– Мы не можем запретить Алисе дружить с тем, с кем она хочет. Тебе должно быть важно, чтобы она не получала двойки, не курила и не шлялась. Воздействовать на жизнь чужого ребенка ты не сможешь, даже если вывернешься наизнанку. Сейчас ты хотя бы знаешь, что, с кем и как делает твоя дочь. Если хочешь, чтобы она начала действовать тайком, лгать и изворачиваться, ты на верном пути.
В результате этого нестандартного педагогического подхода местом встреч, которое изменить нельзя, стала наша квартира. Наташке запретили ходить к Лельке домой и приглашать ее к себе. Запретить визиты ко мне ее родители не могли, так что закрыли на это глаза. Логики, надо признать, в подобном подходе не было ни на грамм.
Основной удар подросткового кризиса моя мамочка героически приняла на себя. Лелька принесла в школу порнографические картинки – моя мама собрала нас троих на беседу о физиологических различиях мужчины и женщины, а еще о том, откуда берутся дети и что делать, чтобы они оттуда не брались.
Мама читала нам лекции о венерических заболеваниях. Мама учила вести женский календарь. Мама советовала, как быть с мальчиками. В прямом и в переносном смысле. В общем, досталось ей от нашей троицы – будь здоров.
Как-то года три назад я вознамерилась сказать ей за это спасибо. Мама чмокнула меня в щеку:
– Доченька, мне правда приятно, что ты это смогла оценить. Но если честно, мне ведь было проще, чем, к примеру, Наташиной маме. Она разбиралась в этих вопросах совсем не так хорошо, как в научном коммунизме. А я все же гинеколог…
Лукавила, ой лукавила тогда мамуля! «Человекочасов» она на нас потратила немерено. И благодарна ей за это не только я. Лелька с Наташкой тоже это ценят.
– Ты знаешь, Алька, – как-то сказала мне Леля, – я вот думала, почему меня бог уберег от случайного залета, аборта… Я ведь ой как куролесила тогда! А потом поняла, что это я Александре Андреевне должна спасибо сказать. Вроде никаких инструкций она не давала, я ее так слушала, из интереса. Уж больно не сходились ее рассказы с тем, что девки в классе говорили. А как-то запало в душу. Я, вольно или невольно, в любой ситуации ее советам следовала.
В общем, мама у меня молоток. И тогда была, и сейчас.
На абитуре в институте я познакомилась с Инкой. Нас обеих трясло, как осиновый лист. А вдвоем трястись было не так страшно. И мы целый месяц проходили как «шерочка с машерочкой». Слава богу, первого сентября мы оказались в одной группе, так что нашего полку прибыло, и Инка влилась в наш дружный коллектив.
Вы даже представить себе не можете, что значила для меня поддержка подруг, когда я, беременная, готовилась к семинарам, через месяц после родов сдавала сессию, училась, несмотря на Сережкины вопли и хронический недосып, терпела издевательства свекрови и постепенно нарастающий разлад с мужем. Без них я бы пропала.
Позже к нашей компании прибилась еще Настя. Ее «выцепила» Инка, волею судеб попавшая в журналистки. Если Инка ведает журналистскими расследованиями и криминалом, то Настя отвечает за «светскую хронь» и официальный «паркет». Она частенько пользуется как моими, так и Лелькиными связями, но дружить нам это не мешает. Кстати, именно Настя однажды задумчиво заметила:
– А ведь у тебя, Алиска, талант. Ты не теряешь друзей по дороге.
– Как это? – удивилась я.
– Ну, посуди сама, много ли ты знаешь женщин, у которых четыре настоящие подруги?
– Да у всех женщин есть подруги, – по-прежнему не понимала я.
– Конечно, у всех, – терпеливо кивнула Настя. – С кем бы они иначе по вечерам по телефону трепались и кому бы на мужа жаловались? Но у большинства баб на данный момент времени, как правило, есть одна лучшая подруга, а остальные – это просто знакомые и приятельницы.
Они просто кочуют из одной категории в другую. С кем на данный момент больше общаешься – та и подруга. Обстоятельства изменились – уже другая подруга. А у тебя не так. Ты дружишь со всеми, с кем когда-то дружила. Это в твоей жизни – постоянная величина. Константа. Мужики меняются, дети появляются, стиль жизни совсем другой. А подруги те же!
Я тогда отмахнулась, но вечером вспомнила ее слова и с удивлением поняла, что она права. То есть я не про талант, конечно, а про то, что все мои подруги со мной. Лелька, Наташка, Инка и сама Настя. Ну и слава богу!
Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи.
Фаина Раневская
Пытаясь сварить кофе, я уронила пакет с зернами. Пришлось ползать по полу. Настроения мне это не прибавило. В ванной ручка переключения душа вдруг осталась у меня в руках. В туалете выяснилось, что в доме в принципе закончилась туалетная бумага. На хлебе вырос пенициллин. Актимель, который я пью по утрам, почему-то забродил.
С этим срочно нужно было что-то делать, и я позвонила Лельке.
Моя детская подружка – самый модный парикмахер нашего города. У нее огромный салон, приносящий бешеную прибыль.
Как ей, дочке дворничихи, это удалось, знает только она сама. Ну и я немного. Я вам уже рассказала, что, осознав свой социальный статус, она сорвалась с резьбы. Ее загулы продолжались вплоть до восьмого класса, когда девку словно подменили.
Тогда я просто удивлялась. Много ли соображаешь в пятнадцать-то лет! Но много позже, когда мы уже стали взрослыми людьми, я поинтересовалась, почему она вдруг, ни с того ни с сего взялась за ум.
Оказывается, к этому тоже приложила руку моя мама. Как-то Лелька в выходной день заявилась ко мне домой, пьяная в дымину. Меня по какой-то потерянной за давностью лет причине на месте не было.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
Как говорится, за каждым известным мужчиной стоит любовь женщины, а за каждой успешной женщиной стоит предательство мужчины. Так что если кому-то нужны чужие советы, послушайте моего: ваша жизнь – слишком серьезное дело, чтобы доверить его мужчине.
Ну как можно отдать свою судьбу в руки человека, который трижды в неделю теряет собственные носки?
* * *
Он плакал во сне. Ему снился холодный, покрашенный масляной краской туалет. А в нем – худенькая девушка, почти девочка, которая пришла сюда, чтобы спрятаться. От злых людей, от самой себя.
Наверное, это очень символично – закончить свою жизнь в туалете. Ведь вся она – сплошной сортир. В его зловонных недрах копошатся черви, по недоразумению считающие себя людьми. Если бы можно было просто взять и спустить себя в канализацию вместе со всеми проблемами! И ощутить, как воронка воды засасывает в себя весь твой страх, боль, отчаяние, кислотой разъедающие внутренности…
Вода – как слезы. Она омывает душу, разбавляя эту ненасытную кислоту, плещущуюся волнами у самого горла. Иногда какая-нибудь особо жестокая волна поднимается, заливая глаза и черепную коробку, в которой начинает шипеть и обугливаться мозг.
Девушка, сидя перед унитазом, покрытым несмываемыми пятнами ржавчины, раз за разом дергала за железную цепочку сливного бачка и наблюдала за вспенивающимися бурунчиками воды. На все остальное сил у нее уже не было. В своем сне он отчетливо слышал, о чем она думает.
«У нас, когда я была маленькая, была такая цепочка, – вслед за ней он вспоминал, что да, именно такая цепочка. – Потом уже, во время ремонта, все знакомые стали менять сантехнику на современную, а поначалу у всех были такие бачки – чугунные, под самым потолком, и металлические цепочки с колечком на конце. Сейчас только в больницах такие бачки и остались. Бачок… Бычок… Идет бычок качается, вздыхает на ходу… Как хорошо быть маленькой! Мама читала этот стишок и подбрасывала меня на коленках, а я боялась упасть, как тот бычок. Мама, мамочка, вот теперь я почти совсем упала, только твои руки меня уже не держат».
Во сне он протянул к ней руки, она качнулась со своего пола к нему навстречу, но начала таять в хмурой пелене его пробуждения. Еще не конца проснувшись, не до конца отпустив ту, которую он так сильно любил, он рывком сел в постели и ладонью протер мокрое от слез лицо.
«Черт знает, что такое, – мрачно подумал он, – последний раз я плакал в четыре года, когда скатился с деревянной горки и мама доставала мне из мягкого места сразу шесть заноз. Тогда же она объяснила мне, что слезы недостойны мужчины, и я больше никогда не позволял себе пустить слезу. Что сейчас-то со мной случилось? Нет, надо срочно доводить дело до конца. Зло надо не оплакивать, а побеждать».
* * *
Если не считать свекрови, мне в жизни сильно везет на людей. Прежде всего, на подруг. У меня их четыре – по одной на каждый жизненный этап.
Так уж получалось, что на каждом отрезке взросления у меня появлялась одна новая подруга, которая и дальше оставалась со мной рядом. Надеюсь, что навсегда.
Лельку мне подарил детский сад. Наши горшки стояли рядом. Правда. Я не шучу. В более позднем возрасте мы бы вряд ли встретились – в силу социального неравенства. Лелькина мама, тетя Надя, работала дворником. Вообще-то она подметала двор того дома, где я жила, а в детский сад устроилась только затем, чтобы туда взяли Лельку.
Сидя на горшке, я понятия обо всем этом не имела, мы с Лелькой просто подружились. Она с нежным трепетом относилась к моим новым куклам, особенно к немецкой, купленной в «Детском мире» за бешеные деньги – 14 рублей.
Я же с восторгом первооткрывателя разглядывала подружкины игрушки: зайцев, медведей и клоуна, сшитых из старых тряпок. Клоун мне нравился особенно. Тетя Надя соорудила его из махрового халата – голубого в белые облака. Мне казалось, что это очень красиво. К тому же ни у кого больше не было таких игрушек. Помнится, я попыталась поканючить, чтобы и мне мама сшила такого же клоуна. Обязательно голубого с белым. Но мама моего восторга не разделила и от исполнения материнского долга уклонилась.
В один со мной класс Лелька не попала. Директрисе бы в страшном сне не приснилось, чтобы в элитный первый «А» взяли дочку дворничихи. Поэтому за одной партой со мной оказалась не она, а Наташка, с которой я благополучно просидела все десять лет, за исключением двух месяцев, и, естественно, дружу до сих пор.
Таким образом, нас стало трое. Наташкина мама, преподаватель научного коммунизма в педагогическом институте, отнеслась к этому факту прохладно. Первые годы нас спасало то, что Лелька в своем «В» классе была круглой отличницей. Она искренне верила, что ее обязательно переведут в «А», если она добьется «успехов в боевой и политической».
После первого класса тетя Надя наотрез отказалась разговаривать на эту тему с директором. После третьего Лелька взяла дневник с оценками за год и пошла к директрисе сама.
Результат похода напоминал разгром шведов под Полтавой. Директриса быстро и доходчиво (методист как-никак) объяснила десятилетней девчонке, что «запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись».
К чести Лельки, плакала она недолго. Зато в четвертом классе абсолютно забила на учебу. Психологи называют это отсутствием мотивации. К седьмому классу моя подружка дружила с самыми отпетыми хулиганами, взатяг курила на заднем крыльце школы и ругалась отборным матом.
В результате на Наташкину дружбу с ней был наложен мораторий. Мои родители по этому поводу тоже совещались, а я, конечно, подслушивала. Мама озабоченно говорила что-то о «тлетворном влиянии». На что папа мудро, хоть и слегка печально, ответил: