– Позвольте, помогу. У вас кровь.
Решительно отобрала салфетку, стала старательно водить по щекам. Я поморщился, но терпеливо ждал пока пройдет приступ заботы. Тогда можно
вежливо поблагодарить и уйти. Невольно глянул в разрез платья, приподнял бровь. Отсветы фонаря играли на идеально белой коже,
соблазнительных формах. Ого! Хороша, чертовка! Грудь пышная, упругая и нежная. С такой только в фотомодели или актрисы.
Лицо англичанки оказалось очень близко. Я засмотрелся на влажные губы, вдохнул запах волос.
– Сашенька! – прошептала Моран.
В глазах померкло, разум отключился. Мозг опутывали клейкие и прочные нити. Вязали мысли в узлы, не давали вырваться. Я замычал,
почувствовал, что Грейс в моих объятиях. Руки жили отдельно, лапали мягкое податливое тело, старались изучить вдоль и поперек. И тут я
наткнулся на взгляд англичанки. Холодный, жестокий, изучающий. Ни капли той поволоки, что затягивает глаза женщин в моменты страсти.
Я дернулся, попытался отстраниться. Но не успел, Грейс впилась хищным поцелуем. По телу прокатилась волна холода, руки и ноги стали
безвольными, инертными. Я с ужасом обнаружил, что не могу двинуть и пальцем. Полузадушено замычал, выпучил глаза.
Моран раскрыла сумочку и достала длинный узкий стилет с вычурной рукоятью. Приставила к моей груди, нежно провела по ткани и промурлыкала:
– Наконец-то ты мой. Не убежишь.
Сухо затрещала ткань, кожу царапнуло острым. Грейс вспорола рубашку, провела холодной ладошкой по груди. И занесла стилет…
– Не тронь! – раздался звонкий девичий голосок, наполненный гневом.
Красивое холодное лицо англичанки исказила гримаса ярости. Моран отступила в тень и зашипела как змея. Выставила перед собой стилет, что-то
гортанно прорычала.
– Он мой! Убирайся!
Послышались звуки легких шагов. Я скосил глаз и увидел спасительницу. Та самая девочка, что видел на холме, а потом мельком в троллейбусе.
Пронзительно-зеленые глаза горели яростным колдовским огнем. Длинные темные волосы развевались на ветру. Лицо серьезное, полные губы сжаты
в упрямую линию.
– Не вмешивайся! – грозно прорычала Моран.
В тени блеснули желтые щели глаз, тьма пришла в движение. Черные корявые лапы потянулись в свет фонаря. Две, пять, десяток… Будто сотканные
из дыма, бесплотные, но между тем блестящие и липкие как смола.
– Надеешься победить силой Ночи? – фыркнула незнакомка и сделала плавный жест рукой. – Сейчас мое время!
Лапы остановились, будто в раздумьях. Смазались и растворились в воздухе. Послышался разочарованный вой. Не человеческий, а звериный,
наполненный жаждой теплой крови. Тень отступила, свет фонаря выхватил фигуру англичанки. Длинные светлые волосы, бледная кожа… И горящие
желтым пламенем глаза.
– Ты пожалеешь о содеянном! – сказала Грейс, едва сдерживая рык. В раскрытых ладонях появилось слабое золотистое сияние, стало ярче,
превратилось в прозрачные шарики света.
– Давай позже! – засмеялась девушка. – Мне некогда…
Маленькая ручка схватила меня за шиворот, рванула со страшной силой. В глазах смазалось, завертелось и закружилось. В тело ударила твердая
стена холодного воздуха, уши заложило свистом ураганного ветра. Совсем близко сверкнуло и зашипело, опалило кожу чудовищным жаром. Но
прошло мимо, взорвалось где-то внизу.
Я почувствовал, что лечу.
Но
прошло мимо, взорвалось где-то внизу.
Я почувствовал, что лечу. Внизу мелькали огни Славгорода, вверху – холодные ясные звезды. Одежду рвало потоками воздуха, ноги болтались в
пугающей пустоте. По телу пробежались мурашки, пощекотали, вернули власть над движениями. Я заорал, задергался. Но ветер заткнул рот
плотным кляпом. Крик перешел в хрип и бульканье, легкие обожгло. В глазах опять закружилось, в животе противно мяукнуло. На меня
стремительно падали темные кроны деревьев и серый асфальт тротуара…
Перед самой землей падение резко замедлилось. Желудок, что казалось размазался по стенкам живота теперь подкатил к самому горлу. В ноги
ударилась твердая неприветливая поверхность, каждая косточка в теле заныла. Я кувыркнулся через голову, ободрал локоть о бордюр. Постанывая
и поскуливая, поднялся с тротуара. Место до боли знакомое – глухой двор за моим домом. И десять шагов до подъезда.
– Будь осторожнее! – послышался голос. – Волшебница тебя в покое не оставит.
Прямо предо мной с неба спустилась незнакомка, босые ступни легко прикоснулись к шершавому асфальту. Легкой летящей походкой подошла
вплотную, нежно провела ладонью по щеке. В загадочных кошачьих глазах промелькнуло беспокойство и забота… еще нечто очень знакомое, но
давно утерянное мной. Я прикипел взглядом к прекрасному лицу, открыл рот. И со стуком захлопнул. Что сказать? В голове пусто как в
холодильнике холостяка, тело еще не оправилось от шока. Драка, попытка убийства, непонятное колдовство, быстрый полет – напрочь выбили из
колеи.
Девушка еще раз пощекотала пальчиками по щеке, задержала… Быстро отступила и гибко присела как кошка перед прыжком.
– Постой! – вскричал я, очнувшись. – У меня столько вопросов! Подожди!
– Не могу, – покачала головой незнакомка. – Мне пора. Я не могу быть с тобой слишком долго.
– Но почему? – воскликнул я с мукой.
– Есть причины, – мягко, словно извиняясь, ответила она. – Остерегайся волшебницу! Она почему-то хочет убить… Тебе лучше уехать из города,
спрятаться. Прощай!
Под ногами девушки взвилось облачко пыли. Незнакомка подпрыгнула и зависла в воздухе, белой невесомой тенью скользнула в звездное небо.
– Подожди! – закричал я в отчаянии. – Имя! Скажи хотя бы имя!..
– Меня зовут Соня, – прошелестел ветер и разразился счастливым заливистым смехом. Светлый силуэт растворился во тьме, исчез.
– Соня… – заворожено прошептал я. – Нет, ну надо же!.. * * *
Листья и молодая трава едва заметно подрагивали под несмелыми прикосновениями ветерка. Тишина господствовала в этом месте. Царство звезд,
каменных надгробий и цветов. Нельзя найти более спокойного места в Славгороде, чем городское кладбище.
По молчаливому соглашению люди оставили своих мертвых в покое. И причина проста – грандиозный всеобъемлющий страх перед Вечностью. Жизнь
коротка, наполнена суетой, горестями и счастьем, мелкими заботами. Жизнь – вспышка во тьме веков, искра, что сразу тухнет. А после нее –
спокойствие и небытие. Любой человек старается забыть о смерти, не думать, не представлять. Но страх живет где-то там, внутри. Заставляет
прятаться. Кладбище – лишнее напоминание о скоротечности бытия, знак утерянных надежд и разбитых судеб. Его боятся, его тихо ненавидят. Но
каждый рано или поздно попадает сюда.
Но всегда были и будут те смельчаки, что хотят посмеяться Вечности в лицо, показать бесстрашие.