Сделав вид, что он не заметил реакции Вильгельмины на свой поступок, Блум посмотрел на других женщин.
Лиза все также с интересом наблюдала за ним. А Мейла…
Выражение лица Мейлы не поддавалось однозначной расшифровке. Среди бури чувств, бушевавшей на нем, выделялись только огромные острова серых, восхищенных глаз. Почувствовав на себе заинтересованный, изучающий взгляд Блума, Мейла ни капли не смутилась, не отвела глаз в сторону, а только быстрым, привычным движением подцепила пальцем и убрала за ухо прядь огненно-рыжих волос.
Подняв руку, Блум продемонстрировал сухую ладонь.
– Иллюзия. Одно из двух: либо моя рука, либо ваше вино.
– Или и то, и другое, – шепотом произнесла Мейла. Вильгельмина вскочила на ноги и, оперевшись руками о край стола, вся подалась вперед. Лицо её напряженно застыло, на скулах выступили багровые пятна.
– Вы… Как…
Вильгельмина не могла говорить, захлебываясь гневом и ненавистью.
«Интересно, что я почувствую, если она попытается вцепиться мне в горло?» – подумал Блум.
Наконец ей удалось с собой справиться. Медленно и ясно, не выговаривая, а словно бы выплевывая слова, она произнесла:
– Порядочные люди так себя не ведут. По крайней мере, в обществе.
Блум беззащитно развел руки в стороны.
– Я думал, вам объяснили, что мне, как литератору, свойственна некоторая ненормальность. Ко мне следует относиться со снисходительностью.
– Вас нельзя приглашать в приличное общество!
– Вильгельмина, сядь и успокойся! – не глядя на подругу, негромко, но властно произнесла Лиза.
Вильгельмина бросила на неё гневный взгляд, хотела было что-то ответить, но сдержалась и, вскинув подбородок, с сознанием собственной правоты, развернулась и отошла в сторону, к группе что-то оживленно обсуждающих гостей.
– Я бы на её месте просто отключил инфор, – едва слышно, словно разговаривая с самим собой, произнес Блум. Лиза, взглянув на него, невесело улыбнулась.
– Тебе ясно сказали, Сти: ты не умеешь вести себя в обществе.
– Ах, да, конечно, – с очень серьезным видом сдвинул брови Блум, – похоже, я поссорил тебя с подругой… Извини…
– А, – неопределенным жестом кисти руки Лиза прочертила в воздухе замысловатую кривую, – с Вилыельминой всегда так.
– Как? – не понял Блум.
– Как и с тобой, – устало вздохнула Лиза и налила себе вина. – Ей самой всегда хотелось сделать то, что совершил сегодня ты. Но она для этого слишком хорошо воспитана.
– Ты знаешь, – доверительно наклонился в сторону Лизы Блум, – по-моему, она готовый пациент для твоего мужа. Как и я сам.
– Как и все мы, – добавила Лиза. Подняв бокалы, они чокнулись и, вместо того, чтобы выпить, одновременно расхохотались.
Мейла удивленно перевела взгляд с одного на другую.
– Может быть, кто-нибудь и мне объяснит, что собственно произошло? – немного обиженно спросила она.
Лиза и Блум, на мгновение умолкнув, посмотрели на Мейлу, переглянулись и снова грохнули смехом, да так, что на них обернулись почти все гости. А Шейлис посмотрел на них так даже с некоторой тревогой.
Лицо Мейлы вспыхнуло обидой. Тряхнув головой, она взметнула огненный шквал волос и схватилась за подлокотники кресла, собираясь последовать примеру Вильгельмины. Но одновременные движения в её сторону Лизы и Блума удержали девушку на месте.
– Оставайся с нами, Мейла, – Лиза погладила подругу по руке.
– Только если вы перестанете хохотать, как ненормальные, – сказала Мейла и, расслабившись, отпустила подлокотники. – И объясните, наконец, что же вас так развеселило?
– Вам не приходилось видеть во сне дракона, кусающего свой хвост? – спросил её Блум.
– Да, – удивленно вскинула брови Мейла. – Несколько раз… Но как вы об этом узнали?
– Я не знал, а просто спросил, – ответил Блум. – Дело в том, что я сам довольно-таки часто вижу этот сон. Разве не смешно: все мы, совершенно разные люди, видим один и тот же сон?..
Блум поднял бутылку, чтобы наполнить бокал, и, обнаружив, что она пуста, разочарованно отставил в сторону. Грустно глянув на дно пустого бокала, он вдруг протянул его вперед и умоляющим голосом попросил:
– Может быть, кто-нибудь плеснет винца?
Женщины, не сговариваясь, одновременно подняли свои тоже пустые бокалы. Три бокала столкнулись, рассыпав поток иллюзорного звона, который, не успев упасть, потонул в живом, неудержимом смехе.
Теперь смеялись все трое.
Со стороны это походило на истерику.
Рюкзак, дождавшийся своего часа
(4-й уровень, 63-я улица)
Блум открыл дверь и…
Ничего не произошло.
Ровным счетом ничего!
Не провалился пол, не закачались стены, не обрушился потолок…
А что, собственно, должно было произойти?
Блум сам не знал ответа на этот вопрос. Он просто затаился в напряженном ожидании, подобно дикарю, нарушившему тысячелетнее табу только ради того, чтобы узнать, какова будет ответная реакция высших сил, стоящих над ним.
Прошло несколько секунд.
Блум глупо хихикнул и, закинув рюкзак на плечо, постарался придать себе беспечный вид. Ну, собрался человек прогуляться, что же здесь такого необычного? Он попытался даже насвистывать какой-то пришедший в голову легкий, незатейливый мотивчик, но свист то и дело срывался, переходя в беспомощное сипение. Ну, и ничего страшного, все равно его никто не видит и не слышит. Нет никого вокруг!
Блум не стал вызывать лифт, а отправился вниз по лестнице. Три этажа – какой пустяк! Зато в коленях по мере пересчитывания ступенек накапливалась тяжесть, придававшая шагам твердость и уверенность.– Добрый день, господин Блум!
Блум от неожиданности чуть не упал, промахнувшись ногой мимо очередной ступени.
Оказалось, что это всего лишь робот-привратник, – серый цилиндр с одной длинной рукой-шарниром, намертво вцепившейся в ручку парадной двери.
– Вызвать вам автоэл, господин Блум? —услужливо осведомился робот.
«Откуда он меня знает?» – испуганно подумал Блум, замерев на месте. Еще бы мгновение, и он, развернувшись, бросился бы вверх по лестнице, чтобы поскорее снова оказаться за стенами своей квартиры, такими реальными, надежными и родными…
– Сообщение инфора, – словно угадав его мысли, произнес робот-привратник. – Поступило сразу же, как только вы покинули квартиру. И я подумал, что, если вы собрались куда-то, вам непременно понадобится автоэл.
Через стеклянную дверь парадного Блум увидел, как подкатил и аккуратно припарковался на площадке у входа небольшой двухместный автоэл.
Контроль! Постоянный, неусыпный, вездесущий контроль! Едва он переступил порог своей квартиры, инфор мгновенно передал данные о нем своим контролерам – по цепочке, по всем возможным направлениям движения человека!
– Автоэл не потребуется! – громко, гораздо громче, чем было необходимо, произнес Блум. – Я пойду пешком.
– Как вам будет угодно.
Голос робота-привратника оставался бесстрастным, однако Блуму показалось, что он уловил в нем скрипучую нотку недовольства. Про себя он не без самодовольства отметил, что решение его идти пешком, должно быть, пришлось не по вкусу инфору.
– Приятной прогулки.
Робот-привратник распахнул перед Блумом дверь.
Одновременно с этим его движением, сорвавшись с места, исчез автоэл.
Блум вышел на улицу.
Ровная, без помарок, равномерная по всем направлениям синева неба с нарисованными по краям призрачными тенями облаков. Неподвижная зелень листвы на сферических кронах деревьев. Интересно, как они называются?.. Травяной ковер газона, как будто только сегодня утром расстеленный после чистки. Стройный ряд одинаковых зданий, выставленных вдоль уходящей вдаль стрелы улицы… Статичный, застывший в своей раз и навсегда определенной данности мир. Никаких нарушений строгой симметрии. Никаких признаков жизни…
Блуму показалось, что за воротник ему завалился кусочек льда и медленно ползет вниз, вдоль впадины по позвоночнику. То, что он задумал, сейчас представлялось полнейшим безумием. Стоит только ему сделать несколько шагов, отойти от дома, и Город засосет его, проглотит, переварит в кишечнике своих переплетающихся улиц…
Блум обернулся назад.
Сквозь стекло двери на него был направлен пустой, безжизненный зрачок видеосенсора робота-привратника, через который за человеком наблюдал безликий и вездесущий инфор. Он ждал, когда Блум вернется в свою квартиру, чтобы снова присосаться к нему всеми своими датчиками, сенсорами, анализаторами, экранами, микрофонами, зуммерами, переключателями…
Блум пониже натянул на глаза широкий козырек пятнистой кепки, ухватился рукой за лямку рюкзака и решительно зашагал по тротуару в сторону от дома.
Дальше, дальше, дальше, – туда, где его никто не сможет узнать…
Он шел, не зная, в правильном ли направлении движется. Он пока ещё не умел ориентироваться в строго перпендикулярных пересечениях улиц и линий. Планировка Города представлялась ему запутанным лабиринтом, и поэтому, чтобы не заблудиться, он просто шел по прямой, никуда не сворачивая.
Вначале его сковывал глубокий, затаенный, холодный, не поддающийся никакому разумному объяснению страх, поднимающийся из какой-то первобытной темноты человеческого сознания. Блум то и дело бросал быстрые, напряженные взгляды по сторонам, оглядывался через плечо, – ему чудились бесплотные движения в пустоте, какие-то неясные шевеления среди неподвижных кустов, призрачные взгляды, прожигающие спину.
Один раз, на перекрестке, Блум увидел, как через дом справа от него, из-за угла на мгновение выглянул кто-то, одетый в черное облегающее трико, и тотчас же скрылся, стоило только Блуму сделать непроизвольное, почти неуловимое движение в его сторону. Все произошло настолько быстро, что Блум засомневался, видел ли он действительно живого человека или воображение, подхлестнутое нервозностью и страхом, сыграло с ним шутку?
Как бы там ни было, но встреча эта, – произошла ли она на самом деле или только пригрезилась, – повлияла на Блума благотворным образом. В самом деле, кто бы там ни прятался за углом, человек или призрак, он обратился в бегство, как только понял, что обнаружен. А, следовательно, его страх был не меньше того, что испытывал Блум.