Наконец, все вопросы были заданы, а ответы услышаны. Старейшина принял мои дары: связку разноцветных бус для жён и набор крючков для него. Всё, с ритуалами покончено, дары приняты. Теперь я - гость всего племени, и могу рассчитывать на место у вечернего костра, на еду, крышу над головой, а если надо, то и на помощь и защиту. Пришла очередь и до шутки, которую я задумал.
Порывшись в сумке, я нашёл небольшое зеркальце, захваченное мной из подводной пещеры. Положив его перед вождём, я рассказал о задуманном мной: та, которая сможет сегодня сделать Сульмара мужчиной, получит его от меня в награду. Я знал, что весь наш разговор подслушивали жёны вождя за небольшой занавеской, скрывающей вход в женскую половину дома. Раздались вздохи восхищения: маленькое изящное зеркальце в золотой оправе, украшенное россыпью драгоценных камней, выглядело великолепно. Старик вождь, взяв его в руки, удивлённо цокал языком, впечатлённый красотой вещи из другого мира. С трудом он положил его назад; а уж что творилось за занавеской! Восхищённые вздохи и ахи, то и дело оттуда выглядывали жёны вождя, пытающиеся разглядеть чудесную вещь.
Ещё раз громко, чтобы все услышали, я повторил, что отдаю его в награду той, которая сделает моего друга настоящим мужчиной. Подняв его над головой, чтобы все смогли им полюбоваться, я убрал зеркальце назад в сумку, уверенный в том, что меньше чем через мгновение, все женщины в небольшой деревне будут знать о предложенной мной награде. Ну, держись, Сульмар! В этом мире нам надо ждать почти сутки, пока зарядится Компас, а местные дамы могут быть очень настойчивы.
Дорога до гостевого дома получилась долгой: сначала детишки, окружив меня толпой, весело крича и подпрыгивая, потребовали подарков. Самая шустрая малышка забралась мне на шею, и радостно прыгая на мне, требовала её покатать. Детвора повисла на мне, облепив со всех сторон, пока не повалила на пол. Со всей этой гурьбой я сражался, как мог: звал на помощь, рычал и даже пытался кусаться. В общем, шум, визг; взрослые саннаши, глядя на наше сражение, тоже веселились вовсю.
Без откупа прорваться я не мог. Порывшись в сумке, я нашёл игрушки, специально припасённые для детей. Скакалки, мячики, машинки быстро находили своих хозяев, а маленькой Шеме, отважно залезшей мне на шею, я решил вручить главный подарок. Девчушка заворожённо смотрела на огромную куклу, чуть ли не с неё размером, которую я достал из сумки; все вокруг восторженно ахнули. Их восторг был понятен. Кукла была сделана с большим искусством и любовью. Хороший мастер провёл не один день, создавая это чудо: огромные голубые глазки, золотистые волосы, красивое розовое платье, и даже маленькие позолоченные башмачки.
Шема заворожённо смотрела на это чудо, боясь даже прикоснуться к нему. В их маленьком примитивном мире найти что-либо подобное было невозможно. Эту куклу я захватил из пещеры русалки: не хотел оставлять её гнить там, вдали от солнца и людей. Пусть она принесёт счастье своей новой хозяйке!
Пока детвора со взрослыми любовалась моим подарком, я поспешил выбраться из окружения. Сульмара нигде не было видно, поэтому я поспешил в гостевой дом, когда-то специально выстроенный для меня местными умельцами. Ноги хорошо помнили знакомую дорогу: перебраться по верёвочному мосту, потом немного вверх по ступеням, вырезанным в коре дерева - и вот моя хижина, сплетённая из прутьев, с крышей из огромных золотистых листьев. Перейдя порог, я вздохнул, полной грудью втягивая в себя сухой пряный воздух. За домиком присматривали: меняли крышу, подметали пол; в углу стоял кувшин с водой.
Кинув сумку в углу, я с удовольствием прилёг, вытянув ноги на сплетённой из травы циновке. Во время долгих путешествий ничто не ценится так высоко, как возвращение домой. Доверие трудно получить, и легко потерять. Я ценил и берёг эти крупицы, как сокровище, которое было дороже карт и эмбиента. Возвращаясь сюда, я знал, что мне рады.
Отдохнуть долго не получилось. Один за другим жители посёлка подходили к моему жилищу. Наконечники для стрел, стальные крючки, украшения, ткани - всё это служило для торга, и весьма ценилось в мире, где не выплавляли металл, а всё необходимое делали из дерева или камня. В обмен на свои товары я брал золотистые цветки медового дерева и небольшие ягоды зеленоватого цвета. Их крайне трудно собирать: растут они на небольших кустах на самых верхушках огромных деревьев. Их могут собирать только дети, потому что вес взрослого тонкие ветви наверху не выдерживают.
Торговля шла хорошо. Я довольно взглянул на выросшую кучку ягод, которые я бережно сложил в корзинку. На Площади их ценили не столько за приятный кисловато-сладкий вкус, сколько за их способность усиливать действие зелий регенерации. Я случайно открыл это свойство, когда лечил здесь свои ноги, и с тех пор неплохо зарабатывал, продавая ягоды покалеченным игрокам.
Солнце уже начало садиться, когда я, наконец, покончил с торговлей. Внизу уже раскладывали вечерний костёр. У меня оставалось только одно дело, которое нужно было уладить.
Небольшой храм находился вдали от остальных жилищ. Сплетённое, как и все дома, из лозы, с крышей из листьев, небольшое жилище мало было похоже на храм. Маски предков, развешанные на стенах для защиты от злых духов, небольшая каменная чаша, в которой всегда поддерживают огонь, и изображение дерева-исполина, великого О, духа всего сущего, дыхание которого дарует жизнь всему вокруг. Всё это я знал с чужих слов. Я был другом деревни, но не бога, создавшего этот мир, поэтому не смел переступить порог его дома.
В небольшом храме жил и присматривал за порядком старый шаман, мало изменившийся с тех времен, когда я увидел его в первый раз. Ему помогали его ученики, из которых, когда придёт время, он выберет приемника, того, кто будет петь для О странные грустные песни, заменяющие ему молитвы. Мне пришлось долго ждать у занавеса, закрывающего вход в храм; маленькие полые кости, из которых она была сделана, колыхались на ветру. Внизу уже разгорался вечерний костёр, всё племя собралось вокруг него. Женщины несли угощения, мужчины, устав после дневных дел, неторопливо рассаживались на свои места, детвора резвилась или помогала матерям. Скоро зазвучат первые песни, а потом начнутся танцы.
А я всё ждал, слушая стук пустых костей на ветру. Наконец, когда я уже успел немного замёрзнуть, покрытая белым мехом рука откинула занавеску, и из храма показался старый шаман, опиравшийся на небольшой деревянный посох с привязанными к его верхушке пустыми молочными орехами. Его шерсть за прошедшие циклы совсем поседела, но он всё ещё был в здравии, несмотря на возраст.
- Что ты хочешь от меня или от О, нездешний?
- Чего я хочу, ни он, ни ты не в силах мне дать. Но у меня есть к тебе небольшая просьба.
В ответ на мои слова шаман внимательно на меня взглянул. На какой-то миг я почувствовал, как его взгляд как будто прикоснулся к моей душе, заглянув даже в самые потаённые её уголки. Мне стало очень неуютно: захотелось закрыться, запахнуть свою душу от этого слишком внимательного взгляда. Потом это ощущение исчезло. Что бы он во мне ни увидел, он не заставит меня уйти.
- Говори, нездешний, о чём ты хочешь попросить.
Торопясь, пока шаман не передумал, я изложил ему свою просьбу. Услышав её, старик долго думал, склонив на бок голову и глядя в сторону. Затем он сказал:
- Я запомню твою просьбу, нездешний. Если на то будет воля О, я выполню её. А теперь ступай. Тебя уже ждут, - и, повернувшись, он скрылся в стенах храма.
У вечернего костра сегодня было весело, как никогда. Там уже вовсю проходило соревнование под названием "Поймай Сульмара". Начала, к сожалению, я не застал, и попал уже к апогею. Вокруг костра за моим несчастным спутником гонялись около десятка молодых разъярённых самок, желающих из него сделать мужчину. Всё племя ухохатывалось, глядя на эту охоту. Сульмар во всю глотку вопил, призывая меня на помощь, а мужчины веселились и давали советы отважным охотницам. Те азартно гонялись за несчастным Сульмаром.
Наконец, усилия охотниц увенчались успехом: послушав совета бывалых охотников, они разделились и зажали Сульмара в клещи. Несчастный сын мельника тревожно озирался по сторонам в поисках спасения, а юные самки не спеша подкрадывались к нему, окружая его. Я, оставаясь в тени, с трудом мог стоять на ногах от раздирающего меня смеха. Испуганная физиономия Сульмара, оглядывающегося по сторонам, вызвала новый приступ хохота. Мальчишка наверняка думает, что его сейчас как минимум съедят вместо десерта у вечернего костра.
С торжествующим криком юные женщины ринулись к нему. Вопя от ужаса, Сульмар буквально взлетел на крышу хижины, к которой его прижали. Я даже обалдел от такой прыти: у меня вряд ли получилось бы так же без снаряжения и тренировки, а тут такие прыжки без подготовки! Силён! Вот что с людьми делают сильные чувства!
Крики гнева и разочарования раздались повсюду. Разъярённые девушки грозились разнести хижину в щепки, если коварный соблазнитель немедленно не слезет. Несчастный Сульмар обеими руками вцепился в крышу, и вовсе не горел желанием осчастливить своим присутствием местных красоток. Я не заметил, кто первым из женщин догадался запустить в него фруктом, которые собрали к вечернему костру, но через миг на Сульмара буквально обрушился град плодов различной спелости и твёрдости. Теперь я по-настоящему гордился своим спутником: он сражался, как лев, уворачивался от них, отбивался, а когда мог, кидал обратно.
Глядя на такую героическую борьбу, я не смог остаться в стороне, и подхватив перезревший плод, запустил его в толпу отважных соблазнительниц. Дурной пример, как и положено, оказался заразительным: увидев мой бросок, кто-то из мужчин присоединился к веселью, запустив остатками еды в пожилую женщину, мать своей жены. Та в ответ запустила в него костью с ещё недоеденным мясом. Через мгновение битва за Сульмара разгорелась с новой страстью: мужчины из солидарности начали кидаться в женщин, женщины - в ответ. Казалось, все уже забыли о Сульмаре; тот, наконец, смог перевести дух и вытереть пот, утратив на миг бдительность. Этим моментом и воспользовалась Нумая, дочь лучшего охотника деревни, опытной рукой запустившая в Сульмара молочным орехом. Бросок был идеальным и пришёлся прямо в лоб.
Как подстреленная птица, Сульмар, взмахнув руками, рухнул вниз, в цепкие объятия удачливой охотницы. Под торжествующие вопли его бесчувственное тело внесли в хижину, служившую ему гостевым домом. Тут я решил вмешаться: вряд ли мой друг был готов к особенностям межвидового секса, учитывая, что у него и обычной женщины не было. А тут красотка, покрытая мехом, да ещё и с хвостом! Всё-таки мне ещё предстоит делить с ним дорогу; не хотелось настраивать его против себя.
Подойдя к хижине, я громкими криками созвал всех охотниц к себе, размахивая над головой вожделенным призом. Сначала одна из них выглянула наружу, потом вторая, а потом вышли все. Впереди шла Нумая, сжимавшая нижнее бельё Сульмара, как флаг из поверженной крепости. Ей я вручил желанный приз под восторженные вздохи подруг. Сульмар тут же был забыт, и все переключили внимание на мой подарок.