Разумеется, порой красноармейцы все же бросали на того быстрые любопытные взгляды, но их можно было понять: это ж какой шик будет после войны неожиданно вставить в разговор эдаким равнодушным голосом: «А я сына самого товарища Сталина видал, вот прям как тебя сейчас, даже ближе. Да что там видал, мы с ним в июле месяце воевали вместе!» Вот только до этого послевоенного разговора еще нужно дожить… но кто в восемнадцать-двадцать лет задумывается о собственной смерти?..
Грустно вздохнув, скользнул взглядом по застывшему на дороге связному бронетранспортеру, пытаясь ухватить за хвост какую-то короткую, но очень важную мысль, мелькнувшую на самом краешке сознания. Что-то связанное с Гудерианом, его броневиком, английской разведкой и фотографиями из Интернета. Ну и в чем прикол? Английская разведка, насколько помню, завербовала главу абвера адмирала Канариса, Гудериан тут ни при чем, фотографий времен войны в Интернете миллионы, а Хайнц вряд ли пользовался радиомашиной в качестве личного транспорта, используя ее разве что для сеансов связи и передачи шифрованных сообщений… Стоп, ну конечно!
Перед глазами встала черно-белая фотография, сделанная в десантном отсеке такой же машины связи – как бы не этой самой! Гудериан стоит в проходе, вдоль борта сидят операторы, перед ближайшим к фотографу – шифровальная машинка с откинутой крышкой, знаменитая «Энигма». Блин, ну конечно! «Энигма», портативная электромеханическая шифрмашина роторного типа! Та самая, за которой чуть ли не с сорокового года гонялась разведка Великобритании! Точнее, гонялась она не за самой машинкой, применявшейся в банковском деле еще с двадцатых годов для защиты переводов, а за роликами – или роторами, – которых в гражданской версии было два, а в военной – от трех до четырех. И в этом полугусеничнике она точно должна быть! Вот это будет подарочек нашей фронтовой разведке и контрразведке! Блин, а я ведь туда гранату запулил, идиот! Хотя роторы, скорее всего, должны уцелеть…
Боясь спугнуть удачу, я торопливо бросился к бронетранспортеру, отвалил в сторону посеченную осколками створку десантной двери и забрался внутрь. Твою мать, сколько ж крови-то! Скотобойня… Осторожно, чтобы не измазаться, пробираясь вперед, осмотрел отсек и вскоре обнаружил искомое. Взрыв сбросил продолговатый чемоданчик с откидной крышкой на пол, сверху навалился труп одного из фрицев. Сдвинув мертвого гитлеровца в сторону, я вытащил шифрмашину. Вроде целая, лишь пара сколов и царапин от осколков. Тяжелая, зараза, куда проще вытащить эти самые роторы, вот только как это сделать? Ладно, позже разберемся.
Выбравшись наружу, я отер валявшейся под ногами немецкой пилоткой корпус «Энигмы» от крови и под удивленными взглядами бойцов порысил к поручику, рядом с которым стоял, что-то ему объясняя, наш самый главный артиллерийский старшина.
– Это еще что? – Гурский кивнул на непонятный ящик.
– Это, чтоб вы знали, товарищ лейтенант, жутко секретная шифровальная машина под названием «Энигма». По нашему, значится, «загадка». И нашей разведке она ой как нужна! Англичане вон до сих пор за ней гоняются, а нам она, можно сказать, на халяв… сама в руки упала! Да нам только за этот чемодан должны внеочередные звания присвоить и по ордену на грудь привинтить. А товарищу Феклистову еще один, за штаб седьмой танковой.
Поскольку из первой части моего эмоционального монолога Архип Петрович мало что понял, он, привычным жестом пригладив усы, степенно спросил:
– Стал быть, не смазал я? Попал, кудой орудии наводил?
– Не просто не смазал, старшина, а отправил на тот свет аж самого генерала-полковника Гота, командира всей 3-й танковой группы, которая тут таких дел наворотила, чтоб ей от поноса сдохнуть! Со всем штабом 7-й дивизии!
– Это дело. Не потерял, значится, сноровки, – удовлетворенно кивнул тот, скрывая довольную улыбку. – А орден? Дык, кто ж мне его даст, свидетелей-то не имеется. Мы ли тудой попали, али другой кто…
– Разберемся, старшина. – Я повернулся к Гурскому: – Коля, ты-то хоть меня понял? Это очень ценная штука. Немцы, конечно, сменят шифры, но, пока это случится, наши будут способны читать любые их сообщения. Да и сам принцип шифровки-дешифровки будет полезно изучить специалистам…
– Да понял я, – одернул меня поручик. – Ты, главное, сам поменьше кричи. Тяжелый ящик?
– Угу. В принципе весь он нам не столь и нужен, только шифровальные роторы, но я понятия не имею, как их оттуда вытащить.
– Хорошо, запихнем в сидор и навьючим пленных, пусть тащат. Это все?
– А что, мало?! – делано возмутился я.
– Тогда выходим, – сухо буркнул тот. И, придержав меня за локоть, шепнул на ухо: – Виталь, очень прошу, успокойся. Я все понимаю, у меня тоже нервы… не того, и тем не менее сдерживай эмоции. Если поможет, хлебни спирта, разрешаю – и вперед. Как минимум до обеда остановок не будет, может, и дольше, идем напрямик к линии фронта, на карте Гудериана как раз указано расположение частей на вчерашний вечер.
– Слушай, ваше благородие, – припомнив недавние мысли, так же тихо шепнул я. – Одолжи ненадолго брошку?
– Яков? – мгновенно раскусил мою идею поручик, расстегнув карман. – Держи. А как ты ему объяснишь?
– Понятия не имею, – честно сообщил я, пожав плечами. – Придумаю что-нибудь.
– Хорошо, только смотри не потеряй. Уходим…
Мы бежали с тобою, опасаясь погони…
Г. Шурмак
Лес гауптшарфюрер разведывательного батальона 2-й танковой дивизии СС Das Reich Отто Шульц, будучи типично городским жителем, не любил. Не боялся, конечно, бояться их, будущих разведчиков, отучили еще на стадии обучения, а учили их очень хорошо, – просто не любил. Или, скорее, опасался. А уж когда полтора месяца назад 46-й моторизованный корпус пересек русскую границу и он впервые увидел их леса… Наверное, именно в тот момент Шульц окончательно и осознал, что давнишние опасения отнюдь не беспочвенны. Лесов у русских оказалось не много, как ему казалось раньше, а очень много. Просто до безобразия много. И ведь это еще только европейская часть их варварской страны, за Уральским хребтом, говорят, леса еще больше, а дороги и вовсе отсутствуют!
Нет, разумеется, к собственно Европе эта страна никоим образом не относится и относиться не может, разве что исключительно географически, но это временно, уже совсем скоро победоносная германская армия исправит ситуацию, вернув истинно европейские земли в лоно цивилизации! Именно земли, поскольку рейхсфюрер Гиммлер вполне четко объяснил, как следует поступать с азиатскими унтерменшами и каково их истинное место в человеческой истории.
Часть обучения гауптшарфюрер проходил в предгорьях Баварских Альп, где их тренировали вести разведку и боевые действия в лесистой местности, но те леса были другими. Вроде бы не менее непроходимыми, изрезанными многочисленными распадками и выходами скального грунта, чего здесь практически не наблюдалось, с озерами и быстрыми ручьями, которые приходилось обходить или форсировать, но все же другими. Европейскими. Цивилизованными. Не грозящими ежеминутно предательским выстрелом из-за каждого куста, где мог спрятаться проклятый русский дикарь с винтовкой.
Уже к концу июня Отто выучил это проклятое русское слово «окруженец», обозначавшее тех оболваненных еврейско-комиссарской пропагандой тупиц, что предпочитают бродить по лесам, вместо того чтобы цивилизованно сдаться в плен, как это делали французы или поляки. Нет, рейхсфюрер определенно прав, призывая не считать этих варваров людьми! А ведь было время, когда Шульц даже испытывал некоторое сомнение относительно излишне резких слов Гиммлера. Пусть и совсем-совсем крошечное, можно и внимания не обращать, но все же сомнение. Теперь же, столкнувшись с этими недочеловеками вживую и потеряв в стычках нескольких боевых камрадов, ему было отчаянно стыдно за собственное малодушие. Разумеется, гениальный рейхсфюрер не ошибся! Восточный варвар-унтерменш – ничуть не более человек, чем еврей или цыган. Ну да ничего, уже совсем скоро они возьмут Москву, повесят их главаря на этой, жаль, название позабыл, их главной площади, где они так любили бряцать своим устаревшим оружием, и война закончится. Объединенная под знаменами и на штыках тысячелетнего рейха Европа очистится от миллионов ленивых бездельников, а германский орел расправит крылья до самого Урала.
Предательски хрустнувшая под ногой сухая ветка оторвала гауптшарфюрера от размышлений о недалеком прекрасном будущем. Обернувшийся на звук командир группы, унтерштурмфюрер Кёхлер, недовольно скривился, показав подчиненному увесистый кулак, поросший редкими рыжими волосами. Scheiße! Непростительный непрофессионализм! И все из-за мыслей о ненавистных большевиках. Они ухитряются гадить даже тогда, когда о них просто размышляешь! Раздраженно засопев под нос, Шульц дернул плечами, возвращая на место сбившиеся лямки диверсионного ранца, поправил ремень автомата.
Проклятый лес, проклятые русские свиньи! Когда сегодня утром их подняли по тревоге и, ничего не объясняя – любимая тема командования: «Все объяснения получите на месте, а сейчас вперед, доблестные солдаты фюрера! Deutschland über alles!», – запихнули в бронетранспортеры, Отто подозревал, что произошло нечто не слишком хорошее, виной чему были, разумеется, комиссары. Так и оказалось. Им предстояло, координируя действия с полевой жандармерией и пехотой, возглавить поисковую операцию и перехватить русскую диверсионную группу, на рассвете разгромившую конвой командующего 2-й танковой, легендарного Гудериана. Видимо, их разведка в кои-то веки сработала нормально (или, что скорее, ей просто случайно повезло), раздобыв сведения о планах генерал-полковника, и диверсанты устроили на пути следования засаду.
В первый момент Шульц даже испытал шок, не поверив, что «Хайнц-ураган» погиб: подобное казалось просто немыслимым. Но еще больше он поразился, узнав, что большевикам удалось еще и освободить важного пленного, сына их усатого вождя, захваченного несколько дней назад. Да еще и утащить с собой секретную шифровальную машину. И задачей их группы – жандармы и пехота выполняли только роль загонщиков, основная роль отводилась именно эсэсовцам – являлась не столько ликвидация диверсантов, сколько захват этого молодого грузина. Ну и шифрмашины, разумеется.
В самом начале преследования задача не представлялась особенно сложной: русские порядочно наследили, спешно уходя в лес, да и служебная собака, вместе с кинологом приданная разведгруппе, уверенно взяла след. Но вот затем начались проблемы. Сначала подорвалась на какой-то хитрой минной ловушке овчарка и ее проводник. Собака с проводником и еще двое бойцов группы погибли мгновенно, еще двое камрадов получили легкие осколочные ранения. А затем большевики пошли через неглубокое, но обширное болото, которое им пришлось обходить – русским терять было нечего, а вот Кёхлер решил не рисковать. После нескольких часов поиска разведчики снова взяли след и нагнали проклятых русских у реки, однако те уже успели перебраться на другую сторону. Пришлось тратить время на форсирование водной преграды. Впрочем, это уже ничего не могло изменить, поскольку шансов снова уйти у большевиков не оставалось. Слишком мизерным и по времени, и по расстоянию был разрыв между отрядами, и сейчас разведчики должны были вот-вот их нагнать.
В том, что те измотаны куда больше отлично тренированных эсэсовцев, ни у кого из парней сомнений не имелось. Еще совсем немного, и они их догонят. У большевиков всегда плохо с провизией, их солдат слаб и дурно экипирован, в этом Шульц был абсолютно убежден, поскольку не раз уже видел этих худющих унтерменшей, бредущих по обочинам дорог в составе колонн военнопленных. Не зря же, даже атакуя колонну Гудериана, они использовали в основном трофейное немецкое оружие, видимо, не доверяя собственному. Нет, разумеется, для подобной акции они набрали в состав диверсионной группы лучших из лучших, но куда им сравниться с ребятами из его разведбата!