Свадебная церемония не отличалась какой-то пышностью. Полковник Перон был лидером военной хунты, но его постоянно старались оттереть от власти те люди, которые стояли в стороне, выжидая осечки. При неудаче они бы сказали, что были противниками, а при удаче заявили, что это они самые главные. Чисто по-наполеоновски: революцию замышляют герои, делают ее дураки, а результатами пользуются сволочи.
Надо сказать, что Перону повезло с женой. Красивая. Умная. Энергичная. Она как будто родилась только для того, чтобы стать первой дамой в своей стране. Сразу после свадьбы она включилась в политическую жизнь, делала политические заявления, что в то время было неслыханным делом, занялась благотворительностью и стала активно агитировать за Перона как будущего демократически избранного президента Аргентины.
Буду объективным и скажу, что наряду с политической и экономической программами кандидата, поддержанной многими политическими силами Аргентины, агитация Эвиты создала у людей мнение, что муж такой красивой женщины должен быть чуть ли не ангелом и женская аудитория тоже включилась в агитацию за Перона.
Госпожа Дуарте де Перон как-то вошла в кабинет мужа, когда мы обсуждали некоторые специальные вопросы.
– Милый, я уезжаю в отделение благотворительного фонда в Ла-Пампа, – сказала она. – Не волнуйся, я буду очень скоро. Сеньор Антонию, я была бы очень признательна, если бы вы информировали и меня о той информации, которая мне необходима для успешной избирательной кампании.
– Си, сеньора, – ответил я и еженедельно стал отправлять на имя Эвиты Дуарте де Перон сводку погоды на неделю. Зная прогноз погоды, женщина может правильно выбрать свои туалеты и выглядеть всегда восхитительно.
Мой юмор оценил и полковник Перон:
– Сеньор Антонио, не дразните гусей. Я вам представлю возможность погасить ярость ангела после прочтения сводки погоды, и приглашаю в среду на домашний ужин.
– Благодарю Вас, сеньор, я обязательно буду, – ответил я, лихорадочно рассуждая о том, что мне делать, потому что среда наступала послезавтра. Мне совершенно не нужен враг в лице первой дамы государства, но на службе у нее я не буду. Как говорят на Востоке:
Аргентина сильная военно-морская держава и ее военно-морской флот (Armada Republica) входят в тройку сильнейших в Южной Америке, деля пьедестал с Чили и Бразилией. С Чили отношения не всегда складывались так, как бы хотелось и «армады» ходили друг около друга, поблескивая крупповскими орудиями. Разведка у них поставлена давно и все военно-морские проблемы решает.
Федеральная полиция Министерства внутренних дел (PolicМa Federal Argentina) и – Национальная жандармерия (GendarmerМa Nacional Argentina).
Военные пусть занимаются военными, а полиция и жандармерия полицейскими делами.
SIDE нужно ограничить контрразведывательными операциями за границей. В первую очередь нужно заняться деятельностью центрального комитета коммунистической партии Аргентины и особенно ее связями по линии МОПР (международной организации помощи рабочим). Эта организация активно использовалась НКВД для заброски разведывательно-диверсионных групп в нейтральные страны для срыва снабжения Германии продовольствием, горючим, другим стратегическим сырьем из Латинской Америки, а также для подбора агентуры для засылки как на оккупированные немцами территории.
Численность агентурной сети НКВД в Аргентине достигала 200 человек. Аргентинцы об этом только догадывались, потому что неизвестно, по какой причине взорвались мины на ста пятидесяти судах, идущих с грузами в Германию и заходившие в аргентинские морские порты. Борьба с фашизмом закончена и начинается борьба за господство коммунизма в Латинской Америке, борьба, которая унесла миллионы жизней и не закончена до сих пор.
Весь мир следит за судьбой заложников, годами томящихся в коммунистических застенках партизанских отрядов. А если есть партизанские отряды, значит, существует сильная пособническая база, которая сопоставима с коррупцией.
Бандитское движение на Украине и в Прибалтике закончилось только тогда, когда пособники были высланы в Сибирь.
Бандеровцы и «лесные братья» прекратили свою деятельность, потому что перестала поступать разведывательная информация, продовольствие, оружие и не стало моральной поддержки. Они стали изгоями, на которых все показывали пальцами, зачумленными и завшивленными лесными зверями, которых добили в их логовах.
Латинская Америка не стала исключением для бацилл коммунизма. До последних дней держалась Куба и только сейчас до кубинских граждан в виде чудес начинает доходить то, что даже для российских граждан стало обыденным делом.
CNI в основном укомплектована чиновниками, бывшими в свое время на разведывательной службе, но затем перешедшими на руководящую работу. А в этой службе должны быть профессионалы, присутствующие на всех дипломатических раутах и международных конференциях дипломатами и учеными, политиками и общественными деятелями, и журналистами, предпринимателями и инженерами, лауреатами и стипендиатами. И служба должна стать и орудием, и регулятором политики, стоящим отдельно и подчиняющимся только главе государства. И нужно избавиться от прогерманских элементов путем денацификации и декоммунизации.
Во всех службах нужно создать отделы технической разведки, чтобы добывать информацию с помощью технических средств и вести промышленную разведку в интересах промышленного развития своей страны.
Все это я и высказал кандидату в президенты Перону, опустив то, что не касается его времени, выдав это как бы свои мысли и размышления по реорганизации о переориентации деятельности спецслужб.
Перон на какое-то время задумался и сказал:
– Все-таки чувствуется немецкая школа. Ди айне колонне маршрирт, ди цвайте колонне марширт… А ведь вы заглянули в самую суть проблемы. Сейчас я сдерживаю наше разведывательное сообщество, готовое вырваться наружу для развязывания гражданской войны или террора против инакомыслящих. Кое-как держу. А вас они побаиваются, побаиваются немецкой агентуры, которая до сих пор не выявлена и якобы она подчиняется вам. А, может, это и есть правда? Помогите мне еще какое-то время удержать их, вы знаете ключик к ним, любое ваше действие я поддержу, а после выборов начнем реорганизацию такую, какая нужна демократической Аргентине.
Глава 20
А я, кажется, придумал, как мне выбраться из Аргентины и вернуться домой в 2008 год. Только бы Дарья меня поняла.
Я шел по улице города, который меня принял, стал временным домом, и люди в этом городе стали обретать знакомые и добрые очертания. Жизнь вроде стала налаживаться. Мой испанский язык уже не вызывает улыбок моих собеседников. Я жил на вполне приличной квартире, был материально обеспечен, но скучал по отсутствию средств массовой информации, к которым привык и которые стали частью моей жизни. Беспокойство вызывала начавшаяся за мной слежка.
Слежку не надо выявлять. Она сама выявится. Как говорят водители, хороший стук в двигателе всегда себя проявит. Так и те, кто ведет слежку, сами и проявят себя, хотят они этого или не хотят.
Чтобы выявить слежку, не нужно перебегать через дорогу перед идущим автомобилем или внезапно разворачиваться и идти в обратном направлении, внимательно рассматривая тех, кто идет навстречу. Или остановиться и присесть для завязывания шнурка на ботинке, разглядывая прохожих. Не нужно забегать за угол и стоять там, ожидая, кто же первый выскочит, запыхавшись. Или перелазить через заборы, чем забивали головы юным пионерам старые большевики-подпольщики, которые «подходили к филерам и сообщали, где и во сколько они будут, чтобы служивые сходили чайку попить».
У меня раньше тоже было мнение о филерах как о недалеких людях. Но, знакомясь с литературой, я начал понимать, что в службу наблюдения принимали людей, способных часами и сутками вести наблюдаемого, справляя малую нужду в движении и в людных местах или меняя внешность, как говорится, на ходу.
Русский сыск был одним из лучших в мире в то время. Прятались за углом или прыгали через забор, подходили к филерам либо неопытные большевики, либо борзые «скубенты», которые давно не получали по морде. Те, кто наблюдают, очень не любят, когда их замечают или смотрят в глаза. Настырных объектов наблюдения частенько бьют в подворотнях на память, чтобы было уважение к их профессии. Какой же солидный большевик будет рассказывать о том, что его лупили как мелкого воришку за то, что он выглядывал из-за угла и показывал язык филерам? Конечно, не будет.