Значит, сейчас ему тридцать четыре — тридцать пять, подсчитала быстро Полина и бросила на мужчину украдкой оценивающий взгляд. Она, если честно, думала, что Андрею больше лет: выглядел он старше своего возраста из-за глубоких продольных морщин на лбу и посеребренных висков. Седина не бросалась в глаза, маскировалась светло-русым цветом волос. Но усталость во взгляде, смешанную с грустью, скрыть не удавалось. Полина подумала, что это взгляд человека, взвалившего на плечи тяжелую ношу. Или пережившего нечто, что стерло из его взгляда радость и беззаботность. Даже когда он улыбался, в улыбке угадывалась горечь.
— Идем дальше? — спросил Андрей, не заметив ее короткого взгляда. Полина кивнула и направилась за ним.
Поиски не дали ничего: они обошли два этажа, зашли во все кабинеты, но здание оказалось абсолютно пустым. Обстановка здесь была такая, словно персонал просто оставил свои рабочие места на время выходных, но в понедельник опять приступит к работе. На одних столах даже лежали раскрытые тетради, похожие на гроссбухи. Полина пролистала одну из них, с расчетами, и закрыла. Андрей тем временем внимательно осматривал шкаф с книгами.
— Нашел что интересное?
— Это как посмотреть, — уклончиво ответил мужчина. — Сами по себе книги скучны и разнообразием не блещут, все с коммунистическим уклоном. Но забавно то, что в наше время кто-то продолжает собирать и хранить книги на эту тематику.
— Похоже, тут работают поклонники советской эпохи, — сказала Полина, кивая на портрет вождя на стене. Она припомнила, что в другом кабинете видела миниатюрный бронзовый бюст Ленина, стоявший на столе.
— Хоть кино снимай тут про советскую жизнь: все декорации готовы. Ну что, похоже, нас тут не ждут. Надо пройтись по поселку.
Полина кивнула и поставила на место книгу, которую достала из шкафа. На выходе из здания она заметила:
— Андрей, а ты обратил внимание, что ни на одном из столов мы не видели даже самого старого компьютера? Все записи велись, похоже, в тетрадях.
Он кивнул и после некоторой паузы добавил:
— Надо было нам взять один из тех гроссбухов, чтобы детально изучить. Может, записи смогли бы пролить свет на то, что происходит? Чувствую себя ступившим на палубу «Марии Селесты».
— Корабль, с которого пропал весь экипаж? Жители поселка, похоже, не пропали, раз нам готовят и убирают номера. Да и оформили нас в гостиницу две женщины.
— Одна из них была очень неразговорчивой, — вспомнил Андрей. — А может, и вовсе немая. И еще она мне тогда показалась какой-то изможденной.
— Больна или просто устала. В ночную смену работать не так просто. Зато другая… — начала Полина и осеклась. От пришедшей в голову догадки она даже остановилась.
— Андрей! Ночь! Мы сюда пришли ночью! Может, в этом и кроется загадка? И дорогу возможно отыскать лишь ночью?
Мужчина развернулся к девушке и посмотрел на нее с такой радостью, будто Полина сделала открытие, способное перевернуть мир.
— А ведь и точно!
— Это всего лишь предположение, Андрей, — смутилась она. — Если не сможем выйти отсюда днем, предпримем еще одну попытку ночью.
Они свернули за здание администрации и направились к первому жилому дому — трехэтажному, одноподъездному, сложенному из серого кирпича.
— Добротное здание, — оценил Андрей постройку. — Такие, из кирпича, простоят долго, в отличие от панельных.
Полина, задрав голову, тоже рассматривала здание, но обращала внимание на другие детали.
— Не знаю, Андрей, жилой ли это дом. Посмотрите, на балконах нигде не развешано белье.
— Это еще не показатель, Полина. Вон на том балконе, смотрите, стоит велосипед. И на окнах висят занавески.
Девушка решительно дернула на себя выкрашенную в красный цвет с кое-где облупившейся краской дверь и вошла внутрь. В подъезде было относительно чисто и как-то… стерильно. Откуда возникло это ощущение «стерильности», она поняла уже позже, когда они после бесплодных звонков во все квартиры первого этажа, стали подниматься на второй: в подъезде ничем не пахло. Здесь не витали ни застоявшиеся запахи приготовляемой изо дня в день еды, ни табака, ни кошачьей мочи, ни, наоборот, моющих средств, с помощью которых вымыли лестницу. Полина поделилась своим наблюдением с Андреем. Мужчина кивнул, словно принимая ее замечание и складывая его в копилку к остальным, и позвонил в дверь.
Тщетно. Сколько они ни звонили, сколько ни стучали, им никто не открыл. Ничего не оставалось, как покинуть дом и отправиться исследовать поселок дальше.
Когда они вышли из подъезда, Андрей оглянулся и дернул Полину за руку:
— Смотрите!
Она оглянулась и не сразу поняла, что имел в виду ее спутник. И только когда тот указал на окно на втором этаже, поняла: бледно-желтая занавеска на нем слегка колыхалась, будто некто отодвинул ее и затем поспешно задернул.
— Вы успели кого-то заметить?!
— Нет, — бросил Андрей, уже вбегая обратно в подъезд. — Какая это может быть квартира?
Он, прыгая через ступени, взбежал на второй этаж и принялся настойчиво названивать во все двери.
— Эй! Откройте! Мы видели, что кто-то есть!
— Пожалуйста, откройте! — присоединилась к мужчине Полина. — Мы не сделаем ничего плохого! Мы только хотим узнать обратную дорогу отсюда!
— Бесполезно, Полина. Не выламывать же дверь… — сдался мужчина после долгих бесполезных попыток. — Занавеску могло тронуть сквозняком.
— А я почти уверена в том, что в квартире кто-то есть. И что за нами наблюдали, — проворчала девушка, спускаясь по лестнице. — Только вот уже не знаю, хочется ли мне с этим «кем-то» встречаться. Мы не знаем, кто там притаился — враг или друг.
— Друг бы открыл дверь… Враг… Не знаю. Думаю, что если кто-то и есть, то… нейтральный. Не враг и не друг. Но тот, кто по каким-то причинам не желает выходить с нами на контакт. Ладно, Полина, попытаем счастья в другом месте.
Чем они дальше удалялись от центральной площади, тем сильнее менялся внешний вид поселка. Если в его центре еще более-менее создавалось впечатление обжитости, то чем ближе они подходили к окраине, тем больше встречались с запустением и разрушением, повергавшими их в уныние. Тротуары, если они где и были, зияли дырами и широкими трещинами, сквозь которые пробивалась трава. Во дворе следующего жилого дома, копии того, в котором они уже побывали, стояла сломанная скамейка, от которой остались лишь бетонные опоры да пара прогнивших, лишенных краски досок. А в самом доме на окнах не только не висели занавески, но и кое-где оказались выбитыми стекла.
— Думаю, даже бесполезно сюда заходить в поисках жильцов, — сказал Андрей. Но все же они обзвонили все квартиры, и опять безрезультатно.
— Прямо Чернобыль какой-то, — тихо вымолвила Полина, глядя на пришедшую в упадок детскую площадку с ржавыми качелями, покосившимся «зонтиком» в песочнице, крыша которого местами была изъедена ржавчиной до дыр. Андрей поднял забытую кем-то пластмассовую куклу с выбитым одним глазом и полуприкрытым другим, со свалявшимися в паклю грязными волосами и абсолютно голую.
— У меня в детстве когда-то была такая, — сказала Полина. — Помню даже, называлась эта кукла «пупс Даша». Современные девочки, думаю, с такими уже не играют.
Андрей положил куклу на одну из вкопанных ребром в землю автомобильных шин, и Полина вспомнила, что в детстве с подругами любили перепрыгивать с одной шины на другую.
— Может, мы и правда оказались в прошлом? В этом, как его, тысяча девятьсот восемьдесят третьем? — спросил Андрей, покидая площадку.
— Если бы мы оказались в прошлом, все не было бы в таком запустении. Может, как в Чернобыле, что-то случилось, что заставило его жителей оставить поселок в краткие сроки.
— Давайте быстро осмотрим оставшуюся часть поселка и вернемся в гостиницу. Все же мне неспокойно как-то. Оставили одних Настю и Никиту.
— Да, вы правы.
Дальнейший осмотр места лишь убедил их в том, что здесь царит запустение. Они смело заглянули в бараки в самой дальней части поселка. Рискуя провалиться в дыры прогнившего пола, осмотрели все комнаты — и правда, создавалось впечатление, что хозяева покинули поселок стремительно. За бараками Полина обнаружила наполовину вросший колесами в землю трактор советских времен. А на обратном им встретилась пара брошенных автомобилей: «Жигули» и «Запорожец» старых моделей.
— Чем больше тут хожу, тем больше ощущаю себя туристом в Чернобыле. Не хватает только экскурсии на ядерный реактор, — грустно пошутил Андрей.
— Когда я работала над одной книгой и мне понадобились описания заброшенных зданий, я использовала чернобыльские фотографии, — ответила Полина. — И впечатлений только от их просмотра мне уже оказалось достаточно. Мне бы не хотелось совершить подобную экскурсию. Но скажите, Андрей, как странно представлен этот поселок! Здесь — многолетнее запустение. А «фасад» принаряжен и ухожен. Даже флаг на здании администрации развевается отнюдь не советских времен, а современный. Зачем? Чтобы сбить с толку заблудившихся путников? Не дать им заподозрить в первые моменты неладное?
— Неладное мы заподозрили еще в дороге, когда на пути не встретили никого, — хмуро напомнил Андрей. — И вы правы, как раз здание администрации нас и успокоило своим цивилизованным видом. Уж не используют ли его как приманку?
— Утешает то, что пока с нами ничего плохого не сделали, наоборот, кормят.
— Не на убой ли откармливают? — усмехнулся мужчина. И, перехватив настороженный взгляд девушки, невесело рассмеялся: — Замолкаю. Похоже, своим пессимизмом я лишь расшатываю вашу веру в то, что мы выберемся из этой передряги. Полина, а ведь и правда, какой сюжет для вашего романа! Прав был Геннадий.
— Мне нравится сочинять истории, примерять их на себя, но только в воображении, — вздохнула она. — Кстати, может, Геннадий уже и выбрался, как знать. Вдруг это я заигралась в расследование и сбила всех с пути, а Геннадий уже на самом деле на полпути к станции.
— Может, и так, — кивнул Андрей. — Но если выбрался он, значит, выберемся и мы.
Увлеченная разговором, Полина не заметила выемку в асфальте и, ступив в нее, упала бы, если бы Андрей вовремя не подхватил ее под локоть.
— Осторожно! — испуганно воскликнул мужчина. И почему-то задержал руку на ее локте. А Полине это почему-то понравилось, так что когда Андрей отпустил ее, девушка почувствовала некое огорчение.
Судя по времени на часах Андрея, вся их прогулка заняла полтора часа, но возвращались они в гостиницу с чувством, что прошло очень много времени. Полина прямо кожей чувствовала исходящее от мужчины беспокойство и невольно заражалась им: а вдруг они придут в гостиницу и не обнаружат там Насти с Никитой? Нельзя им расставаться надолго. Похоже, Андрей подумал о том же, потому что вслух произнес:
— Не будем больше разлучаться. Что бы ни происходило.
лава VII
Гостиница встретила их привычной тишиной. Полина открыла дверь своего номера и с облегчением перевела дух, увидев, что Настя сидит у окна и смотрит на улицу, а на ее кровати спит безмятежным сном Никитка.
При шуме Настя вздрогнула и повернулась к ним. И Полина, прежде чем на лице подруги показалась беспечная улыбка, успела заметить, что Настя чем-то сильно расстроена. За годы их дружбы она научилась читать настроения подруги лишь по незаметному изгибу ее рта или мимолетному движению бровей. Но спрашивать о том, что случилось, при Андрее не стала.