– Мэнс, дай мне чего-нибудь выпить. Только побыстрей.
– Конечно, сейчас.
Он крепко сжал зубы и помог ей снять пальто. Закрыв дверь, она села на модную шведскую кушетку, такую же красивую и функционально безупречную, как и оружие из эпохи Гомера, и стала рыться в сумочке, нащупывая сигареты. Некоторое время они старались не смотреть друг на друга.
– Тебе, как всегда, ирландское со льдом? – спросил он.
Казалось, что эти слова доносятся до него откуда-то издалека, а сам он в это время кое-как управлялся с бутылками и бокалами, утратив всю свою ловкость, приобретенную в Патруле Времени.
– Да, – ответила она. – Значит, ты помнишь.
В тишине комнаты ее зажигалка щелкнула неожиданно громко.
– Ведь прошло всего несколько месяцев, – пробормотал он, не зная, что еще сказать.
– Объективного времени. Времени обычного, без искажений, с сутками, длящимися двадцать четыре часа. – Она выпустила облако дыма и пристально посмотрела на него. – Для меня немногим больше. Я ведь здесь почти безвылазно, со дня моей свадьбы. Восемь с половиной месяцев моего личного биологического времени – с того дня, как Кит и я… А сколько времени прошло для тебя, Мэнс? Сколько лет ты прожил, в каких эпохах побывал после того, как был шафером на нашей с Китом свадьбе?
У нее был высокий, довольно тонкий и поэтому невыразительный голос – единственный ее недостаток, по мнению Эверарда, если не считать маленького роста – едва-едва пять футов. Но сейчас Эверард понял, что она с трудом сдерживает рыдания.
Он протянул бокал.
– До дна.
Она послушно выпила, слегка поперхнувшись. Он снова наполнил ее бокал, а себе наконец налил шотландского виски с содовой. Потом придвинул кресло к кушетке и извлек из глубокого кармана изъеденной молью куртки трубку с кисетом. Руки Эверарда еще дрожали, правда, лишь чуть-чуть, и он надеялся, что она этого не заметит. Она поступила мудро, что не выложила свою новость сразу, какой бы та ни была: им обоим требовалось время, чтобы прийти в себя.
Лишь теперь он рискнул посмотреть на нее. Она не изменилась. Прелестная фигура – сама хрупкость, само изящество, подчеркнутые черным платьем. Золотистые волосы, падающие на плечи, огромные голубые глаза под изогнутыми бровями, чуть вздернутый нос, как всегда полуоткрытые губы. Косметикой Синтия почти не пользовалась, и поэтому нельзя было с уверенностью сказать, плакала она недавно или нет. Но сейчас она, по-видимому, была близка к этому.
Эверард принялся набивать трубку.
– Ну ладно, Син, – сказал он. – Ты мне расскажешь?
Она поежилась и наконец выговорила:
– Кит. Он пропал.
– Что? – Эверард выпрямился. – В прошлом?
– Где же еще? В Древнем Иране. Он отправился туда и не вернулся. Это было неделю назад. – Она поставила стакан на подлокотник и сцепила пальцы. – Патруль его, конечно, искал, но безрезультатно. Я узнала об этом только сегодня. Они не могут его найти. Не ясно даже, что с ним произошло.
– Иуды! – прошептал Эверард.
– Кит всегда… всегда считал тебя своим лучшим другом, – сказала она с неожиданным напором. – Ты не представляешь, как часто он о тебе говорил. Честно, Мэнс. Не думай, что мы о тебе забыли: просто тебя никогда не застанешь дома и…
– Ладно, – прервал он ее. – Что я, мальчишка, чтобы обижаться? Я был занят. Да и вы… вы ведь только что поженились.
«После того как я вас познакомил, в ту лунную ночь у подножия Мауна-Лоа. В Патруле Времени чины и звания мало кого волнуют. Новичок вроде свежеиспеченной выпускницы Академии Синтии Каннингем, работающей простой секретаршей в своем собственном столетии, имеет полное право встречаться в нерабочее время с уважаемым ветераном… вроде меня… так часто, как им обоим захочется. Ничто не мешает ветерану воспользоваться своим опытом, чтобы взять ее с собой в Вену Штрауса потанцевать вальс или в Лондон Шекспира – сходить в „Глобус“, побродить с ней по забавным маленьким барам Нью-Йорка времен Тома Лири или подурачиться на гавайских солнечных пляжах за тысячу лет до появления там людей на каноэ. А товарищ по Патрулю тоже имеет право присоединиться к ним. А потом на ней жениться. Конечно!»
Эверард раскурил трубку. Когда его лицо скрылось за пеленой дыма, он сказал:
– Начни с самого начала. Я не встречался с вами года… года два-три моего биологического времени, поэтому толком не знаю, чем занимался Кит.
– Так долго? – удивленно спросила она. – Ты даже не приезжал сюда в отпуск? Мы действительно очень хотели, чтобы ты навестил нас.
– Хватит извинений, – отрезал Эверард. – Если бы захотел – зашел бы.
Кукольное личико исказилось, как от пощечины, и он тут же пошел на попятную.
– Извини. Конечно, я хотел. Но я же говорил… Мы, агенты-оперативники, чертовски заняты, скачем туда-сюда по пространству-времени, как блохи на сковородке… Черт побери! – Он попробовал улыбнуться. – Син, ты же меня, грубияна, знаешь, не обращай внимания на всю эту болтовню. Я был в Древней Греции и сам создал миф о Химере, да-да. Я был известен как «дилайопод», занятное чудовище с двумя левыми ногами, растущими изо рта.
Она натянуто улыбнулась и взяла из пепельницы свою сигарету.
– А я по-прежнему служу в «Прикладных исследованиях», – сказала она. – Обычная секретарша. Но благодаря этому я могу связаться со всеми управлениями, включая штаб-квартиру. И поэтому я точно знаю, что было сделано для спасения Кита… Почти ничего! Они просто бросили его! Мэнс, если ты не поможешь, Кит погибнет!
Синтия замолчала – ее трясло. Эверард не стал торопить девушку и, чтобы окончательно успокоиться самому, решил еще раз вспомнить послужной список Кита Денисона.
Родился в 1927 году в Кембридже, штат Массачусетс, в обеспеченной семье. В двадцать три года блестяще защитил докторскую диссертацию по археологии. К этому времени он уже успел стать чемпионом колледжа по боксу и пересечь Атлантику на тридцатифутовом кече. Призванный в 1950 году в армию, храбро сражался в Корее и, будь эта война популярнее, наверняка бы прославился. Однако можно было общаться с ним годами и так и не узнать всего этого. Когда ему нечем было заняться, он мог порассуждать со сдержанным юмором о высоких материях, но когда появлялась работа, он выполнял ее без лишней суеты.
«Конечно, – подумал Эверард, – девушка досталась лучшему. Кит запросто мог стать оперативником, если бы захотел. Но у него здесь были корни, а у меня – нет. Наверное, он просто не такой непоседа, как я».
В 1952 году на Денисона, не знавшего, куда податься после демобилизации, вышел агент Патруля и завербовал его. Возможность темпоральных путешествий Денисон воспринял гораздо легче многих: сказалась гибкость ума, ну и, конечно, то, что он был археологом. Пройдя обучение, он с большим удовольствием обнаружил, что его собственные интересы совпадают с нуждами Патруля, и стал исследователем, специализируясь на протоистории восточных индоевропейцев. Во многих отношениях он был гораздо нужнее Эверарда.
Офицерам-оперативникам, которые во всех временах спасают потерпевших аварию, арестовывают преступников и поддерживают сохранность ткани человеческих судеб, приходится ведь забредать и на глухие тропы. А если нет никаких письменных источников – откуда им знать, правильно ли они действуют? Задолго до появления первых иероглифов люди воевали, путешествовали, совершали открытия и подвиги, последствия которых распространились по всему континууму. Патруль должен был знать о них. Работа корпуса исследователей и состояла в создании карт океана истории.
«А кроме того, Кит был моим другом».
Эверард вынул трубку изо рта.
– Хорошо, Синтия, – сказал он. – Расскажи мне, что произошло.
2
Ей удалось наконец взять себя в руки, и теперь ее голосок звучал почти сухо.
– Он следил за миграциями различных арийских племен. О них известно очень мало, сам знаешь. Приходится начинать с более-менее известного периода истории и от него уже продвигаться назад во времени. С этим заданием Кит и отправился в Иран пятьсот пятьдесят восьмого года до Рождества Христова. Он говорил, что это незадолго до конца индийского периода. Он собирался расспросить людей, изучить их обычаи, а потом перейти к еще более раннему этапу и так далее… Но ты, наверное, и сам все это знаешь, Мэнс. Ты же помогал ему однажды, еще до нашего знакомства. Он часто об этом рассказывал.
– Я просто сопровождал его – так, на всякий случай, – отмахнулся Эверард. – Он изучал переселение одного доисторического племени с Дона на Гиндукуш. Вождю мы представились бродячими охотниками и пропутешествовали с их караваном несколько недель в качестве гостей племени. Это было забавно.
Он вспомнил степь и необъятные небеса, скачку за антилопой, пиры у походных костров и девушку, волосы которой впитали горьковатую сладость дыма. На миг он пожалел, что не родился в том племени и не мог разделить его судьбу.
– На этот раз Кит отправился в прошлое один, – продолжала Синтия. – В его отделе всегда не хватает людей, как, впрочем, и во всем Патруле. Столько тысячелетий, за которыми надо наблюдать, а человеческая жизнь так коротка… Он и раньше ходил один. Я всегда боялась его отпускать, но он говорил, что в одежде бродячего пастуха, у которого нечего украсть, в горах Ирана он будет в большей безопасности, чем на Бродвее. Только на этот раз вышло иначе!
– Насколько я понял, – быстро заговорил Эверард, – он отправился – неделю назад, да? – намереваясь собрать информацию, передать ее в аналитический центр исследовательского отдела и вернуться назад в тот же самый день. – («Потому что только слепой болван может оставить тебя одну и допустить, чтобы здесь, без него, проходила твоя жизнь».) – Но не вернулся.
– Да. – Она прикурила новую сигарету от окурка первой. – Я сразу забеспокоилась. Спросила начальника. Он сделал одолжение, послал запрос на неделю вперед – то есть в сегодняшний день. Ему ответили, что Кит не возвращался. А в аналитическом центре сказали, что информации им он не передавал. Тогда мы сверились с хрониками в штаб-квартире регионального управления. Там говорится… что… Кит никогда не возвращался и что никаких его следов не было обнаружено.
Эверард осторожно кивнул.
– И тогда, разумеется, были объявлены поиски, результаты которых зафиксированы в хрониках.
«Изменчивое время порождает множество парадоксов», – в тысячный раз подумал он.
Если кто-то пропадал, от вас вовсе не требовалось браться за розыски только потому, что об этом говорится в каком-то отчете. Но других возможностей найти пропавшего не было. Конечно, вы могли вернуться назад и изменить ситуацию таким образом, чтобы в итоге найти его, – тогда в архиве «с самого начала» будет лежать ваш рапорт об успешных поисках и только вы один будете знать «прежнюю» правду.
Все это могло привести к большой путанице. Неудивительно, что Патруль болезненно относился даже к небольшим изменениям, которые никак не повлияли бы на общую картину исторического процесса.
– Наш отдел связался с ребятами из древнеиранского управления, и они послали группу осмотреть это место, – продолжил за Синтию Эверард. – Они ведь знали только предполагаемый район, где Кит собирался материализоваться? Я имею в виду, что, раз он не мог точно знать, где ему удастся спрятать роллер, он не оставил точных координат.