– А если ты рассердишься.
– Это ты опять про попу?
– Нет.
– Так ты расхотел?
– Не, ну не расхотел… ну ты что… я всегда хочу.
– Так ты что-то новое придумал? Еще?
– Скажи, что не рассердишься.
– Мишка.
– Да.
– Это что-то новое?
– Да.
– Приятное?
– Да.
– Тогда почему я должна сердиться?
Михаил зарылся лицом в волосы девушки, погладил носом ее шею, провел по ней губами и слегка прикусил мочку уха.
– Ты у меня такая… нежная. Такая вкусная.
Белка посмотрела ему в глаза.
– Так и будь со мной нежным. И ешь на здоровье.
– Ну пошли.
Он взял девушку за руку и потянул за собой в комнату, упал в кресло и посадил ее сверху.
– Сначала поешь.
Белка оторвала от грозди банан, сдвинула шкурку вниз, взяла его в рот и посмотрела на Михаила – лукавые искорки мелькали в ее глазах.
– Хочешь?
– Ну Белка…
– Нет?
Он через ткань маечки ущипнул ее за соски.
– Нууу!
Она откусила треть банана и стала жевать. Михаил положил ладони на внутреннюю сторону ее бедер, слегка раздвинул ноги и повел руками вверх. Девушка сжала ноги, но не сильно, не до конца, откинула голову ему на плечо, повернула голову, откусила кусок банана и прислонила к его губам; они вдвоем потихоньку сгрызли его и встретились языками.
– Господи, какая ты вкусная. Не могу больше – раздевайся.
Белка вскочила, положила остатки банана на стол, сняла маечку, расстегнула юбку и вышла из нее. Михаил стянул с нее трусики – она стояла перед ним без ничего, прикрыв груди ладошками, что всегда умиляло его; он притянул ее к себе за бедра и легонько укусил в венерин холмик.
– Ложись.
Девушка легла на диван и закинула руки за голову, уже не стесняясь, но сдвинув коленки.
– Я принес тебе игрушек.
– Плюшевых мишек?
– Нет.
Он достал из-за дивана еще не распакованные наручники и положил ей на живот. Белка быстро взяла одну упаковку и посмотрела на Михаила.
– Красивые.
– Ты согласна?
– Зачем тебе это? Ты хочешь меня помучить?
– Нет.
– Тогда что?
– Я хочу, чтобы ты была вся моя.
– Я и так вся твоя, Мишка. Вот лежу. Вся твоя. Что ты хочешь сделать? Опять будешь приставать к попе?
– Я не буду делать ничего, что ты не хочешь.
– Тогда зачем тебе эти игрушки? Я не понимаю. Ты и так делаешь со мной все, что хочешь. Или ты задумал что-то еще?
– Нет. Я хочу, чтобы ты согласилась. Чтобы ты мне доверяла. Если не хочешь – я вообще ничего не буду делать – просто полежишь так.
– Здрасти – он ничего не будет делать. Обрадовал.
– Я буду делать только то, что тебе нравится.
– Так делай сейчас.
– Соглашайся. Я сниму их, как только ты скажешь.
– Тебя это заводит?
– Ужасно.
– А что именно?
– То, что ты согласишься. Сама. Добровольно.
Девушка смотрела ему в глаза, лица обоих были абсолютно серьезны.
– И ты их снимешь, как только я скажу?
– Да.
Еще минуту Белка пыталась высмотреть в его глазах правду, потом бросила упаковку ему в живот и подняла руки к спинке дивана.
– Ладно. Давай.
Михаил судорожно разорвал плекс на обеих упаковках, отбросил их, ключом открыл все четыре «тортуры» и защелкнул две на запястьях девушки; она следила глазами за всеми его движеньями. Он попробовал высвободить ее запястье, проверил, чтобы не было туго, пристегнул два кольца к крепежу спинки дивана и сел рядом. Они молча смотрели друг на друга, дыхание высоко поднимало грудь девушки, но в глазах ее не было заметно страха: она решилась, бросилась в омут и теперь ждала, что он будет делать. Он провел тыльной стороной пальцев по ее подмышкам – они были слегка влажными, коснулся их языком – это был терпкий вкус безрассудного доверия и покорности, вкус ожидания неизведанного, это было самое вкусное, что он когда-либо пробовал. Он поднялся и навис над ней, упруго уперся ей в живот, наклонился над запястьями – голубые жилки бешено пульсировали; он приник к ним губами, потом посмотрел ей в глаза.
– Ты моя хорошая. Ты моя самая красивая. Ты моя самая лучшая. Ты моя вся моя. Ты мой Бельчонок дикий. Ты моя пушистая Белка в капкане. Я тебя выпущу. Но побудь еще так.
– Ты меня любишь?
– Да. Я никого не любил, кроме тебя. Я никого так не хотел, как тебя. Я хочу даже свой телефон с твоим смайликом в смске. Я хочу тебя всю.
Михаил поймал губами верхнюю губу девушки, тихонько потянул, отпустил, провел губами по ее горлу, сдерживая желание присосаться к нему; опустился к ее груди, поласкал языком ее торчащие соски, покусал их, двинулся вниз. Белка дышала как паровой котел, вздрагивала от его прикосновений, живот ее судорожно втягивался. Он раздвинул ее ноги и ткнул в нее носом – она дернулась.
– Оййй, Мииишка, не могу больше!
– Тихо, тихо, подожди еще, не спеши.
Михаил встал, подошел к столику и сел в кресло.
– Ну ты подлец какой, Мишка! Ну давай! Выпусти меня! Я тебя задушу!
– Нет, Бельчонок, помучайся немножко. Я сейчас приду.
– Ты куда?! А я?! Вернись!!!
Михаил вернулся из ванной с двумя бананами и присел на край дивана.
– Мишка, Мишутка мой, ну я не могу больше, ну не мучай меня, ну пожалуйста, мой хороший, ну я хочу, ты же видишь, скотина ты бессердечная.
– Хочешь банан, Бельчонок?
– Ну дааа! Давай свой банан скорей, ходишь там где-то, а бедная девочка… умирает… привязанная пиратами… на необитаемом острове…
– Ну все, моя девочка, все хорошо, все будет хорошо.
Он взял один банан, сел между ее ног и медленно вставил в нее.
– Ааах… Ну что ты делаешь! Ну не тот же! Скотина! Ну я убью тебя!
– Тот, тот, будут тебе все, не спеши.
Он отодвинулся назад, опустил голову и ухватил губами черенок райского яблока, задвинув банан глубже. Девушка вытянула ноги, двинула бедрами вверх раза три и засучила пятками по простыне; никелированный звон цепочек наручников слился с ее утробным стоном, живот судорожно двигался как груша кардиолога. Он вынул из нее банан и легонько хлопнул ладонью по пушистому холмику, – она дернулась, сжала ноги, согнула их в коленях и замотала ими, будто это был маятник свихнувшихся часов; потом часы замедлили ход, пока не остановились совсем.
– Мишка.
– Да.
– Мне никогда не было так хорошо.
– Ну я же тебе обещал.
– Но почему? Мы ведь с тобой уже год. И что ты только со мной ни делал. А так никогда не было.
– Значит, не все еще делал.
– А что ты еще не делал.
– Бананом тебя не кормил.
– Ну кормил же, противный ты пиратище!
– Ну не так.
– Да. Опять надругался над бедной девочкой.
– Ну больше не буду.
– Я тебе дам – не буду!
– Так тебе понравилось?
– Мне немножко даже стыдно, как понравилось.
– Да ты маленькая развратница.
– Да я большая уже. Давай его сюда.
– Ты хочешь банан?
– Ну вот, тебе надо еще, чтобы я сказала.
– Да.
– Я хочу. Твой. Банан. Съесть. Доволен?
– Ты сегодня очень хорошая. Как никогда.
– Ну давай уже.
Михаил взял второй банан, снял до половины шкурку и поводил по губам девушки, она быстро отгрызла кончик. Тогда он поднялся и навис над ней, дав ей свой, не убирая второй банан от ее щеки.
– Только не надо…
– Ладно. Ты же знаешь, я тебя никогда не обманывал.
– Да. Давай его. Я не достаю.
Он двинулся вперед и ритмично продолжал движение, пока не почувствовал приближающиеся сейсмические толчки, отстранился, залил второй банан сливками и в изнеможении упал рядом с девушкой.
– Мишка.
– Да.
– Дай мне попробовать.
– Ты серьезно? Или издеваешься над бедным старым пиратом?
– Давай уже. Я голодная.
Михаил поднес банан к губам девушки, она сделала резкое движение головой вперед, откусила половину, откинула голову, крепко зажмурилась и стала жевать. Потом открыла глаза и посмотрела ему в глаза.
– Ничего так. Можно есть. Расстегни меня.
Они лежали рядом нагие, словно Адам и Ева после грехопадения, и тихонько трогали друг друга кончиками пальцев.
– Мишка.
– Да.
– Знаешь, что я подумала.
– Что.
– Помнишь, мы смотрели «Голубую лагуну».
– Конечно.
– А потом ты был пират.
– Да.
– И взял меня в плен.
– И мучил за разные места.
– Да.
– И тебе это нравилось.
– Нравилось. Но это было не взаправду.
– Что?
– Плен.
– Ну да. Мы с тобой так играли.
– Играли. Но, наверно, я этого и хотела.
– Чего?
– Плена.
– Так сегодня тебе понравилось?
– Это не то слово.
– А было страшно? Скажи правду.
– Было. В начале. Прям… дрожь прошла, когда услышала щелчок.
– Прошла? И куда она ушла.
– Туда.
– А потом.
– А потом было так хорошо, что я забыла. Верней, не забыла, а перестала думать. Мне было просто дико хорошо.
– А знаешь, что будет во второй серии?
– Голубой лагуны?
– Да.
– Что.
– Я положу тебя на живот. Ты согласна?
– Да.
– И пристегну тебя.
– Ладно.
– И займусь твоей попкой.
– Ах ты противный пиратище!
– Ты не хочешь?
– Никогда!
– Тебе понравится.
– Ни за что!
– Но я же тебя никогда не обманывал.
– И откуда ты такой взялся на мою голову.
– Какой?
– Любимый.
– Ты моя любимая девочка. Моя хорошая. Моя ласковая. Моя пленница. Посмотрим вторую серию?
– Палучишь ты у меня!
– Ну признайся.
– В чем?
– Что пленница этого хочет.
– Никада!
– Ну вот и договорились. Пошли есть. Я голодный. Как пират после долгого плаванья.
– Пошли, мой любимый пиратище. Теперь я тебя накормлю.
***
В оформлении использован шрифт Moonlight Regular, © Alexandra Gophmann, иллюстрация картины Luis Ricardo Falero «The Witches Sabbath»