— Как вы смеете так говорить? — возмутился Дитер.
— А вот и смею, — жестко сказала тетя. — Да Эрика даже и не заметила бы, если бы ты ее магией привораживал. Она еще молода и наивна. А за тобой семейная школа магии. Изъяли-то только то, что записано было, а в головах-то оно все осталось. Да еще не факт, что все записи нашли.
Из отрывочных фраз, которыми перебрасывались отец с тетей и Дитером, было мало что понятно. Ясно было только одно — эта история была очень давней, но еще живой и болезненной как в нашей семье, так и в семье Дитера. Я посмотрела на его холодное лицо и вдруг подумала, что он ни разу не говорил мне, что любит. Даже когда просил моей руки. Но поверить в то, что он мог применить ко мне магию, я не могла. Ведь ему это совсем не нужно было, я и так, без всякой магии, к нему тянулась. Это я пыталась привлечь внимание парня, а он всячески меня отстранял, давал понять, что между нами ничего быть не может. Но что тогда изменило его мнение?
— Хранить семейные архивы — не преступление, — ответил Дитер.
— Конечно, не преступление, — спокойно сказал отец. — Преступление — применять эти знания в нарушение закона. Во время учебы мы никогда не выдавали друг друга. У твоего дяди просто изумительно получалось устраивать каверзы с использованием настолько крошечного количества магии, что определить, чья она, даже возможности не было. И делал он все очень изобретательно. Тогда это казалось нам простой шалостью. Но безнаказанность привела к тому, к чему привела.
«А с косой не так просто. Орудовали магией, причем количество ее задействовано было минимальное, но работа очень тонкая, прямо ювелирная.» Слова дежурного мага вдруг сами собой всплыли у меня в голове и наложились на папин рассказ.
— Дитер, это ведь ты обрезал мои волосы, — не знаю, почему, но я теперь была в этом уверена совершенно.
Ответом мне стал виноватый вид парня. Тетя встрепенулась и начала хищно нас оглядывать. Любому факту против Дитера она была бы очень рада.
— Эри, я тебе сам потом все объясню, — влез Берти. — Ты все неправильно поняла.
— Я все поняла правильно, — слезы подступили к глазам и запросились наружу. — Он меня не любит и никогда не любил. Все остальное для меня не важно.
Я развернулась и пошла, почти побежала. Юбка путалась в ногах, мешая идти, цепляясь по дороге за что только можно. За спиной раздался крик Дитера «Эрика», но я даже не обернулась. Мне не нужно было больше от него никаких слов. Я поняла самое главное — все, что он делал, он делал для того, чтобы у меня не было возможности сочетаться браком с принцем. Никаких нежных чувств он ко мне не питал. Он даже предложил выйти за него только после того, как я отказалась снимать браслет. Браслет? Я достала эвальдов артефакт и решительно защелкнула его на руке. Если Дитер так не хочет моего брака с наследником гармского престола, то он будет ужасно разочарован. Я скажу Эвальду, что согласна, как только он приедет. Наверно, так действительно лучше — не питать никаких иллюзий по отношению к тому, с кем собираешься связать свою жизнь. Да, он меня не любит, но хотя бы не врет. Слезы так и не пролились. Плакать по всяким недостойным людям я не собираюсь.
— Эрика, что с тобой? — испуганно спросила Катарина. — У тебя кровь по подбородку течет…
Тут я только почувствовала, как болит прокушенная губа. Следует избавиться от этой глупой детской привычки. Ведь теперь я все время буду на глазах различных людей. Нужно держать себя в руках. В самом деле, ведь ничего страшного не случилось. Сколько девушек разочаровываются в своих избранниках — и ничего, умирают из них только единицы. Остальные живут как-то, а некоторые даже обретают счастье.
— Это все мелочи, — я даже попыталась улыбнуться, но губы слушаться не хотели. Кровь я вытерла и придавила ранку носовым платком. — Ничего страшного.
— Что случилось? Ты опять надела браслет Эвальда? — заметила Катарина с удивлением.
— Да, я собираюсь ответить ему согласием, как только он приедет.
— Поддалась уговорам тети? — ехидно спросила подруга. — И ты вот так просто от любви отказываешься? Ты столько добивалась, а когда получила желаемое, сдалась?
— А нет ее, этой любви. Дитер меня не любит, — ответила я.
— Странно, мне всегда казалось, что ты ему нравишься. И он же вчера предложил тебе брак?
— Возможно, после того, что случилось вчера, он считал это своим долгом. Но скорее, он просто не хотел, чтобы я вышла за Эвальда. Понимаешь, он ненавидит мою семью…
— Оу, — рот Катарины округлился в удивлении, — ты в этом уверена?
— Да.
Я попыталась опять прикусить губу, чтобы не расплакаться, и ойкнула от боли. Не пойду в лечебное крыло — пусть это будет напоминанием о собственной глупости. Да меня вообще выпороть надо!
— Мне очень жаль, — помолчав немного, с грустью сказала Катарина.
— Я не хочу про это говорить. Никогда. Наверно, нам пора на занятия?
— Мы успеем еще кофе выпить, — улыбнулась Кати.
Она колдовала над маленькой кастрюлькой странной формы, которую использовали для приготовления этого напитка, а я сидела на своей кровати и думала, как это здорово, что у меня есть такая подруга. Которая понимает без слов, которая помогает, которая не задает лишних вопросов. И которая варит такой замечательный кофе. Думаю, даже во дворце делают хуже… При мысли о дворце мне пришло в голову, а не поторопилась ли я с решением? Глупо как-то выходить замуж за одного, чтобы отомстить другому. Ведь лучшая месть — это счастье, а разве я смогу быть счастлива с нелюбимым? Но смогу ли полюбить кого-то, кроме Дитера? Инор Лангеберг считает, что смогу. Наверно, ему виднее, он старше, опытней… Плохо. Все плохо. И впереди ни малейшего просвета…
— Эрика, не плачь. Все будет хорошо, — ворвался в мои размышления голос Катарины.
И я поняла, что сижу уже какое-то время без движения, уставившись в стенку, а по щекам моим текут слезы. Но я же решила, что не буду плакать по своей умершей любви. Я опять прикусила губу и зашипела от нахлынувшей боли.
— Держи, — Кати протянула мне чашку. — Вот увидишь, выпьешь и сразу успокоишься.
Я вдохнула изумительный аромат. Сегодня Кати превзошла саму себя. Если после такого кофе жить не захочется, то мне уже ничего не поможет. Я взяла чашку. Внезапно руку обожгло острой болью, а перед глазами пронеслась темная пелена. Я чуть кофе не пролила, но успела поставить чашку на тумбочку.
— Что случилось? — испуганно спросила Катарина.
И тут я поняла, о чем меня предупредил браслет.
— Кати, не пей, — торопливо заговорила я. — Кофе отравлен.
— С чего ты это взяла? — удивилась она, но чашку отставила.
— Браслет Эвальда на него проявился. Там точно яд, — возбужденно заговорила я. — Это уже кофе Марианны, да?
— Да, это кофе Марианны, — согласилась Кати, — но мы пьем его уже не первый раз. И ничего с нами не случилось. Возможно, тебе показалось?
— Нужно вызвать дежурного мага, пусть проверит.
— Зачем? — остановила она меня жестом. — Там действительно яд. А ты не думаешь, дорогая, что для всех будет лучше, если ты это выпьешь?
— Что?
Я уставилась на нее в изумлении. Мне казалось, я ослышалась. Не может же Кати уговаривать меня отравиться?
— Дитер тебя не любит, — спокойно продолжила она. — Эвальд тоже. Да он изменять тебе будет, даже если не встретит свою пару, а если встретит, то твоей участи точно не позавидуешь. Но ты так легко можешь всего этого избежать, и Дитеру отомстишь. Пусть он мучается до конца жизни, пусть считает себя виновным в твоей смерти. А ты просто уснешь, и все. Ни боли, ни страданий, одно вечное блаженство.
Она говорила очень ровным и убедительным голосом, так что на миг у меня даже появился соблазн действительно взять и все это выпить, и пусть они дальше живут без меня. Но потом мне пришло в голову, что Дитер может и порадоваться такому исходу, а страдать и мучиться будут только мои родные.
— Я не собираюсь это пить, Кати.
— Эри, не расстраивай меня, пей, — уже с угрозой в голосе заговорила соседка. — Поверь, мне действительно жаль, что все так получилось. Если бы твой брат не заметил амаревирид, то необходимости в твоей смерти не было бы — Эвальда в качестве супруги ты бы уже не устроила.
Потерять в один день и любовь и дружбу — для меня это было серьезным ударом, но неожиданно стало тем стержнем, на который можно опереться и начать что-то новое. Без любви и без дружбы. Наверно, такие понятия принцессам и не нужны.
— А тебе-то что за печаль? — презрительно бросила я, пытаясь встать. — На тебя он точно не клюнет.
Катарина встать мне не дала. Напротив, опрокинула на кровать, схватила мою чашку кофе и попыталась влить мне в рот отравленную жидкость. Я отбивалась, кофе проливался на постель, на мою одежду, на лицо… Я силилась закричать, но, к своему ужасу, ощутила горечь этого напитка и на языке. Богиня, насколько же она меня сильнее!
— Вот умница, давай еще пару глоточков, и хватит. Покончила жизнь самоубийством из-за несчастной любви — что может быть естественней?
Голос Катарины проходил уже как сквозь мутную пелену, движения мои становились все слабее, браслет жег руку, но это все, что он мог сделать. Вот если бы она пыталась меня задушить, то наткнулась бы на противодействие артефакта, но моя соседка просто меня удерживала. Я еще почувствовала, как ее от меня оторвали и отшвырнули, последнее, что я увидела — встревоженное лицо Дитера…
Глава 25
И первое, что я увидела, когда очнулась, — встревоженное лицо Дитера. Как будто я просто закрыла и открыла глаза. И только слабость, бывшая тогда смертельной, теперь казалась лишь отголоском тяжелой болезни. Болезни, которая уже позади.
— Она пришла в себя, — облегченно выдохнул парень.
Тут я заметила, что он держит мою руку, и попыталась ее забрать, но рука меня не слушалась совершенно, она лишь слабо трепыхнулась, и все. Подошел маг-целитель, внимательно меня осмотрел, чуть приподнял мою голову и заставил выпить немного какого-то приторного сиропа, от которого в горле запершило и ужасно захотелось пить.
— Теперь точно будет все в порядке, — довольно сказал целитель. — Сейчас еще отвара выпьет и будет как новенькая. Да, тяжело быть невестой принца. Прошло всего ничего, а леди уже второй раз на нашем попечении. Правда, первым попал сюда сам принц…
Отвар принес настоящее облегчение. Видно, вместе с ядом из меня удалили и значительное количество жидкости, и теперь я готова была впитывать ее столько, сколько мне дадут. Но целитель не торопился, поил меня маленькими порциями с невозможно большими промежутками времени между ними. И каждая капля казалась настоящим чудом и приносила блаженство.
— Говорить можете? — наконец спросил маг.
— Да, — ответила я и сама удивилась, какой хриплый и одновременно слабый у меня голос.
— Можешь, значит. И как это понимать?
Голос тети Эльзы звенел металлом и был невероятно холоден. Я даже испугалась и попыталась ухватиться за то единственное, что казалось мне опорой, — за руку Дитера. Парень ободряюще сжал мою ладонь и постарался встать между мной и тетей. Но окружить меня со всех сторон он при всем желании не мог.