40
Роден открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Коннер шикнул на него и подошел ко мне, не отрывая взгляд от монеты в моей руке.
– Где ты этому научился?
Я пожал плечами.
– Любой карманник так может. – Чтобы продемонстрировать, я бросил монету Коннеру в карман. Затем большим и указательным пальцами достал монету и костяшками пальцев переместил себе в ладонь. – Это хороший способ украсть монету, потому что не приходится сжимать руку в кулак.
Коннер повернулся к Родену.
– Ты так умеешь?
Роден покачал головой. Тобиас тоже покачал, хотя его не спрашивали.
– Я вижу, ты делаешь это левой рукой, – сказал Коннер. – Точно так же, как предпочитаешь держать вилку и писать. Ты можешь делать это правой?
Я взял монету в правую руку и показал трюк с той же ловкостью.
– А есть и писать тоже можешь правой?
– В детстве отец заставлял меня всегда использовать правую руку. Он не хотел, чтобы я отличался от других. Я долго не практиковался, но с тех пор как попал сюда, вспомнил старые привычки.
Коннер пошел к своему кабинету.
– Сейдж, мне надо поговорить с тобой наедине.
Это был приказ, а не просьба, я пошел за ним, и он закрыл за мной дверь.
– Тебе не придется лгать до конца жизни. – В глазах Коннера было такое отчаяние, какого я никогда прежде не видел. – Есть другой путь.
– Да ну?
– Ты взойдешь на трон как принц Джерон. Будешь им год или два, приличный срок. Потом передашь трон кому захочешь. Ты сможешь уехать и жить своей жизнью, в роскоши и покое.
– О чем вы просите меня, сэр? – Я понимал, но хотел, чтобы он сказал это.
– Будь принцем, Сейдж. Теперь я убежден, что им можешь быть только ты.
– А Роден?
– Все знают, что принц Джерон умел вертеть монету в костяшках пальцев. Обдумывая свой план, я старался предусмотреть все, о чем могут спросить регенты, чтобы принять или отвергнуть тебя. Обдумал все черты его характера, все, что могло остаться и измениться с возрастом. Джерон с детства воспитывался в королевских традициях, так что мой кандидат должен был проявить некоторую подготовленность в разных областях. Но пока я не увидел тебя сегодня, я не вспомнил, что у принца была привычка вертеть в пальцах монету, это был его коронный трюк, который не многим так удается. Рано или поздно регенты захотят увидеть, как принц это делает.
Я сел на стул и положил ногу на ногу.
– Можно научить этому Родена.
– Не так быстро и не так хорошо. Это будет выглядеть так, будто его только что научили. Сейдж, ты должен быть принцем.
Я ответил не сразу, отчасти потому, что знал, с каким отчаянием Коннер ждет моего согласия. Наконец я взглянул на него и сказал:
– Нет.
Коннер взорвался:
– Что?! Ты думаешь это что, игра? Ты проверял, сможешь ли победить, чтобы потом отказать мне?
– Нет, сэр. Но я много думал вчера, пока мы прятались в потайном тоннеле. Люди Вельдерграта убили бы меня, если бы нашли, верно? Кто-то убил короля, королеву и принца Дариуса. Они и меня убьют рано или поздно. Мне не нужны власть и богатство, Коннер. Я хочу остаться в живых.
– Вельдерграт не посмеет причинить тебе вред, когда ты взойдешь на престол. Если обер-камергер, лорд Кервин, признает тебя принцем Джероном, Вельдерграт согласится. Что касается королевской семьи, тебе не страшна та же угроза.
– Почему?
– Они были убиты по политическим мотивам. Если твоя политика будет иной, мотива не будет.
Я подозрительно прищурился.
– Откуда вы знаете, Коннер? Вы знаете, кто убил их?
– Это обвинение?! – рявкнул он, а затем, понизив голос и стараясь оставаться спокойным, проговорил: – Безотносительно к тому, кто убил их, я знаю, кто были их враги, и они не представляют угрозы для тебя. Я могу гарантировать твою безопасность на троне, Сейдж. И могу гарантировать, что ты умрешь, если откажешься.
– Вы не убьете меня, – сказал я. – Я единственная надежда на успех вашего плана. И не делайте вид, что это не так.
Коннер сел напротив меня, глаза его умоляли меня принять его предложение.
– Сейдж, на троне тебе ничто не будет угрожать, и ты сможешь править так долго, как сам захочешь.
– А потом передам трон вам.
Коннер покраснел, вскочил и снова закричал:
– Передашь трон тому, кого сам выберешь, кому сможешь доверять! Я в этой истории не играю роль злодея, как бы часто ты ни пытался мне ее навязывать!
– Так, значит, вы герой?
– Я просто человек, который пытается делать то, что лучше для страны. Если я и совершаю ошибки на своем пути, они вызваны лишь желанием сделать как лучше.
– У меня есть несколько условий.
– Ты невыносим, – сказал Коннер. – Ты ждал этого момента с тех пор, как мы встретились? Поставить меня в такое положение, когда я должен или исполнять твои капризы, или видеть, как все мои труды пойдут прахом?
– Роден и Тобиас поедут с нами в замок.
– Почему?
– Я обещал им, что если вы выберете меня, я не позволю убить их. Это единственный способ сдержать обещание.
– Глупая идея. Теперь они представляют для тебя угрозу.
– Если бы вы сейчас уехали с Роденом, нас с Тобиасом убили бы, так ведь?
Коннер махнул рукой.
– Я не могу этого отрицать, но и не раскаиваюсь. Оставшиеся двое слишком много знают. С этим знанием они могут шантажировать тебя, изводить и беспокоить до конца твоих дней. Эта информация очень опасна, Сейдж. В настоящее время именно они – наибольшая угроза для тебя.
– Но я сам решу, как справиться с этой угрозой. И еще… Имоджен также поедет в Дриллейд.
– Глупый мальчишка! Позволь напомнить тебе о нареченной принцессе Амаринде! Будущее Имоджен не может быть связано с твоим.
– Когда я стану принцем, я выплачу вам ее долг, и она будет свободна. Или все они поедут с нами, или я отказываюсь.
Коннер выругался, схватил со стола небольшую мраморную статуэтку и швырнул в меня. Она просвистела мимо моего плеча и ударилась о дальнюю стену кабинета, проломив деревянную панель. Может, он и нарочно промахнулся, а может, нет.
– Ты еще не король! – заревел он. – Я возьму их с собой, только чтобы запихнуть твою упрямую башку с собой в карету. Но пока ты не коронован, я хозяин, и если я решу, что должен избавиться от них, я это сделаю.
– По крайней мере честно, – согласился я и усмехнулся. – Так вы хотите поклониться мне сейчас или подождете, пока приедем в Дриллейд?
Коннер промчался мимо меня в зал. Он крикнул, чтобы приготовили карету для путешествия всемером. Креган должен был нас везти.
– Приветствуйте его величество, наказание всей моей жизни, – сказал Коннер Родену и Тобиасу, когда мы спускались по лестнице. – Бесы мне больше не страшны, потому что худший из них здесь, в моем доме!
41
Так как в путешествие теперь отправлялись не только Коннер, Мотт и Роден, а целых семь человек, нам сообщили, что придется подождать. Тобиас выглядел довольным, зато Роден был совершенно потерянным, когда выходил из комнаты. Я не знал, куда он направился, но был уверен, что он вернется к отъезду. Не мог же он пойти на риск быть оставленным здесь!
Я пошел наверх, переоделся для верховой езды и сказал Мотту, что хочу отправиться верхом.
– Может, это моя последняя возможность побыть одному, последняя в жизни, – объяснил я. – Дайте мне побыть наедине с моими мыслями.
Мотт одобрительно кивнул.
– Будь осторожен. Ты теперь сокровище Коннера.
– Я не бываю осторожным, – сказал я с усмешкой. Мотт мне не ответил.
Я шел мимо кухни к задней двери Фартенвуда, через которую собирался пройти к конюшне, когда кто-то ударил меня по руке. Не сильно, по сравнению с теми ударами, к которым я привык, но со злостью.
Имоджен стояла у двери. Она, вероятно, увидела меня в одежде для верховой езды и решила обождать здесь.
– Для чего ты это сделала? – спросил я, потирая руку.
Она посмотрела по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, прошептала:
– Как ты смеешь, Сейдж? Как ты смеешь распоряжаться моей жизнью?
Искренне обескураженный, я взял ее за локоть и отвел подальше от двери, за высокую изгородь, где нас не могли заметить.
– О чем ты говоришь? – спросил я. – Что я сделал?
– Ты теперь принц?
– Похоже на то.
Ее глаза наполнились слезами, хотя она, очевидно, пыталась сдержать их.
– И ты везешь меня с собой в Дриллейд?
– Я могу вызволить тебя отсюда, ведь с тобой тут плохо обращаются.
– А что потом, Сейдж? Что будет со мной в Дриллейде?
Я пожал плечами, не понимая, почему она злится.
– Ты получишь свободу. Когда я стану принцем, я получу доступ к казне. Я заплачу долги твоей матери, и ты будешь свободна.
Она упрямо покачала головой.
– Мне не нужно подаяние. Ни от нищего, ни тем более от принца.
– Это не подаяние. Ты мой друг, и я хочу помочь тебе.
Это разозлило ее еще больше, если это вообще было возможно.
– Ты думаешь, это помощь? У меня здесь было место, Сейдж. Я понимала, что будет с моей жизнью.
– Здесь у тебя нет жизни. Я верну ее тебе.
– Нет, не вернешь. Я знаю, что все это значит.
Я скрестил руки и посмотрел ей в лицо.
– Да?
– Ты боишься ехать в Дриллейд, так?
Я действительно был несколько встревожен, но это не объясняло ее гнева.
– Что, если и так? – ответил я. – Ты не понимаешь…
– Я прекрасно понимаю. Ты играл в игру Коннера и победил, но теперь решение принято, и ты боишься, что никто не поверит вашей лжи. Тебе нужна помощь, чтобы убедить королевский двор. Ты думаешь, что привезешь меня в Дриллейд, и я из благодарности буду лгать для тебя.
Меня переполняли эмоции, и когда я заговорил, в голосе, неожиданно для меня самого, звучала злость:
– Ты думаешь, я запланировал так тебя использовать? Я даже не представлял, что я такой ужасный человек.
Выражение ее лица немного смягчилось.
– Ты не ужасный, Сейдж. Но посмотри, в кого ты превращаешься благодаря Коннеру. Ты этого не видишь? Я вижу, как из нищего мальчика, который мог бы стать моим другом, ты превратился в коннеровского принца, который всегда будет лишь его ряженым слугой.
– Я никому не служу.
– Служишь. – Она печально покачала головой. – Ты сдался ему. Ты позволил Коннеру победить. Я не думала, что ты так поступишь.
– Имоджен, произошло намного больше, чем тебе известно.
– И что-нибудь из этого важнее, чем твоя свобода? – Немного подумав, она добавила: – Я разочарована в тебе. Лучше бы ты бежал. Это было бы много лучше.
– Бежать?! – Теперь я действительно был разгневан. Я хотел было уйти, но обернулся к ней. – Тогда Тобиас был бы обречен на смерть, Роден стал бы кукольным королем, а ты навсегда осталась бы здесь. Коннер так долго унижал тебя, что ты забыла, что значит дышать воздухом свободы.
– А ты навсегда отдал ему свою жизнь.
Я хотел ответить, объяснить все, чтобы она поняла. Но я так долго собирался с мыслями, что в конце концов только велел ей готовиться в путь.
Она покачала головой и поспешила обратно в дом. Как ни хотелось мне последовать за ней, что-то подсказало мне, что я только все испорчу. Она могла думать обо мне что угодно, но все же она поедет со мной в Дриллейд.