Но мужчина стрелять не собирался. Он стоял на пороге и самодовольно улыбался.
– Девушка, ну вы меня сразили. Давайте познакомимся. Меня зовут Роман.
– Роман, а вы думаете, это нормально – вот так приезжать к незнакомой женщине домой и пытаться узнать её имя? Я вам ещё в баре сказала, что у вас, видимо, какие-то проблемы. Как вы узнали, где я живу?
– Просто увидел, как вы выходите со своим молодым другом, запрыгнул в машину и поехал за вами, а потом увидел свет в окне. Вычислить всё было очень легко.
– В таком случае вам будет так же легко узнать моё имя.
– Ну что вы! Я не хочу прикладывать столько усилий, с меня достаточно. Эта погоня за вами… Хорошо хоть недолго ждал. – Мужчина чуть отступил. Лара улучила момент и захлопнула дверь.
Роман позвонил ещё несколько раз, но, естественно, Лара ему не открыла. Тогда он бросил цветы на пол и ушёл.
Лара легла спать вполне довольная собой: вдруг появились какие-то два новых, но совсем не в её вкусе мужчины – один слишком молодой и робкий, а другой слишком наглый и вообще неизвестно откуда.
***
Утро выдалось хмурым. Небо заволокло густыми серыми облаками, накрапывал дождь. Лара сидела за обеденным столом, завтракала и просматривала глянцевые журналы. В гостиной в качестве фона работал телевизор, настроенный на канал «Euro News» на английском языке. Завтрак состоял из овсянки, сваренной на обезжиренном молоке, стакане апельсинового сока и чёрного кофе со сливками без сахара. Лара любила вкусно поесть, но и не забывала, что всё это должно быть на пользу здоровью и красоте, хотя иногда позволяла себе вредный фастфуд.
Посмотрев прогноз погоды на сегодня, Лара прошла в гардеробную, думая, что надеть. Она остановила свой выбор на светло-серой юбке-карандаш, красной с рукавами три четверти блузе и приталенном блейзере в тон к юбке. Собрав волосы в высокий пучок, она присела за туалетный столик, на котором были аккуратно расставлены баночки с пудрой, кремом, лежали кисти и стояли флаконы с духами. Лара открыла одну из банок и нанесла на лицо крем, затем широкой кистью – пудру. В воздухе тут же разлетелись сотни перламутрово-золотых невесомых частичек. Лара всегда делала макияж, подстраиваясь под собственное настроение. Никаких других правил не существовало. Кроме разве одного – чем детальнее она прорисовала стрелки на глазах, чем больше внимания уделяла маскировке любых неровностей на лице, чем больше наносила румян, теней на веки, чем идеальней был её внешний вид, тем хуже было её настроение. Естественная растрёпанность, отсутствие макияжа, даже небрежность, по её мнению, были присущи только по-настоящему счастливым женщинам, тем, которых любят. А вот за идеальным внешним видом всегда скрывалась масса проблем. Сегодняшним утром макияж Лары был неброским, с ярким акцентом на губы, которые она покрыла помадой классического красного цвета.
– Ну что, довольны? – услышала Лара, выходя из подъезда, и снова увидела Романа. Только сейчас она обратила внимание, что тротуар у подъезда усыпан цветами.
– В каком смысле?
– Торчу тут всю ночь, вас караулю. – Роман выглядел очень уставшим, но не рассерженным.
– Какое мне дело до того, что вы тут торчите? Хоть поселитесь возле подъезда.
– Предпочту поселиться рядом с вами, чтобы наслаждаться каждый день, видя, как такая красивая женщина выходит из дверей своей квартиры.
– Не получится. Мой сосед живёт тут чуть ли не с момента постройки здания и никогда не согласится продать свою квартиру. Поверьте, ему это уже не раз предлагали.
– Тогда остаётся купить вашу квартиру или попросить вас временно приютить меня.
Почему-то Ларе это шутка понравилась, и она рассмеялась.
– Не смейтесь, я серьёзно. Мне негде теперь жить: я потерян, потерялся в ваших глазах… и в ваших алых губах.
«Всё-таки этот цвет мне очень идёт», – отметила про себя Лара.
– Ну хорошо, меня зовут Лара. Познакомились? Теперь я могу идти? У меня много дел.
– А позавтракать не хотите?
– Сейчас?
– Хотя бы… Тут же у вас «Эльдорадо» рядом. Он работаёт круглосуточно. Я туда часто заезжаю часов в пять утра позавтракать.
– Сейчас почти полдевятого – боюсь, для вас это уже слишком поздно.
– А вы что-нибудь делаете не по графику?
– Делаю, но, думаю, вам это неинтересно.
– А если завтра?
– Не знаю.
– А как я смогу это узнать?
Лара достала визитку и протянула её мужчине. Тот покрутил её в руках, прочёл.
– Спасибо, я позвоню.
Не ответив, Лара прошла мимо. А сама подумала: почему же всё-таки она уступила его наглости и напористости? Что-то в нём было такое, чего она сама себе объяснить не могла. Было ощущение, что она уже наперёд знает примерный сценарий развития их отношений, но не финал. Именно такое ощущение её настигало всегда, когда она встречала наглых, самоуверенных мужчин, знающих, что их никто в этой жизни не сломает, никакая любовь, в которую они уже давно не верят, никакая, даже лучшая на свете женщина. И почему-то ей всегда хотелось попытаться если уж не сломать этого мужчину, то хотя бы поставить на место, а ещё дать ему возможность самому найти в себе что-то лучшее, что осталось в нём. И сразу вспомнился как противоположность Костя. «Вот кто одновременно боится и жаждет, чтоб его сломали, хочет почувствовать вкус этой настоящей, опасной любви. Бедный мальчик… А ведь почти на крючке – один его взгляд чего стоит… Впрочем, нет, не хочу о нём думать сегодня».
– А цветы? – спросил Роман.
– Вы предлагаете мне их самой тащить?
– Я могу помочь доставить их к вам в офис.
– Не нужно. – Лара подошла ближе к разбросанным на асфальте цветам. Присев на корточки, она посмотрела на розы, – да, дворники будут вам очень благодарны. Она взяла одну из них и направилась к машине.
– А с этими что делать?
– Гербарий.
– А вы шутница. Я позвоню.
– Я это уже слышала. – Лара открыла дверцу, села в машину и взглянула на Романа ещё раз.
– Лара, – услышала она его голос, закрывая дверь, – вам охранник не нужен?
– У вас что, собственное агентство?
– Да. И работаю в нём только я. VIP-услуги.
– Нет, спасибо, не нуждаюсь.
– Неужели вам тут не страшно жить одной? Здесь столько людей поубивали в своё время… Привидения не захаживают?
Лара рассмеялась, подумав: «И этот туда же».
– Привидений я не боюсь. И с чего вы решили, что я живу одна? – Не дожидаясь ответа, Лара закрыла дверь, и машина тронулась с места.
Роман ещё какое-то время стоял и смотрел в ту сторону, куда она уехала. Потом достал телефон, набрал номер.
– Алло, Сергей? Да я. Номер подключи к ушам. Пишешь? Прямой, семь-пять-пять… Ну спасибо. Только всё пиши, ладно? Да, я тебе про неё говорил вчера. Видимо, придётся работать… Да, и адрес точный пробей: живёт в Доме на набережной, подъезд десятый, квартиру не помню – узнай. Всё узнай – кто соседи, с кем живет, чья квартира.
Глава 6
Костя проснулся непривычно рано и всё утро просидел в комнате, ожидая звонка от Лары. Он никогда не был домоседом, и застать его в выходные было невозможно. С самого утра он уже куда-то мчался, чаще всего в гости к Фиолету, чтобы вместе что-то замутить.
Крепкие дружеские отношения между молодыми людьми начались задолго до поступления в театральный институт. Их мамы были близкими подругами. Вот так «дружбы» переплетаются и кольцуются в Москве. Ещё в ранние студенческие времена Ольга Георгиевна, мама Кости, познакомилась с Лидой Кузнецовой и Диной Тарасевич. По окончании МГАХИ им. Сурикова жизнь подруг пошла в разных направлениях.
Это был девяностый год, когда профессия художника стала бесполезной. Поначалу казалось, что всё наладится – подыщется приличное место работы в Пушкинском или Третьяковке, в крайнем случае, в одном из менее известных московских музеев. Только ничего не нашлось. Вот тогда-то и пригодились заведённые во время студенчества знакомства. По московской традиции, общение не прекратилось, а, наоборот, стало взаимовыгодным. Лида очень удачно вышла замуж за выпускника МГИМО, родила в один год с Ольгой сына Дениса, но сразу же по окончании института уехала вместе с мужем в Париж, куда того отправили в командировку на несколько лет. Лида высылала подругам духи, косметику и одежду. В Москве же Ольга с Диной подбодряли друг друга, доставая билеты в театр, а позже – на новогодние ёлки для детей.
Лида вернулась в середине девяностых в Москву с желанием «всё переделать» и открыть собственную галерею в столице. Она – единственная из трёх подруг, кто состоялся в профессии. Каким-то чутьём Лида поняла, что о русской живописи, особенно о модернизме, кубизме, советском реализме, не забудут и что её нужно скупать-продавать-выставлять в Париже и не только. И если Ольга и Дина перебивались мелкими подработками, то у Лиды проблем с финансами и работой совершенно не было.
Не без помощи Ольги Лида открыла в Москве одну из первых галерей современного искусства, где Ольга и стала полноправным куратором. Пока подруга разъезжала по бывшей Стране Советов, выискивая «недорогие шедевры», часто валяющиеся на чердаках у стариков, Ольга решала, какие выставки проводить, каких художников выставлять, а кому отказывать.
Жизнь снова потекла такой, о какой они мечтали, ещё будучи на первых курсах института: много работы, много общения, но основой дружбы были не искренняя взаимовыручка и понимание, а отношения «ты мне – я тебе». Позвонить просто так вечером и поговорить на глубоко личные темы – бесполезно – все заняты, да и на личные темы говорить не хотелось – ничего интересного там не было, нужно было делать вид, что в личном всё как у всех. Зато всегда можно было встретиться в ресторане, на открытии выставки, кинопремьере, там же обсудить, кто сейчас и чем занимается, кому что нужно, пощебетать, продемонстрировать обновки, посплетничать о старых и новых знакомых и разойтись вполне довольными.
Настоящим женским счастьем никто из них не обзавелся. Как-то скомкано пошла жизнь. Ольга, влюбившись в отца Кости ещё на втором курсе института, выскочила за него замуж мгновенно, боясь, что уведут. Через год у них родился сын. Но тут-то Оля и узнала, что бояться того, что уведут, совершенно не стоило. Муж никуда уходить не собирался – ему нравился комфорт семейной жизни, нравилось выходить в свет с женой, завязывать полезные знакомства, а что касается «до» и «после» концертных развлечений, это всего лишь творческая разрядка, никак не мешающая, на его взгляд, семейной жизни.
Узнав о неверности мужа, Ольга вначале устраивала скандалы, грозила разводом, но не так она была воспитана. Когда-то очень давно ей внушили, что раз вышла замуж – это навсегда. Если муж приносит деньги в дом, если ты и ребёнок сыты и здоровы – терпи всё остальное. И Оля, махнув рукой, терпела, обратив всё свое внимание на Костю, которого любила до безумия. Она ничего ему не запрещала и делала для сына всё, что только в её силах.
Костя рос, окружённый повышенной материнской заботой и отцовским равнодушием. И вырос совершенно не готовый к принятию важных решений. Костя не любил самостоятельности. Она давалась ему с большим трудом. Самому готовить, убирать комнату и стирать одежду – ещё куда ни шло. «Постирушками», как Костя называл уборку и стирку вместе взятые, он занимался хоть и нерегулярно, но всё-таки делал, особенно если знал, что ему нужны чистые вещи для «выхода в свет». До ужина всегда можно было перебиться быстро завариваемой лапшой, бутербродами, а если есть лавэ – заглянуть в кафешку на Арбате, поесть роллы, в крайнем случае – завалиться к Фиолету и перехватить хавчик у него или стрельнуть «штуку» у Абрама, а ещё лучше – поесть за его счёт в каком-нибудь понтовом ресторане.