А с другой стороны – если бы не они, исконных россиян вообще бы не осталось. На гнилую интеллигенцию рассчитывать не приходится. Она, в отличие от рыбы и властей предержащих, гнить начинает с хвоста. И этот хвост у нее то не стоит, то икру не мечет. А потом невымеченная икра в голову бьет. И начинается сублимация.
То семя по картинам размазывают, то поедание фекалий описывают. Куда же такое художество девать, кроме унитаза? Так не успели его «Жующие» в унитаз эту пакость покидать, не разжевывая, – все обосранные в унисон вой подняли: «Кремляди, ничего в искусстве не понимаете!» Ну, где уж нам, ликующей гопоте, подняться до вершин унитаза! Мы так у его подножия и останемся, тут меньше пахнет. А вы, пидоры натянутые, ползите наверх, нюхайте, возбуждайтесь. Только не свалитесь во всепоглощающее жерло нужника. Захлебнетесь дерьмом, а потом на вашей панихиде собратья по цеху скажут, что общество не протянуло вам руку помощи. Так не лазьте, куда не след. Вонять не будете, и общество от вас шарахаться не станет.
Стране, конечно, нужна новая здоровая элита. Такая, что женщин и сигары любила бы нюхать, а не анусы и кокаин. Так что у него, Василия, как сказал Мирослав, задача теперь стратегическая – просеять горы пустой руды и найти в ней крупинки будущей элиты. Понимают, понимают там за стеной, что без умных людей дальше не продвинуться. Как сказал покойный ныне генерал Лебедь: «Необходимо, чтобы кто-то постоянно дышал в затылок, а не на полметра ниже».
Понимать-то понимают, но боятся. А вдруг умнее их окажутся и их с насиженных мест подвинут? И чем больше понимают опасность, тем больше боятся. К тому же быстро привыкли, что в жопу дышат и целуют на сорок сантиметров выше колен. А дурную привычку легко обрести, да трудно от нее избавиться.
Общественные богатства перераспределили, самое время новой власти пожить всласть. Борю Сосновского из страны вон, Ходора Рудокопского на принудительную трудотерапию, Рому Исаковича за карман притянули. Добровольно теперь не отпустят ни карман, ни поводья. Папа, что тот ведьмак с Лысой горы, быстро перекинулся из волков в медведи и приспособился под нового Хозяина. Бывшие соратники не сразу прочухали. Ну, это их проблемы. «Бог простит и себя, и меня, и сто тысяч Иуд», – здравомысляще решил Папа. «Куцынизация всей страны» – вот наша новая истинная цель. А поэтому, хоть Папа это вслух и не проговаривает, понятно, что он, Люберецкий, призван создать фейк-структуру и достоверно имитировать бурную деятельность среди молодежи. Чтобы дыма было много, но без огня. Упаси Бог! Но где же их взять, умных, но податливых? Вот хотя бы Жук. Был податливый, а чуть Чечни хлебнул и загоношился. Возомнил себя матерым вожаком: «Приеду – не приеду…» А он должен это слушать, но руки не распускать.
Ладно, года четыре он еще может поиграться с молодежью. Потусовать туда-сюда. Молодежь что любит? Передвижения. Периферийных в столицу надо свозить на акции, столичных – куда Макар телят не гонял. А куда он их не гонял? Надо подумать. И сгонять. Пионерские слеты можно устраивать по поиску интеллектуальных зерен. Институт по изучению демократии российского типа открыть. И так четыре года. Жидковато. Еще бы какого-нибудь содержания. Может, Папа идей подбросит, чтобы на президентский срок хватило. Но потом надо с молодежью завязывать, партию какую-нибудь возглавить. А какую? Сальный с Газюкиным свои места никому не уступят, забронзовели уже и в бетон вросли, корни такие в политической системе пустили – замучаешься выкорчевывать. В Едре ситуация непонятная. А какие еще варианты? Только под себя партию создавать, из этой самой подросшей молодежи. Создать конкуренцию самому Едру. Едро к тому времени выдохнется, как пить дать, выдохнется. Оно и так дохловатое, потому что мертворожденное. Никаких оригинальных мыслей, хоть бы глупость сказали, но там и этого не делают. Его «Жующие вместе» просто живчики в сравнении. Надо завтра обсудить партийный вопрос с Папой, посмотреть, как он отнесется к такой идее.
Мысль о партийном лидерстве Васе понравилась. Надо партию как-нибудь ярко обозвать. Например, Партия власти. Какой власти? Просто власти. Не уточнять. Нашей власти. У каждого есть свое понятие про «Наше». Главное убедить, что ваша «наша» и наша «наша» – это одна и та же «Наша Раша». Умей подать и продать себя, не устает повторять Папа. Слишком принципиальные партии долго не живут. А у его «Партии власти» будет широкая политическая платформа. А если платформа будет широкой, то он гарантированно оттянет голоса и у Газюкина, и у Сального, и у «Груши» или как она там будет к тому времени называться. У дерьмократов вечно все неустойчиво, лидеры меняются как перчатки. Впрочем, это все стараниями Папы, надо отдать ему должное. Гениальный политический хакер. Да, чуть не слетел из кресла в феврале. Но ведь не слетел. Удержался. Долгие лета ему, и себе, любимому, тоже.
На этой оптимистической ноте Люберецкий отправил в рот последний кусок остывшей пиццы, залил горящее нутро остатками красного вина, счет просить не стал, поскольку ел в «Парии» всегда одно и то же и знал сумму наизусть, бросил на стол деньги и вышел в наступающее лето.
Сцена пятая
Головка ОСВИНа
Адмиралов, Затонов, Карасев и Неуемный томились в приемной Сусликова. Все молчали и делали вид, что чем-то заняты. Адмиралов стоял у окна, спиной к публике, машинально доставая и засовывая обратно в карман пачку сигарет. Затонов, на лице которого отражалась вечная скорбь всего еврейского народа, царапал в блокноте что-то судьбоносное. Карасев заинтересованно рассматривал журнал «Административный ресурс». И только один Неуемный ерзал на стуле без дела, время от времени бросая на окружающих немотивированно-победоносные взгляды. Но ни один из них не понимал, почему они оказались здесь вместе. Все внутренне напрягались и жаждали разъяснений. Но никто им ничего разъяснять не спешил. Секретарша Лидия Георгиевна лихо стучала двумя пальцами по компьютерной клавиатуре, вперив подслеповатые глаза в бумагу, лежащую на столе. Дверь в кабинет Сусликова была плотно закрыта, и из-за нее не доносилось ни звука. Трудно было понять, есть ли за дверью хозяин, один ли он или с посетителем. Звуки клавиатурной долбежки разбавлял лишь уличный шум из открытого окна: отдаленный гул машин да чириканье воробьев.
Пауза становилась нестерпимой. Все ждали развязки, но все же вздрогнули, когда дверь кабинета распахнулась и из него вышел Сусликов. Адмиралов быстро развернулся к собравшимся передом, к окну задом. Сидевшие проворно встали. Неуемный вскочил, роняя на пол победоносный взгляд. Его лицо приняло вид задумчивой гири. Нахмуренный Сусликов наделил собравшихся кивком головы и жестом указал на вход в переговорную. Никому не пожав руки, он первым прошел в дверь и сел на свое место, не дожидаясь, пока дойдут до необъятного стола под зеленым сукном замешкавшиеся в дверях визитеры.
Наконец они кучно преодолели проем и ринулись к стульям. Сусликов, наблюдавший за ними, краем глаза отметил подозрительное движение на зеленом сукне. По столу полз рыжий таракан.
– Это Чаевников, – указал Сусликов на таракана и щелчком послал его в полет. – На кого Бог пошлет.
Таракан приземлился на Неуемного.
– Ну вот, с преемником мы и определились, – удовлетворенно произнес Мирослав Казбекович и приказал: – Дави его, Ким, не зевай, а то за шиворот заползет.
Ким стал суетливо ловить на себе таракана. Но рыжий опередил по скорости реакции Неуемного и в мгновение ока скрылся где-то под костюмом преемника. Ким быстро расстегнул пиджак, обнажив его малиновую подкладку и стал заглядывать под галстук. Таракан притаился и себя не обнаруживал. Собравшиеся захихикали в кулак. Заливаясь краской в цвет подкладки, Ким сбросил с себя пиджак и вывернул его наизнанку. Таракана там не было.
– Ну вот, мы теперь точно знаем, где пошивает костюмы Ким Борисович, – объявил Сусликов. – В Лондоне.
Ким почувствовал щекотание в области талии и в панике выдернув рубашку из брюк, запустил под нее руку.
– А сейчас мы узнаем и марку его нижнего белья. – Присутствующие захохотали. – Ну-ну, милейший, – остановил Сусликов суетливые движения Кима протестующим жестом своей холеной руки, – мы ценим вашу готовность к полному стриптизу ради уничтожения предшественника, но ради Бога, повремените, пусть пока поживет как один из ваших членов. Приведите себя в порядок и ведите себя достойно звания Председателя ОСВИНа.
Ким поспешно надел на себя пиджак и застегнул на все пуговицы. Незаправленная рубашка предательски торчала из-под полы.
– Ну вот, уважаемые, – обратился хозяин кабинета к гостям. – Знакомьтесь. Новое главное лицо и генеральный спонсор Союза.
Ким попытался соответствовать ситуации, но тараканий бег по телу не давал ему сосредоточиться. Он как-то нервно дергался и все пытался шарить по себе руками.
– Позвольте, Ким Борисович, передать вам портфель. Хоть и не министерский, конечно, но тоже большой общественной значимости.
И Сусликов протянул Киму рыжий портфель.
– Благодарю вас, – вежливо и достойно произнес Неуемный, принимая портфель правой рукой, в то время как левая продолжала жить отдельной жизнью джазового пианиста, лихорадочно рыская по телу.
– Как вы понимаете, – продолжил Сусликов, обращаясь к свидетелям назначения, – мы не можем оставить его в таком неспокойном состоянии без поддержки. Его группой поддержки будете вы, да-да, вы трое, в статусе сопредседателей. Уравновешивать, балансировать, прикрывать и защищать от нападок мерзких насекомых – вот ваша задача, обязанности между собою разделите самостоятельно. Вопросы есть? – поинтересовался он у онемевших посетителей. – Вопросов нет, – ответил он сам себе. – Благодарить не надо. Отработаете. Все свободны.
Мирослав крутанулся на пятках и вышел из переговорной. Оставшиеся наедине сопредседатели ошарашенно молчали и откровенно пялились друг на друга. Первым опомнился Карасев. «Ким, дружище, мои поздравления!» «Ну, что ты, Володя, рано еще, должен же избирать съезд». «Какой, в жопу, съезд! Все происходит здесь: и съезд, и наезд, и налет, и на… б. Остальное – формальности». Карасев двинулся, было, обнять Неуемного, но вспомнил, что где-то на его теле все еще ползает таракан, и ограничился коротким рукопожатием. Затонов похлопал Неуемного по плечу кончиками длинных пальцев и выдавил из себя: «Теперь ОСВИН в надежных руках». Адмиралов же ограничился коротким кивком и фразой: «Ну, ты звони, если что. Уравновесим и сбалансируем». Ким кивал и благодарил, одновременно ерзая руками по телу и гримасничая лицом. Усатый оккупант, несомненно, портил момент триумфа. Наконец, Неуемный счел возможным извиниться и с возгласом: «Я вас всех обзвоню!» – выскочил из Сусликовых пределов и ринулся по направлению к туалету для посетителей. Там он заперся в кабинке, и завернувший к писсуару перед выходом из Кремля Карасев слышал звуки отчаянной борьбы, доносившиеся из кабинки.
Сцена шестая
Тефлоновый Скворцов
А в это время к кремлевским апартаментам Сусликова твердой, но торопливой поступью направлялся Кладимир Скворцов. Он был полон возмущения. На входе у него затребовали документы, и, заглянув в паспорт, постовой отчеканил, что человека с фамилией Зильденшухер в списках нет. Скворцов поинтересовался, не узнает ли его постовой в лицо. Постовой заявил, что он не взирает на лица, его интересует только совпадение документов подателя с утвержденным начальником безопасности списком. Скворцов потребовал позвонить в приемную Сусликова. Постовой сказал, что в приемную звонить не уполномочен, но начальнику смены доложит. Он попросил Скворцова-Зильденшухера отойти в сторонку и постоять там до выяснения ситуации. Сесть было негде, телефоном пользоваться было нельзя. Кладу ничего не оставалось, как переминаться у колонны и наблюдать за пропускным режимом.