– Коля, пойдем броневик осмотрим. Нам провизия нужна, да и пулемет неплохо бы к рукам прибрать. А без тебя, боюсь, я его с креплений не сниму. И быстренько шевелиться нужно, времени у нас не особо много: рассвело уже совсем, если кто по дороге поедет, конец нам.
Гурский согласно кивнул, и мы полезли в «Ганомаг», спустя пять минут став обладателями снятого с вертлюга новенького «МГ-34», двух полных патронных коробок к нему, еще одного автомата с запасными магазинами и кое-какой жратвы, обнаружившейся в ранцах перебитых пехотинцев. Поручик попытался было пробормотать что-то насчет мародерствования, но, наткнувшись на мой ироничный взгляд, только смущенно хмыкнул. Честное слово, я б еще и пальцем у виска покрутил, да руки были заняты выворачиванием на пол десантного отсека одного из трофейных ранцев. Взявшись за соседний, Николай Павлович уже без колебаний вывалил содержимое в общую кучу.
– Берем консервы, галеты и фляжки, если найдутся. Складывай сюда. – Я кивнул на пустой рюкзак. – Если найдешь перевязочные пакеты или боеприпасы, тоже бери.
Заглянувший в бэтээр танкист коротко сообщил, что в кузове грузовика только ящики со снарядами, которые тот, видимо, вез к линии фронта. Ну вот, а я переживал. «Мерседес» к этой колонне прибился определенно случайно, из принципа «вместе ехать веселее и безопаснее». Насчет «веселее» – не спорю, а вот с безопасностью у гитлеровцев вышел гросс-облом-с. Оторвавшись от своего увлекательного занятия, предложил «товарищу лейтенанту» собрать у немцев оружие, боеприпасы и фляжки с водой или шнапсом.
От дороги мы уходили неслабо нагруженные. Короткий бой обогатил нас не только пулеметом, двумя автоматами, карабином и десятком гранат, но и запасом пищи как минимум на неделю. «Мосинку» и «ДТ», после недолгого спора с упершимся танкистом, забросили в кузов грузовика вместе с оставшимися бесхозными немецкими «98К». Перед самым уходом я, с деланым удивлением и где-то даже обидой глядя на обоих лейтенантов, сообщил, что совсем негоже оставлять врагу почти не поврежденную технику. Не знаю, удалось ли мне смутить поручика, но Якунов точно выглядел, ну, пристыженным, что ли. Неожиданно выяснилось, что никто из них просто не знает, как правильно поджигать автобронетехнику. Пришлось припомнить читаные книги «про диверсантов».
Расстреливать бензобаки или запихивать в горловины пропитанные топливом тряпки я не стал, просто скрутил с них крышки и обильно облил все три машины и землю под ними бензином из одной из нашедшихся в полугусеничнике канистр. К слову, вот еще один чисто фрицевский фетиш: любили они возить с собой кучу заполненных канистр, особенно на танках. Самое смешное, что порой сами же от этого и страдали, когда в них попадала трассирующая или бронебойно-зажигательная пуля. Убедившись, что поручик с танкистом отошли достаточно далеко и уже скрываются в зарослях, забросил в броневик трофейную «колотушку», благо горящий в два раза дольше, чем у отечественных гранат, замедлитель позволял отбежать подальше. Как граната, «М-24» так себе, но уж разлитый бензин всяко подожжет. А снаряды в грузовике взорвутся не раньше чем через несколько минут: мы ж не в амерском кино, пока еще корпус раскалится до температуры детонации тротила – или что там немцы в снаряды запихивают?..
Короче, дернув фаянсовый шарик, я запулил метров с пяти гранату внутрь «Ганомага» и рванул к своим. Секунд через семь за спиной бухнуло и загудело. Не снижая темпа, бросил короткий взгляд через плечо: обе машины и броневик уже вовсю полыхали. Еще через миг гулко бабахнуло, и грузовик превратился в высоченный пылающий факел. Смотри-ка, бак взорвался… хм, а я был уверен, что такое только в кино бывает. Наверное, полупустой был. Поднажать нужно, как бы и боеприпасы раньше времени не ахнули, иди знай, какое расстояние для этого безопасное. Между прочим, порох в гильзах должен раньше рвануть…
– Хорошо полыхает! – удовлетворенно сообщил мне танкист. – Будут знать, гады, как землю нашу топтать…
– Быстрее, тарщ лейтенант, – прохрипел я, задыхаясь от бега. Вот блин, нашел время патриотическими лозунгами сыпать. А дыхалка подводит, зараза, это да. Хорошо еще, что трофеи тащили сами командиры, у меня с собой только трофейный автомат. – Сейчас снаряды рванут.
Зря боялся: мы отошли от дороги метров на триста, когда позади раскатисто грохнуло, по-моему, даже пару раз. Ну, вот так, значится, граждане фрицы. Как говорится, ауф-видерзейн вам с кисточкой. А нас – с почином…
Напишу я письмо мелким почерком…
И. Кучин
Шли еще почти час, стремясь убраться подальше от дороги. Конечно, антипартизанских ягдкоманд пока нет, как и самого партизанского движения, они позже появятся, так что погони можно сильно не опасаться, но и рисковать не хотелось. Иди знай, кем был покойный полковник, может, и впрямь немаленькая шишка. С другой стороны, немцы почти наверняка решат, что на колонну напали окруженцы, которых в лесах полно, особенно сейчас, под завязку неудавшегося контрнаступления. Да и гильзы от советского оружия на опушке только подтвердят эту версию. Крайне сомнительно, что нас станут искать, рискуя напороться в чащобе на еще одну группу таких же пробирающихся к фронту мытарей.
– Все, привал, – скомандовал наконец порядком запыхавшийся поручик. – Нужно перекусить и отдохнуть. Да и трофеи перебрать.
Мы дружно повалились на землю, ловя ртами воздух. Да уж, неслабая прогулочка вышла, да и утро зашибись как началось. Несколько минут просто лежали, приходя в себя, затем голод взял верх над желанием отдохнуть. Вскрыв три банки консервов, позавтракали тушенкой с галетами, запили водой из фляжек. Предложение танкиста сделать еще и по глотку спирта Гурский решительно пресек, сообщив, что не время, да и вообще это лишнее. Спирт, мол, может пригодиться для обеззараживания. Да, собственно, и не хотелось – ощущение сытости грело душу и тело ничуть не хуже алкоголя.
После завтрака занялись осмотром и сортировкой трофеев. Как ни странно, мы с Гурским за считаные минуты ухитрились набить два ранца весьма немалым количеством всяких нужных (и не очень) на войне вещей. Почему «как ни странно»? Не знаю, как поручик, а я, действуя в условиях жуткого цейтнота на полном адреналиновом «автомате», сейчас просто тупо не помнил, что и когда запихивал в рюкзак. Например, откуда там взялся бинокль, ракетница без патронов и губная гармошка, не помнил точно. Ладно, шутки в сторону: как бы то ни было, прибарахлились мы неплохо. Одних боеприпасов к пулемету две полные коробки с лентой на 250 патронов в каждом – это не считая еще полусотни аналогичных в обоймах, которые Якунов натрофеил в подсумках у пехотинцев. К автоматам имелось по три магазина на ствол – по одному в каждом плюс еще четыре в патронташе. Десять… то есть уже девять гранат. К мелочам можно было отнести мой «джеймсбондовский» «вальтер» и штык к карабину у Сереги. Ну и тот короткоствол, с которым мы начинали бой: «ТТ» с пятью патронами у танкиста и «наган» поручика.
С провизией оказалось похуже – насчет недели я, как выяснилось, приврал. Пять банок тушенки в непривычной формы банках, три рыбные и еще три с какой-то то ли кашей, то ли бобами. Ни одной знаменитой саморазогревающейся банки не нашлось, я даже слегка расстроился: столько о них читал, но так ни разу и не видел. Еще нашлись галеты и сухари, но три здоровых мужика в полевых условиях только на них долго не протянут. А вот в двух захваченных с собой флягах оказалась обычная вода: похоже, привирают историки насчет того, что каждый второй фриц с собой обязательно шнапс таскал. Бутылка какого-то слабенького кислого вина и вправду нашлась, а вот шнапса не было. Хотя, может, мы как раз тех самых фрицев обобрали, которые «каждый первый»…
Вспомнив кое о чем, заглянул в полковничий портфель. Ничего интересного: какие-то бумаги в папках и без них, бритвенный набор (кстати, не лишним будет), исписанная на треть толстая тетрадь в дорогом кожаном переплете (о, неужели тот самый дневник?) и картонная пачка с патронами к пистолету, которые я тут же переправил в карман. Негусто… И самое главное, снова нет карты. Вздохнув, я, даже не раскрывая, забросил в портфель полковничье удостоверение и защелкнул замочки, озвучив последнюю мысль вслух.
И тут поручик меня удивил:
– Отчего ж нет? Очень даже есть, вот, – и вытащил из-за спины офицерскую планшетку немецкого образца.
– Откуда, Ко… э-э, товарищ старший лейтенант?!
– В бронеавтомобиле нашел, на спинке сиденья висела, того, что рядом с водителем. Уложил в ранец, а после забыл.
– Разрешите? – Я протянул руку.
– А ты ее читать умеешь? – удивился танкист.
Блин, а ведь мамлей прав: откуда простому водиле из автобата уметь карты читать? Да сейчас и в Красной Армии далеко не все командиры этому обучены. Прокололся я, ага. Придется срочно что-то придумывать.
– Так это, мужики еще в Финскую обучили. Мне ж много поколесить пришлось, и не только в составе колонны. Там же леса – о-го-го, болот да озер много. Если заблудишься да в глухомани на финских диверсантов напорешься – все, кранты.
– Понятно. – Никакого удивления мое объяснение у танкиста не вызвало. – Все время забываю, что ты уже повоевать успел.
Поручик тем временем распахнул планшетку и, нахмурясь, изучал карту-трехверстку – ну, или как там она у немцев называлась? Трехкилометровка? Кстати, когда-то я читал, что, вопреки расхожему мнению, советские довоенные карты отличались от немецких и лучшим качеством, и деталировкой. Да и печатали их в цвете, тогда как у фрицев часть карт была двухцветными. Хотя могу и ошибаться – по крайней мере эта определенно цветная…
Подобравшись поближе, мы с Якуновым тоже склонились над полевой сумкой. Все надписи, разумеется, на немецком, но карта очень подробная, с указанием не только самых мелких населенных пунктов вплоть до отдельных хуторов, но и дорог, в том числе и «условно-проходимых», водоемов и высот. Да уж, отличная карта – сразу видно, серьезно фрицы к войне готовились! У них вон не только все броды указаны, но еще и отметки о глубинах, скорости течения и даже типах грунта проставлены! Про железнодорожные мосты и не упоминаю – там и вовсе полная техническая характеристика, от материала постройки и размеров до грузоподъемности и высоты над уровнем воды. И ведь откуда-то у них все эти сведения появились, причем еще задолго до войны. Эх, такую б карту да под нос нашим либерально-демократическим «историкам» из девяностых годов сунуть – тем самым, которые про «кровавосталинские» репрессии и аресты несуществующих немецких шпионов на каждом углу и в каждой газетенке орали. Хотя, этим что суй, что не суй, все равно получишь… ну, не переубедишь, в смысле…
Так, вот и Witebsk, и Liozno неподалеку… блин, и опять двадцать пять! Привязаться-то нам не к чему, никаких указателей на дороге не было – как тут сориентируешься? Может, Гурский, как самый опытный, что подскажет? Подозреваю, танкист наш карту не шибко читать обучен, если вообще умеет.
– Да вот сам об этом размышляю, – задумчиво пробормотал поручик, покусывая сорванную травинку. – Возможно, стоило на дороге пленного захватить. Если знать, откуда они выехали, легко бы сориентировались, вряд ли далеко отъехать успели, утро-то только началось.
– И как бы мы его допрашивали? Или вы, тарщ лейтенант, по их разумеете?
– Да, немецкий я знаю, – спокойно кивнул тот, заставив меня удивленно закрыть рот. – Разговариваю не особо чисто, но читаю свободно.
Во поручик дает! Полиглот, понимаете ли. Кстати, коль уж так карта легла.