Насчет оружия, кстати, это я не просто так сказал: к немцам-то бойцы попали вооруженными, правда, патронов у них практически не было, по три-четыре штуки на винтовку. Фрицы стволы отобрали да и закинули в грузовик, где мы их и нашли после разгрома батареи. Так что сейчас оружие имелось у всех, даже у санинструкторши. Основная масса красноармейцев вооружилась фрицевскими «98К», благо патронов хватало, а пятеро оставшихся без трофеев взяли свои же «трехи», по-братски разделив последние патроны. Нашедшийся в вездеходе немецкого комбатра «МП-40» с подсумком я без колебаний вручил старшине Феклистову – заслужил. Да и не по возрасту ему тяжеленный винтарь на плече таскать.
Вообще, с этими найденышами нам здорово повезло: в том смысле, что старшим по званию среди окруженцев оказался старшина Феклистов, большинство же были рядовыми или сержантами. Ума не приложу, как бы нам пришлось изворачиваться, будь в их числе командир уровнем выше старшего лейтенанта или комиссар энного ранга. Про чекистов с их хитрой системой званий и своеобразным взглядом на мир я и вовсе молчу – тут бы наша скороспелая легенда вряд ли прошла, эти ребята едва ли не с колыбели приучены копать всерьез и глубоко. Так что, найдись среди бывших пленных особист, туговато бы нам пришлось. Но, к счастью, обошлось.
Четырнадцать красноармейцев вместе с санинструктором… или санинструкторшей? – оказались пехотинцами из состава «нашего с поручиком» 69-го стрелкового корпуса, в основном – 153-й и 229-й дивизий. Двое, рядовой и младший сержант, саперами. Один и вовсе танкистом, чему весьма обрадовался нашедший родственную душу Якунов. Как выяснилось, когда тот выбирался из горящего танка, комбинезон сильно обгорел и был выброшен вместе со шлемом, потому мы его сразу и не заприметили, причислив из-за обычного х/б к пехоте. Ну и герои дня, два наших героических артиллериста, Феклистов и Иванов.
Когда же дошла очередь заносить их в список, меня пробил короткий озноб: служили оба в том самом 14-м гаубичном полку, что мы и собирались отыскать! Ага, именно так, не больше и не меньше!
Интересно, это просто очередное совпадение? Счастливая случайность? Или все-таки нечто совсем иное, сути чего я просто не понимаю? В конце концов, ведь та компьютеризированная бижутерия, что поручик в кармане таскает, тоже ведь выборочно работала: на пулеметную пулю она внимания не обратила, а вот на взрыв фугаса и попадание пистолетной пули очень даже отреагировала. Гм, это что ж получается: если рассуждать подобным образом, и поручик в будущее, и мы оба в прошлое не случайно, что ли, попали? Блин, голова кругом!
Ладно, рассуждения мы пока в сторону отложим да послушаем, что наши боги войны о себе расскажут. Ага, оба они из состава 5-й батареи 2-го дивизиона 14-го гаубичного полка. Насколько помню, в то время полк как раз и состоял из двух дивизионов, в каждый из которых входило три четырехорудийные батареи. А Яков командовал шестой. Получается, Феклистов служил с ним в одном дивизионе – соседи, стало быть, вряд ли командование станет располагать батареи слишком далеко друг от друга. Ого, становится совсем интересно… А что, если пойти, так сказать, ва-банк? Похоже, этот старшина – тот еще крендель. С таким, пожалуй, можно и напрямоту…
Перекинувшись парой слов с поручиком и заручившись его согласием, отозвал в сторону артиллерийского старшину:
– Перекурить не желаете, товарищ Феклистов? Поговорить бы нужно…
– Отчего ж не покурить, боец , – ухмыльнувшись в усы, ответил старшина. Вот же зараза, а ведь он меня определенно раскусил, понял, что никакой я не простой шофер! – Можно и подымить. Отойдем?
– Отойдем, – согласился я, глядя, как поручик раздает бойцам затрофеенные на разгромленной батарее галеты и консервы, одну банку на двоих. Кстати, правильно, жратвы у нас мало, нужно экономить – когда еще удастся прибарахлиться. Но и накормить красноармейцев нужно, иначе далеко не уйдем.
Усевшись под комлем здоровенного вяза, старшина вытащил из кармана галифе кисет и неторопливо набил самокрутку. Прикурил от самодельной зажигалки, сделанной из мосинской гильзы, хитро взглянул на меня сквозь клуб сизого махорочного дыма:
– Так о чем поговорить-то хотел, боец? Или ты того, не совсем рядовой, а? Угадал?
– Угадали, Архип Петрович, в самую, можно сказать, точку угодили. Не совсем.
– Ото ж, – непонятно протянул тот, делая новую затяжку. – Может, мне того, встать следует, а то мало ли какое у тебя звание?
– Нет, вставать не нужно, – улыбнулся я.
Вот же язва, а?! Ну, держись, артиллерист.
– Где служил, старшина? Я германскую имею в виду?
– Где служил, там служил. Хотя, ежели интерес имеешь, отвечу: под началом генерала Брусилова служил, Ляксея Ляксеича. Слыхал, поди? Он в двадцатых оченно Красную Армию поддерживал. – Судя по выражению лица Феклистова, последнее было сказано исключительно для моих ушей. Интересно, он что, совсем ничего не боится, что ли? – Но воевал отлично, особливо в шестнадцатом под Луцком.
– Знаю. А кем был?
– Унтером служил, а именно – фейерверкером. Ежели что, так лучшим бомбардиром части считался. За германскую два «Георгия» имею.
– Понятно. А в Гражданскую?
– Вот тут Бог миловал: как в семнадцатом фугас рядом ахнул, так три года негодным к ратной службе и провалялся. Свезло, не пришлось братовьев единокровных насмерть бить. Не взял бы такой грех на душу, ей-ей, не взял. Ну, разочаровал тебя?
– Да скорее наоборот, – задумчиво хмыкнул я.
– Наоборот?! – опешил Феклистов. – Это как?
– Что, думаешь, я шпион германский? – не удержался я, не скрываясь фыркнув.
– Да какой с тебя шпион, – отчего-то расслабился артиллерист. – Шпион с тебя, прощения просим, как с гамна пуля. И не летит, и не ранит, токмо воняет. Да и рожей не вышел. А вот вопросики странные задаешь, и вообще…
– Ладно, Архип Петрович, давай начистоту. Не рядовой я, хоть авто и взаправду водить умею. Да и на Финской побывать пришлось. Вот только то, что я тебе скажу, должно между нами и остаться.
– Дык, давай начистоту, – пожал он плечами. – Видал я, как ты германцев стрелял. Да и идея с батареей хороша. А про то, что ты получше нашей Валюши с бинтами управлялся, и вовсе молчу.
– Глазастый, молодец, – хмыкнул я. – Слушай тогда: мы с товарищем старшим лейтенантом – единственные уцелевшие из группы специального назначения, отправленной в немецкий тыл для выполнения особого задания. Лейтенант Якунов ничего не знает, он к нам случайно прибился. Так нормально?
– Вполне, – солидно кивнул Феклистов. – Вот теперь больше на правду похоже. А по званию ты у нас кто?
– Сержант госбезопасности.
– Лейтенант то исть, ежели по армейскому считать. Командир твой, я так прикидываю, капитан небось, не меньше?
– Типа того, – осторожно кивнул я в ответ.
– Вот и ладно. – Старшина докурил козью ногу, аккуратно притоптал окурок. Похоже, моя принадлежность к всесильному наркомату его не шибко и напугала, несмотря даже на достаточно опасные высказывания про Гражданскую войну. – А спрашивать ты про 6-ю батарею хочешь, верно говорю? Ту, которой сын товарища Сталина командует?
Взглянув на мое лицо, старый артиллерист лишь ухмыльнулся в прокуренные усы:
– Угадал, стало быть. У тебя какие данные, лейтенант?
– Да почти никаких. Есть вероятность, что дней через пять они попадут в окружение и товарищ Джугашвили может попасть в плен…
– Попал уже, скорее всего, – тяжело вздохнул Феклистов. – Мы ж отчего в окружении-то оказались? Немец как вперед попер, так нас с ходу и отсек. Нашу пятую минометными фугасками закидал, да у нас все одно боеприпаса уже не осталось, так что прицелы да замки сняли и разбежались кто куда. А шестая верстах в пяти стояла, снаряды у них еще были, но куда стрелять, неизвестно. Да и связи не имелось.
– Где именно, показать сможешь? Сейчас карту принесу.
– Дык, на што мне карта? – удивился тот, вытянув руку в направлении северо-востока. – Вона туда, верст с десять, и будет их позиция, оттуда мы с Илюхой и драпали, пока наших в лесу не повстречали. Только это позавчера еще было. Може, и нет их там уже.
– А если есть?
Артиллерист несколько секунд размышлял, поглаживая пальцем усы, затем ответил:
– Не знаю я. Ежели не стали пушки да оставшийся боекомплект взрывать, так, может, и сидят на позиции. Они ж не в курсе, как германец прет, может, думают, что помощь будет.
– Добро, после отдыха выходим. Про наш разговор – никому. Немцев в районе много, как считаешь?
– Много-то много, вот только, где они, а где наши, поди разберись. Мы вот, покудова на тех артиллеристов не наткнулись, почитай двое суток по лесам бродили, а германцев не встретили. Сейчас и линии фронта-то, почитай, нет, смешалось все. Только нам это, я так меркую, как раз на руку.
Хлопнув старшину по плечу, я отправился к поручику «на доклад». Хоть я в карты и не играю, но, похоже, расклад выходил весьма интересный. Разумеется, в военном совете участвовал и танкист: в конце концов, какая разница, откуда я получил сведения? Получил – и получил. Не рассказывать же ему про разговор со старшиной о нашей с поручиком фиктивной принадлежности к ОСНАЗУ НКВД?
Уяснив, о чем речь, Серега жутко возбудился, так что Гурскому пришлось его осадить – мол, режим секретности, все дела. После чего поручик произнес перед бойцами короткую речь о том, что, согласно захваченным нами утром документам уничтоженного фашистского полковника – он даже потряс перед ними одной из трофейных папок, – нашим отрядом получены данные о возможности пленения самого товарища Якова Джугашвили. И он предлагает предотвратить это, придя на помощь окруженной батарее (вот будет задница, если батарея, вопреки мнению Феклистова, ни в какое окружение еще не попала). Разумеется, красноармейцы однозначно проголосовали «за». Утрирую, конечно: никто никого не спрашивал и ни за что не голосовал, но решение прекрасно читалось на их лицах. Само словосочетание «сын Сталина», по меркам этого времени, являлось великолепным побуждающим фактором.
Разобравшись с оружием и боеприпасами, двинулись в путь – по прикидкам поручика, до темноты мы должны были добраться до исходного района, ночью провести разведку и утром ударить. Перед выходом Гурский сформировал два пулеметных расчета, так что теперь было кому тащить тяжеленные Maschinengewehr-34, которые – нижней частью спины чую – нам еще ого как пригодятся. Патронов, правда, осталось всего по ленте на ствол, но и это неплохо.
Артиллеристы, Сталин дал приказ…
В. Гусев
До наступления темноты мы протопали километров восемь и, если Феклистов ничего не напутал, находились сейчас где-то недалеко от позиций четырнадцатого гаубичного. Ближе подходить не стали, судя по карте, дальше начинался редкий болотистый лес, вполне проходимый, но не ночью. Вообще, болот в этом направлении оказалось достаточно много, порой приходилось даже обходить или подолгу искать путь, теряя драгоценное время.
По пути пару раз пересекали дороги – одну не особенно и наезженную, но все ж с четко различимыми отпечатками протекторов и траков, так что, убедившись в отсутствии немцев, мы просто перебежали всей толпой на ту сторону. А вот вторая отняла у нас почти час времени: похоже, это была одна из главных дорог, идущих от Витебска к другим городам области, и немцы перли по ней почти что не прекращающимся потоком, спеша, видимо, успеть добраться до цели до темноты. Да еще и лес отстоял от просматривающейся в обе стороны на добрый километр «улучшенной грунтовой дороги шириной восемь метров», как она обозначалась на карте, метров на тридцать, так что пересечь ее с ходу не имелось никакой возможности. Вот мы и лежали в кустиках, дожидаясь, пока фрицевский транспортный поток иссякнет. Впрочем, ослабевшие от голода бойцы внеплановому привалу были только рады, лишь поручик раздраженно хмурился и играл желваками. Наконец стемнело окончательно, и доносящийся со стороны дороги шум моторов прекратился. Выждав еще минут десять, мы благополучно перебрались на ту сторону.