Черт, такое ощущение, что я в любви девушке признаться собираюсь. Аж поджилки трясутся. Но теперь я уверен, что надо рассказать, и чем скорее, тем лучше. После больницы назначу ему встречу. Да. Решено.
Тетя, естественно, не обманула: отец заявился к восьми, тут же нашарил в комнате у себя необходимые документы. Потащил меня к выходу, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Будто бы я виноват в ухудшении своего самочувствия.
Вышли на лестничную площадку вдвоем, я нагнулся, чтобы шнурки покрепче завязать, а то, как полагается законченному везунчику на дебильные травмы, точно убьюсь.
— Давай быстрее, — нетерпеливо потребовал отец. — Здравствуйте, — поздоровался с кем-то, и я повторил за ним, не глядя на тех, кому пожелал здоровья-то.
— Ага, — в ответ, хриплое, грубое.
Пальцы к шнуркам примерзли, замер, боясь пошевелиться, медленно перевел взгляд на две пары ног. Оба человека в черном, один в джинсах потертых, другой – в брюках прямых.
Господи, только не это, только не это…
Выпрямился, сжимая кулаки, сердце уже надрывно в груди тарабанит, хлюпает. Никаких сомнений, эти двое… Аж голова закружилась. С трудом, именно с усилием заставил себя взгляд оторвать от его начищенных туфлей и в глаза сразу посмотреть.
Андрей и Леха пялились на меня, словно призрака увидели. Особенно первый.
Твою ж мать, и почему именно так? Ведь я же собирался сегодня! Рассказать! Всё!
А у него взгляд такой… глаза большие, зрачки, как бусинки черные маленькие, со страхом смотрит, ошарашено, с нотками безумия. Мне дурно стало делаться от всей этой ситуации.
Стою, смотрю на Андрея, внутри дрожь, дышу рывками, понемногу воздух из легких выбивая. Больше вдохнуть не могу, колет в груди. Меня вырубит сейчас, и уже реально сознание потеряю.
Не смей, Кира, не теперь. Нельзя.
А вокруг темнеет быстро, только глаза Андрея вижу, все еще расширенные, безумные. Звон в ушах, тело тяжелеет, конечности немеют.
Ну пожалуйста, пожалуйста, не сейчас. Даже сказать ничего не могу. А должен. Давай же. Ну!
— Прости, — прохрипел еле слышно, последнюю энергию растрачивая.
Отец подхватить успел, он уже и сам на меня ошалело смотрит, испугался за меня. Андрей – и вовсе непонятно: то ли злится, то ли боится. Чувствую себя мудаком последним, еще и тюфяком вдобавок.
— Вы простите, такое бывает с моим сыном, — нацепив улыбку искусственную, извинился отец. — Пойдем. Ну же, — обнял меня крепче, потянул вниз по лестнице.
Пришлось отвернуться, взгляд отвести от Андрея, ощущая, как он смотрит мне в спину. Вот и стало все тайное явным. Нехорошо, что именно так. Но секрета больше нет. И облегчения не почувствовал. Скорее, наоборот. Еще тревожнее. Гадко, тошно до рвоты.
И что дальше? Как теперь разгребать все это дерьмо?
— Ничего, ничего, — приговаривал отец, усаживая меня на заднее сидение машины, — сейчас приедем в больницу, там помогут.
Да похрен на мою голову, вот реально, вообще не колышет.
И когда я так сильно на Андрее стал повернут? Это ненормально. Совсем. И все-таки.
Выудил кое-как мобильник из кармана, непослушными пальцами номер его в контактах нашел. Вызов.
Кто-то посчитает неправильным, унизительным, а я не могу по-другому. Действительно виноват, должен попросить прощения по-нормальному. Сказать все, что на душе.
Однако в ответ мне было только два длинных гудка и резкий обрыв связи.
16 глава. Должен
Все верно, он не захочет со мной разговаривать. Я бы тоже был в обиде, злости, в бешенстве. Хотелось бы привязать к этому всему мое болезненное состояние, но я не настолько жалок. Рад, что Андрей не стал жалеть, относиться снисходительно, давать мне поблажки.
Не смог выкинуть эту нашу встречу из головы, даже заезжая в специальную капсулу с противным белым светом, раздражающим глаза. Ничего врачи не найдут, максимум – легкое сотрясение, я за последние дни уже не раз по затылку отгреб, да неслабо.
Отец выглядел бледным, взволнованным, всегда слишком близко к сердцу воспринимал мои обмороки. Беспокоился, частенько по врачам меня водил, в свои сорок обзавелся не одним десятком седых волос.
Как я и думал, ничего в голове у меня не нашли, ну, кроме всего того, чему там положено находиться. Отец вздохнул с облегчением, выслушал все назначения врача, и нам снова посоветовали обратиться к психиатру.
Не знаю, почему, но от последнего отец всегда отказывался.
По дороге домой он пытался со мной поговорить, поднять мне настроение, но не клеилось, просто не клеилось. Все мысли мои были только об Андрее и о том, как мне с ним помириться.
Вылез из машины, настоял, чтобы отец все-таки ехал на работу, а сам на пятый этаж, надеясь застать Андрея дома. Застал. Только не в квартире, а на лестничной площадке вместе с Лехой и большой дорожной сумкой.
Неужели переезжает? Вот так просто? Даже не дав мне шанса оправдаться?!
Замер на лестнице. Смотрю на него, он на меня, и во взгляде его ничего, вообще, словно меня нет, пустое место, лучше бы орал, вмазал мне, а не так. Это слишком… больно.
— Ан… — я не успел произнести его имя. Леха словно ждал момента, когда я рот раскрою.
— Иди вниз, — отдал приказ, перебросив брату сумку, и тот послушался, мимо меня совершенно спокойно, даже не коснувшись, ни посмотрев. Просто ничего.
За ним хотел, почти имя его прокричал, но мир вокруг резко ускользнул, крутнулся, больно отозвался в спине. Уставился на Леху, прибившего меня к двери в свою квартиру. В грудь мне локтем уперся, взгляд еще жестче, чем раньше. За человека не считает.
— Я должен с ним поговорить, — прошипел ему в лицо. Никакой реакции вообще. Они с Андреем точно братья.
— Не знаю, что конкретно у вас там случилось, — спокойно ответил Леха, еще сильнее упираясь мне локтем в грудь. Уже дико больно, но мои чувства сильнее, мне необходимо поговорить с Андреем. — Оставь моего брата в покое, — в его голосе зазвенела сталь, реальная угроза. Ему-то что? Этот ублюдок не в состоянии понять ни меня, ни Андрея, а на второго ему вообще положено плевать с высокой башни.
— Я должен…
— Заткнись, — снова спокойно прошептал, придавил к стене сильнее, дышать не могу, он мне грудак сейчас сломает, и отпустил, думая, что на этом все закончится.
Ни хрена, ты ни черта обо мне не знаешь. Рванулся за ним, точнее мимо него. Мне все равно, что голова кругом и ноги заплетаются, я должен поговорить с Андреем, пусть выслушает, а уже потом решает, что ему делать.
Да, упертый как бык, да, зацикленный. Буду идти вперед, пока цели своей не добьюсь.
Любовь ли это? Люблю ли я Андрея? Как друга? Брата? Или же?.. Да по барабану! Не хочу, чтобы вот так все закончилось.
Отдышка, боли в боку, потемнело все, третий этаж только, и словил ногой пустоту, но чьи-то руки поймали. Я снова у стены. Еле открыл глаза.
— Ты больной?! — прорычал мне в лицо Леха. — Чуть не убился сейчас!
— Пожалуйста, — как же я жалок, черт побери, — разреши с ним поговорить.
— Нет, — непреклонный ответ, холодный взгляд. — Сначала в себя приди, а потом посмотрим, — тише и не так грубо.
— Хорошо, — смирился, согласился, взгляд отвел.
Леха оставил меня, но у последних ступенек этого лестничного пролета остановился.
— Почему так хочешь объясниться с ним?
Странный вопрос, действительно странный. Я даже не понял сначала, о чем речь. Что значит, почему? Разве не очевидно? Я же виноват. Я должен, должен оправдаться.
Леха не дождался ответа, ушел, а я сполз по стене на пол, снова и снова задавая себе его вопрос: «Почему так хочешь объясниться с ним?». «Почему… так… хочешь… объясниться… с ним?» Почему… хочешь. Хочешь? Хочешь… вот оно что, вот что смутило.
А хочу ли? Или считаю себя обязанным? Хочу ли я или должен?
Почему-то не смог найти ответ. Почему-то стало совсем неважно все, даже взгляд тот безумный Андрея.
А надо ли объяснять что-то? Надо ли…
17 глава. Я без тебя
Подавленный, растерянный, я перешагнул порог своей квартиры, все еще прокручивая в голове… Нет, не вопрос Лехи, а все пять дней, которые я был знаком с Андреем. Все началось весело, играючи, с придурью. Почему сразу ему все не высказал? Тогда бы ничего этого не было.
Но мы бы тогда могли и не подружиться.
Оба виноваты! Да, оба. Теперь зависит все от того, насколько сильна наша дружба.
Без него… мне будет плохо, это так, но не смертельно. Если он решит закончить все сейчас, таким образом, не стану мешать. Нет в этом смысла. Не вижу причины делать что-то.
Да, я скрыл, что мы соседи. Разве это такое большое преступление? Если это так сильно его контузило… Хах, даже к лучшему, если разойдемся. Мне от него ничего не надо. Перетерплю. Переживу. Жизнь, быть может, переосмыслю. И дальше пойду.
Улегся на кровать. Кого обманываю? Зачем? Только лег, а сам к стене прислушиваюсь. Привык? И все?
Да уж, ох я и размазня. Ну-ка соберись. Не хрен сопли размазывать. А то чувствую себя не только нытиком, а настоящим педиком. А я не…
Щекоча вибрацией, зазвонил телефон в кармане. Быстро вытащил, взглянул, аж сердце застучало громче. Андрея номер.
— Да?
— Приходи, — это все, что мне сказали, после чего сбросили вызов.
И ведь голос не Андрея. Леха звонил. Что ему надо? Хрен куплюсь на такое предложение. Леха – не Андрей, этому я вообще ничего сделать не смогу.
И думал я об этом по пути в их квартиру.
Что ж я за дебил такой?
В дверь постучался, все еще размышляя, на хрена. Открыли мне почти сразу. Конечно же, сам Леха все с той же надменной физиономией. Отошел в сторону, приглашая войти. Вот пожалею об этом, по-любому пожалею.
— Боишься меня? — с насмешкой в голосе, закрывая за мной дверь.
— Побаиваюсь.
— Нож взял?
Кажется, он слишком высокого о себе мнения.
— Нет, вообще-то.
— Это хорошо, — кивнул с задумчивым видом. Смотрит как-то странно. — Есть разговор.
— Вот как, — хмыкнул разочарованно, — а я думал, ты развлечься решил, отмечая переезд.
— О, дорогой мой, — прямо глаза блеснули в полумраке, — одно другому не мешает.
Улыбка нахальная сползла с его лица. Видимо, его задело, что с моей стороны не последовало никакой реакции.
Стоит, смотрит на меня в смятении, шаг ближе, на расстоянии вытянутой руки, моей не его, разница существенна.
— Что с Андреем у вас, он мне рассказал, — серьезным стал. Разве его не позабавила история брата? — Вопрос назрел.
— Какой? — спокойно спросил, чем снова обескуражил Леху.
Верно, я и забыл уже, какой я на самом деле.
— Стоит ли Андрею переехать или ему тут остаться? Как лучше? Что думаешь?
— Не знаю, — равнодушно прозвучало, снова без эмоций. Противен сам себе. — Как ему будет лучше, он должен сам решить.
— Хм… — задумался, принялся изучать пристальным взглядом. — А хочешь, чтобы он остался?
— Да, — без промедления, само вырвалось.
— Почему? — тут же последовал еще один вопрос.
— Он мой друг.
— И только? — снова с усмешкой. Не поверил мне.