же магические трюки, что и со мной в детстве. Ты не знаешь, но это было… Нет, лучше тебе и не знать.
– Святая Клотильда! – я всплеснула руками. – С демонами?
– А-а, ты в курсе? Черт его знает с кем, с нечистью всякой. Ответы он, видите ли, искал! Искатель чертов! Хорошо, я почти сразу вмешался. Матушка Клодин забрала, пока я с отцом дрался.
– А Жюли? – продолжала допытываться я. – Что с Жюли случилось?
– Не помню, – хмурился Этьен.
– То есть? – не поверила я.
– Часы, когда пропала Жюли, не помню так же, как и время, пока демон разгуливал в моем теле, – он передернул плечами. – Утонула она, как выяснилось.
Холодок пробежал по моей спине. Вот как! Оказывается, демон не впервые пытается одолеть Этьена? Возможно, защиту снимала не только я… О, бедная Жюли!
– Значит, она вообще ни при чем?
– Как это ни при чем?! – вспыхнул Этьен. – Та еще шлюха! Любовница и подельщица этого гада, папаши моего. Сестрам голову закрутила, что мать плохая, слухи по соседям разнесла, грязь всякую. А все, чтобы отцу проще было жену выгнать и детей отобрать. Стерва расчетливая!
Я опешила. Этьен зло сплюнул и сел, скрестив руки. Красное облако гнева ощерилось над его головой. Я уже сожалела, что затеяла этот разговор. Натянула на себя рубашку, которая отчего-то валялась на полу, и села рядом. В голове крутилась назойливая догадка, что Этьен и вправду убил Жюли. Это было страшно, так страшно! Представилась прабабка, приговаривающая: «Порченый он». Выходит, и Клодин тоже порченая. Потому она мне сразу и не понравилась. Что же делать?
Сидя рядом, мы касались друг друга плечами, но Этьен был где-то далеко в своих мыслях. А меня закрутили сомнения: вдруг мадам Тэйра права, и его никогда не исправить? Я выйду за него замуж, рожу ребеночка, и вся эта жуткая неразбериха, скрученная в тугой узел, превратится в петлю на нежной шейке нашего сыночка или доченьки. Вдруг снова явится кровожадный демон, и глаза Этьена застит илистый мрак? Вдруг в нашу жизнь вернется чернокнижник Годфруа со своими дьявольскими экспериментами? Смогу ли я защитить свою семью? Не знаю… Если отдам рубин неведомому алхимику, не защищу и подавно. Господи, как все сложно! Может, не отдавать?
У меня тут же заломило поясницу, и тяжесть в животе стала невыносимой. За любое удовольствие приходится платить, а за любовь тоже придется? Я стиснула зубы. За Этьена я готова бороться хоть со всей преисподней! Лишь бы сил хватило, и Бог не оставил!
Красное облако над Этьеном никак не исчезало.
– Этьен, Тити, милый мой, хороший, – зашептала я, осторожно поглаживая его по руке, – успокойся, любимый! Это в прошлом. Сестры с твоей матушкой в безопасности. И мы теперь вместе. Все будет хорошо. Я люблю тебя!
Он глубоко вздохнул и накрыл мою руку своей.
– Я тоже тебя люблю, – и снова вздохнул: – Ты прости меня, Абели.
– За что?
– Если бы не я… не случилось бы тех ужасов, что уготовил тебе мой отец…
– Не понимаю, – растерянно пробормотала я.
Этьен виновато посмотрел на меня:
– Я украл деньги, которые отец копил на дворянский титул. Если бы не это, он бы и без тебя стал бароном, – он развел руками, – виконтом, баронетом, черт его знает кем. Но мне пришлось ради матери… Думаешь, на что мы этот дом купили? И сестрам приданое нужно… Растить их, кормить… Понимаешь? И я… я просто украл…
«А Моник говорила, что это сделала его мать, ну что ж, слухи есть слухи», – подумала я.
– Почему ты не остался с матушкой? Вернулся к отцу?
– Врага лучше держать близко. И следы запутывать проще, – выпалил Этьен. – А оно вон как с тобой получилось. Прости меня, Абели!
– Ах, Тити, разве ты мог знать?
– Не мог, – покачал он головой. – Но я же знал, если отец решил, не остановится ни перед чем. Я сразу заподозрил неладное, когда он отправил тебя с той графиней. Он же ничего не делает просто так! – Этьен говорил сокрушенно: – Я не должен был отпускать тебя! Надо было задержать как угодно, хоть к кровати привязать… Но я отпустил. А потом чуть с ума не сошел.
– Разве тогда тебе было до меня дело?
Этьен вскинул голову, его глаза горели:
– Было. Едва я увидел тебя, мне было до тебя дело. Только до тебя и было.
Ошеломленная, я облизала внезапно пересохшие губы и поинтересовалась:
– Так почему же ты был так груб со мной сначала?
Этьен передернул плечами:
– Не знаю. Думал, ты, как Жюли. Новая пассия на замену матушке. И оттого стало еще паскуднее. Тянуло к тебе, и злость разбирала. Прости.
Он смотрел на меня с надеждой, а я вдруг рассмеялась:
– А мне так хотелось тебя поколотить. Проучить грубияна.
– Ты и проучила. Кто же знал, что ты щелчком пальцев себе Голема заполучишь? Зачем спасла потом?
– Сама не знаю, – хихикала я. – Наверное, потому что в подштанниках и шляпе ты был неотразим.
Плечи Этьена тоже затряслись от смеха.
– Вот! – вскинул он палец. – Я сразу сказал, что ты в меня влюбилась.
Я шутливо отвесила ему подзатыльник, не ударив, а лишь взъерошив черные вихры:
– Ах ты, самоуверенный, наглый фрикадель! Погоди, обвенчаемся завтра, а послезавтра я попрошу у твоей матушки скалку.
Этьен состроил возмущенную рожу:
– Кто?! Фрикадель?! Это что за зверь такой?
– Это ты в подштанниках и без них тоже, – поддразнила я его, шлепнув по голому бедру.
Этьен в притворном страхе закрылся руками:
– Ой, а может, тогда не будем жениться? Подумай сама, если я зверь фрикадель, родятся у тебя куча маленьких фрикаделек. Куда их потом – в суп?
– Я тебе дам в суп! И только попробуй не жениться! – расхрабрилась я, тыкая его кулачками в грудь. Это его смешило еще больше, а я посетовала: – Фух, железный какой! Надо срочно искать скалку!
Этьен поймал мои руки и прижал меня к себе, не давая пошевелиться.
– В семье муж главный. Ишь, расшалилась! Ну-ка тихо, Абели! – пожурил меня он.
Я дернулась, но он держал крепко. А потом со смехом принялся зацеловывать меня и щекотать носом, удерживая на руках, как ребенка. Сопротивляться было невозможно. Да и не хотелось. Это было оно – простое и такое желанное счастье!
* * *
Я проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Этьен мирно сопел рядом. Я оторвала голову от его теплой груди и замерла.
В дверях стояла матушка Этьена, мадам Тэйра с видом «а я говорила!», служанка и Антуанетта.
– Ну, я же сказала, что он здесь! – громко заявила противная девчонка. – Они мне всю ночь спать не давали.
– Срам-то какой, – ахнула служанка.
Деревянными от ужаса пальцами я попыталась натянуть простыню и скинуть со своего бедра ногу Этьена, и только тогда он зашевелился, просыпаясь.
Между юбок протолкнулась лбом, как тараном, Клодин:
– А мне? А я?
Я, наконец, укрыла нас простыней, мечтая сейчас же провалиться под землю. Этьен сонно протер глаза:
– Что такое? – и тут же вскочил с кровати, снова сел, прикрывшись штанами, которые свисали со спинки стула.
Мать Этьена побагровела:
– Клодин, Нетта, марш отсюда! – и, поймав таращившую на нас глаза малышку за шиворот, неласково отправила в коридор.
– Ну, мама, это же я нашла Тити! И мне уходить?! – возмутилась Антуанетта, сопротивляясь оттесняющим ее назад матушке и служанке.