– Сзади, – неожиданно сказала какая-то старушка, изо всех сил прижимавшая к себе маленького чумазого мальчугана. И горестно добавила, подавив такой же ненастный вздох: – погиб наш король. Там, с гвардейцами…
Сергей сжал зубы и яростно пришпорил лошадь. В небольшом, заросшем полынью распадке с десяток гвардейцев окружили лежащего человека – ветерок слабо трепал слипшиеся волосы на непокрытых головах. На темных молчаливых лицах траурно белели белки глаз.
– Ваше величество! – он спрыгнул с коня и бросился вперед, воины подняли головы и расступились. Сергей склонился над королем: – Ваше величество! Держитесь, елки же палки…
Король открыл глаза – некогда властный взгляд с трудом нашел лицо Сергея:
– Ты?!!
– Я…
– А где Эния? – голос был еле слышимым, но таким же твердым, как и раньше.
– В безопасности.
– Хорошо…
Он тихо вздохнул и задумался о чем-то своем. Сергей осторожно откинул в сторону плащ и ругнулся про себя – вся грудь отца Энии представляла собой единую страшную рану. Гвардейцы вокруг молчали.
– Я надеялся, что ты придешь, – неожиданно сказал король. – Почему-то…
– Держитесь, Ваше величество, – попросил Сергей. – Помощь уже в пути.
– Слушай, что я тебе скажу, Серый Ант, – тихо проговорил правитель Ассаны. – Слушай. Хоть ты и обещал меня не слушаться…
– Я вас слушаюсь, Ваше величество, – так же тихо ответил Сергей. – Во многом. Я имел ввиду другое.
– Это хорошо, – задумался о чем-то своем монарх, потом опять открыл глаза. – Тогда слушай приказ. Первый приказ твоего короля, сынок…
Сергей наклонился ниже.
– …Разбей эту нечисть, – продолжал король. – Разбей ее вдрызг, освободи наши земли… – он ненадолго замолчал. – За меня. Слышишь? Я верю в тебя. И всегда верил, если честно… – он снова помолчал, затем снова поднял глаза вверх. – И еще… Сделай счастливой мою дочь. Она заслуживает этого…
– Обещаю, – тихо ответил Сергей.
– Дальше… – моргнул глазами правитель Ангоры. – Слушай внимательно, Серый Ант. – Трон завещаю…
– Ваше величество, – встрепенулся Сергей. – Не надо, вы сами скажете, потом…
– …Моей внучке, Радарии Ассанской, – не обратил внимания на его замечания король. – Временной поверенной, до совершеннолетия, – принцессу Илламию… – он опять задумался, затем продолжил, как будто размышляя вслух: – Эния никогда не захочет править, да и ты тоже, если я тебя узнал верно… – он вопросительно посмотрел в лицо Сергею – тот в ответ вздохнул и кивнул головой. Взгляд короля неожиданно потяжелел: – Тогда воспитайте ее правильно, ясно?
– Ясно, – ответил Сергей.
– Как настоящую наследницу трона! И передайте… – он отвел глаза в сторону. – Что я очень ее люблю… Их всех. И очень скучал…
– Они тоже, Ваше величество, – мягко улыбнулся Сергей. – Рада очень переживала, что не может увидеть деда, вместе с мамой…
– Правда?
– Правда, – положил руку на сердце Сергей.
– Тогда нагнись ниже, сынок, – улыбнулся король. – Я скажу, где хранятся бумаги, печать, «перст», скипетр и корона. Документы и последние указы. Кстати, там кое-что есть и для тебя…
…Через минуту Сергей разогнулся и осторожно провел рукой по лицу отца Энии, закрывая глаза. Потом медленно поднялся на ноги…
Гвардейцы вокруг зашевелились, затем так же молча шагнули вперед, нагнулись и подняли на руги тело своего короля. И неторопливо двинулись вперед, к выходу из распадка. Сразу настраиваясь на долгий путь. Туда, где далеко за горизонтом трепетала флагами столица…
…Рядом всхрапнула лошадь. Сергею не надо было оборачиваться, чтобы узнать – чья. Естественно, того, кто всегда оказывался рядом, когда было особенно трудно и больно…
– Честь ему и хвала, – задумчиво сказал Сват, немного помолчал и тихо добавил: – это была хорошая смерть…
«Разве смерть бывает хорошей?!! – казалось, что-то закричало в голове Сергея. – Смерть – это всегда смерть!!! Какая разница? Это кровь и горе…» «Большая разница, – вдруг ответил он сам себе, с иронией отметив, как изменился сам. Вместе со своим внутренним „я“… – Очень большая… Потому что смерть – тоже от Бога. И даже по ней можно сказать – кем был человек. На самом деле. Поэтому и существует в этой жизни – подвиг…»
– Что будем делать теперь?
– А что будем делать теперь? – не понял он, продолжая смотреть вслед гвардейцам. – То же, что и раньше…
– Туман пришел от Брахмагутской гряды, Ант, – хмуро пояснил наемник. – Прямо от Нагорья. Ты не думаешь, что мы теперь вряд ли пройдем через Нагорную гряду?
– Думаю, – задумчиво ответил Сергей. – Думаю, что все очень усложнилось. Похоже, нам надо здорово торопится.
– Да… – немного помолчал Сват. – Да. Странно все. Никто никогда не видел у Роха такой скорости… Неужели все из-за митры?
– Не знаю, Сват, – задумался Сергей. – Не знаю. Вряд ли. Может, сейчас что-то происходит в Империи?
Глава 6
Мир перевернулся вверх дном. К тяжелым облакам опять поднялся и опустился глухой, зверино-нечеловеческий, вой…
Они отступали до самой Лихвы, родного города доктора, Листка и других подпольщиков. И только когда вокруг поднялись знакомые полуразрушенные стены, а улицы заполнили встречающие женщины, старики и дети – поняли, что это бесполезно. Их бегство. Потому что бежать – некуда. И вообще, дальше – только море…
И тогда вымотавшиеся, уставшие люди начали готовиться к последнему сражению. Их было очень много – этих уставших, потерявших последнюю надежду людей. Лихва, и вместе с ним все окрестности превратились в настоящий муравейник. Где никто, не смотря на усталость и голод, не собирался отдыхать.
Женщин, стариков и детей отправили подальше – за город, к морю. А город начали спешно превращать в бастион. Огромную баррикаду, откуда никто уже не собирался отступать. Где готовились умирать. Вдоль города быстро рос гигантский вал, наваленных в кучу телег и повозок, каких-то старых машин и механизмов, камней и обычной домашней мебели. А из домов вынимали окна и двери, и выносилось все лишнее – все, что могло хоть немного помешать бою. И смерти…
Опять спешно заработал сборочный цех – падающие с ног люди собирали оружие и делали патроны. У них была только одна ночь. И совсем не было времени спать.
Доктор вместе со своими помощниками сбился с ног, пытаясь хоть как-то помочь раненным и умирающим. И сделал бы многое, будь у них хоть немного больше времени. Но времени как раз и не было…
А люди все прибывали и прибывали. Нечто, гнавшееся по пятам, будоражило сердце и голову – и никто не мог это переждать. Люди вливались в город – последние жители побережья, и обессилено опускались на землю. У кого еще оставались силы – принимались за работу. Другие брели дальше – к морю. К женщинам и детям…
Город бурлил. Даже перед своей предыдущей битвой не переживая такую разруху и такое количество народа. Сосредоточенного, не щадящего себя народа. Над ночными улицами всю ночь не опускалась пыль, перемешанная с грохотом и стуком. И бранью. И поэтому тишина, воцарившаяся ранним утром, показалась – не от мира сего…
Это появилось ранним утром, как только рассвело. И тоже – как не от мира сего. Без поднятой к небу пыли, в полном безмолвии, как призраки из небытия – на горизонте протянулись длинные черные шеренги ургов. Извивающиеся полосы нелюдей. Границы не-жизни…
Листок сощурился, сжимая в руках пулемет – над огромным валом покатилась волна быстро наступающей тишины. Исчезли из поля зрения птицы, перестали лаять собаки и стрекотать в кустах сверчки. За первой темной линией появилась вторая, потом третья, потом четвертая…
В гробовом молчании тянулись минута за минутой. Тысячи и тысячи мрачно-хмурых глаз смотрели на поле, почерневшее от «черноты». Листок в которых раз проклял то, что у них так и не появились пушки…
А потом у кого-то сдали нервы, и раздался далекий одиночный выстрел. И сразу сорвалась туго натянутая пружина, бешено завертелась карусель – нарастая по нарастающей, в дикой горячке, – дикого боя. Грохот выстрелов и брань запала, стоны раненных и уханье разрывов – слились в единый неразборчивый гвалт. Как будто на землю начал опускаться Конец. «Такое ведь было уже недавно, – совсем не к месту вспомнил Листок. – Только с другим соотношением воли и сил. И никто тогда не думал о Конце, разве что о Начале… Все повторяется вновь».
Дикий бой продолжался весь день. Поле потемнело от трупов, в воздухе висела не прекращающаяся пелена пороховой мглы, баррикады стали скользкими от крови. А в нескольких милях к югу, у самого моря, сотни тысяч людей поднимали головы к Небу, с замиранием сердца вслушиваясь в эти далекие звуки разрывов…
Бой продолжался весь день. А потом – весь следующий день. Затихая только на ночь, от позднего заката до раннего рассвета. И только ночью люди могли хотя бы немного перевести дух, унять дрожащие руки, и закрыть опаленные глаза. Даже не зная – смогут ли они открыть их утром вновь…
На второй день к вечеру урги прорвались в город. Листок ценой невероятных усилий, и еще больших жертв, – смог все-таки закрыть проделанную в обороне брешь. А потом всю ночь выбивал из развалин прорвавшихся нелюдей…
Третий день был уже не такой, как другие. У людей закончились силы. И никто уже не убирал с вала кровь и трупы товарищей. Никто не бегал за водой. И почти никто уже не готовился обороняться четвертый день. Люди собирались умереть. Нечеловеческие усилия, скользкая кровь и душная, реальная как воздух, смерть, – доконали до конца измученный народ, и разум дал сбой. Вместе с последними остатками воли и выдержки. И никто уже не хотел ничего другого…
Но третий день не дал спокойно-геройской смерти в бою. Не дал даже того малого, о чем и осталось только мечтать, уже потерявшим надежду. Третий день принес с собой страх…
Может, урги решили, что не смогут победить людей сами, своими силами. Если они только способны хоть что-то решать. А может, Ад снова захотел поиздеваться, и свести остальных с ума…
На третий день на горизонте появились гигантские фигуры великанов. Тех самых пресловутых гоблинов, которых они увидели в Домме. Сопровождаемых быстро семенящими многоногими пауками. Силуэты, больше подходящих к какому-нибудь больному бреду…
И еще до того, как разум смог распознать и взвесить угрозу, до того – как человек сопоставил и понял опасность – по голове ударил неожиданно дикий панический страх…
Люди открыли сумасшедший огонь. Опять-таки – еще до того, как страшные фигуры втянулись в зону прицельного огня. Все пространство перед разбитым, скользком от крови валом сразу затянулось пороховым дымом. А смертельный ужас бил и бил по усталым головам, не давая возможности не только сосредоточиться, даже просто – подумать… Кто-то, ополоумев, кричал, кто-то бился в истерике, кто-то терял сознание. А когда устрашающие силуэты выросли прями перед людьми – огромные, в клубах чадящей мглы, брызгающие ненавистью и адом, – в конец взвинченная людская воля дала отказ. И люди в панике побежали. Даже несмотря на то, что все знали – бежать-то и не куда…
Листок бросился вместе с остальными. Но быстро опомнился, взял себя в руки и остановился. Постарался унять заходящееся в разносе сердце, и ошарашено огляделся…