— Ну, идемте, идемте! Чего встали? — пригласил Геннадий со смешком и замахал руками, будто мельница. Когда он повернулся спиной, Настя легонько толкнула в бок подругу и шепотом спросила:
— Слушай, не помутился ли он рассудком? Как-то он… странный.
— С нашими приключениями и правда рехнуться можно, — буркнула Полина. Пробираться пришлось между оградками по узкой тропе гуськом друг за другом. Взгляд невольно притягивали эти покосившиеся памятники с выбитыми на них надписями, с которых дожди уже давно вымыли позолоту, а кое-где сгладили буквы почти до нечитаемого состояния. Некоторые памятники рассекали глубокие трещины, будто в них попадали молнии, и Полина невольно содрогнулась от мысли, что по ночам эти плиты распадаются по трещинам на неровные части, открывают могилы, из которых восстают мертвецы.
— Кладбище очень уж заброшенное, — прошептала Настя, тоже, как и подруга, оглядывая давно сровнявшиеся с землей холмики, расколотые каменные бортики продолговатых «цветочниц», проглядывающие из густой травы, которой поросли могилы.
— Как и сам поселок, — пожала плечами Полина. — Если дома для живых довели до такого запустения, что уж говорить о пристанище для мертвых.
— Знаешь, я здесь почему-то ощущаю больше жизни, чем в городе, — призналась Настя. — Будто настоящий город — этот, а не тот, в котором мы остановились. И мне страшно от этого ощущения.
— Еще бы!
— Вот, смотрите! — так громко, что перешептывающиеся девушки невольно вздрогнули, объявил Геннадий и указал рукой на свежие холмики, над которыми печально высились деревянные кресты. — Как это понимать?!
Подруги переглянулись и, взявшись за руки, словно стараясь дать друг другу поддержку и одновременно ощутить ее, зашли за свежепокрашенную оградку и подошли к холмикам. Прочитав надписи на табличках, привинченных к крестам, Полина в первый момент подумала, что это какая-то дурацкая шутка, и даже усмехнулась. Ну как так может быть, что вот она стоит, сжимает руку подруги, чувствует, как крепко внезапно сдавили ее ладонь пальцы Насти, чувствует кожей легкое прикосновение летнего ветерка и одновременно видит перед собой могилу — свою собственную, с выгравированным на ней именем, отчеством и фамилией, с указанной верно датой рождения и… датой смерти? Восемнадцатое августа — этого числа они попали в этот злополучный поселок.
— Ты видишь? — прошептала Настя. — Видишь то, что вижу я?
Полина без слов кивнула.
— Ну как же может такое быть? Вот мы, тут все… Восемнадцатое августа. Мы в этот вечер сели в маршрутку, которая затем сломалась. Ты думаешь, что не было никакой поломки, а была страшная авария?..
— Фильм «Другие-2», млин! — процедил сквозь зубы ставший рядом с девушками Геннадий. — Добро пожаловать в рай! Или, скорей всего, ад. Можно сколько угодно пытаться отсюда выйти, но выхода нет! Нет, млин, потому что мы все — мерт-вы-е. Мертвые! Лежим вот под этими холмиками, етить! И даже птички над нами не поют.
— Вот это и странно… что не поют, — обронила Полина.
— А ты, моя дорогая писательница, бросай уж строить версии! Роман с того света не напишешь! Какая разница — поют или не поют?!
Полина проигнорировала его выпад и оглянулась на Андрея, который стоял за их спинами и крепко держал за ручку Никитку. Слава богу, мальчика могилы не заинтересовали, а если бы и заинтересовали, он бы и не понял, чьи они. Но лицо мужчины, бледное до мучного цвета, потемневшие до цвета пасмурного неба глаза и застывший на могиле взгляд — не на его собственной, а на кресте с указанием данных сына, без слов говорили, что находка его потрясла. И не столько шокировал вид собственной могилы, сколько — сына.
— Андрей, — подошла к нему Полина. Мужчина ее не услышал, присел к Никитке, подхватил его на руки и порывисто к себе прижал. А затем развернулся и с сыном на руках пошел в сторону леса.
— Андрей! — окликнула его вновь Полина и беспомощно оглянулась на подругу. Но та уже бросилась к Геннадию, который, присев на корточки, в каком-то остервенении голыми руками разрывал один из холмов, над которым высился крест с его именем.
— Геннадий, Гена, прекратите! — закричала Настя, обхватывая парня сзади за плечи. — Что вы делаете?!
Полина с секунду подумала, как поступить: догнать Андрея или кинуться на помощь Насте? И выбрала первое, правильно решив, что без помощи другого мужчины не обойтись. Впрочем, вспомнив выражение лица Андрея, она усомнилась и в его адекватности.
А еще говорят, что слабый пол — женщины…
Полина бегом нагнала мужчину, который в молчании вел за руку задававшего разные вопросы мальчика.
— Андрей! Там нужна ваша помощь! Там Геннадий… Похоже, он задумал разрыть свою… — она осеклась, не решившись произнести при ребенке слово «могила». Но Андрей понял и недоуменно спросил:
— Зачем?
— Не знаю. Похоже, он уже не отдает отчета своим действиям. С ним осталась моя подруга, но она одна не справится. Там нужен мужчина, понимаете? Пожалуйста, возьмите себя в руки и приведите в чувство Геннадия. Давайте я пока побуду с Никиткой.
— Отведите его в отель, — попросил Андрей.
— Хорошо. Пойдем, Никита? Я расскажу тебе новую сказку. Или, хочешь, сочиним вместе другую? В картинках. У меня в комнате есть тетрадь и ручка.
Мальчик безропотно вложил свою ладошку в ее. И Полина, сжимая руку ребенка, подумала, какая она все же теплая… Живая.
Глава VIII
Полина с Никитой изрисовали уже половину тетради картинками, когда в дверь наконец-то постучали, и вошли Андрей с Настей. Девушка вопросительно подняла брови, и мужчина неожиданно улыбнулся.
— Вам сейчас Настя все расскажет. Геннадий вроде успокоился, отправился к себе отдыхать после стресса и перед вечерней дорогой. Советую отдохнуть и вам.
Он забрал сына и ушел. Полина отодвинула раскрытую тетрадь и выжидающе посмотрела на подругу.
— Похоже, чья-то ужасная шутка, — ответила Настя. — Геннадий, как безумный, бросился разрывать свою «могилу». Мы пытались вдвоем с Андреем оттащить его и урезонить, но у него будто сил прибавилось: прямо голыми руками раскидал землю. Впрочем, холмик был свежий, рыхлый, раскопать его не представляло особого труда. А дальше Геннадий наткнулся на твердую почву. И тут уже мы с Андреем бросились ему помогать. Мы разрыли все холмики и убедились в том, что могилы — ненастоящие. Кто-то имитировал захоронения: насыпал свежей земли, вбил кресты с нашими именами и данными, которые мы сами оставили при заселении.
— Хочешь сказать, что под холмиками оказалась твердая земля, которую давно не трогали?
Настя кивнула.
— Отвратительная шутка, — скривилась Полина. — А какой шок мы пережили! Геннадий вон вообще чуть с катушек не съехал.
— Обратно мы его вели под руки, потому что парня шатало из стороны в сторону, как пьяного. Похоже, от потрясения у него упало давление.
— Он еще и не обедал к тому же… — вспомнила Полина. — Бедный. Надо его навестить.
— Лучше позже. Пусть отдохнет. А еще нам открылась другая интересная вещь. Мы с Андреем еще там, перед дорогой, усадили Геннадия отдохнуть в тенечке, а сами прошлись по кладбищу. Оно заброшенное, полуразрушенное временем и природными явлениями, надписи на надгробиях читаются плохо. Мы искали даты последних захоронений. И знаешь, в каком году они были?
Настя сделала торжественную паузу, которую нарушила догадкой Полина:
— В восемьдесят третьем?
— Именно.
Полина встала с места и заходила по комнате. Настя не нарушала молчания, давая время подруге все обдумать и высказать свое мнение. В ожидании она пролистала тетрадь, с любопытством рассматривая каждый рисунок.
— Надо найти записи о том годе, — сказала Полина, останавливаясь у окна и складывая на груди руки. — Мы с Андреем искали жителей, а надо было — все упоминания о событиях того года.
— Ты так говоришь, словно сомневаешься в том, что мы сможем уйти отсюда ночью, — недовольно проговорила Настя. Полина отошла от окна и обняла ее.
— Конечно, выйдем, — мягко произнесла она, гладя Настю по рыжим волосам. — Это у меня писательский интерес — найти материалы! Кстати, время до вечера еще есть, я могу заняться поисками записей.
— Вот неугомонная! — усмехнулась, отстраняясь, Настя. — Лучше отдохни. Вдруг нам придется всю ночь идти? И вспомни, что мы решили держаться все вместе! Андрей был против наших прогулок по поселку.
— Но мы уже исследовали его и не обнаружили ничего опасного.
— Ага, при этом кто-то наблюдал за вами из-за шторки, — хмыкнула Настя. — А в лесу на заброшенном кладбище мы обнаружили наши могилы. Ничего опасного. Невинные шутки, способные до инфаркта довести.
— Настя, если бы нас хотели убить, нас бы просто отравили едой.
— Слушай, это пусть твои героини, теряя голову от любопытства и совершенно забывая об опасности, бросаются в сомнительные авантюры: исследуют в одиночестве заброшенные фабрики, разгуливают по ночам на кладбищах, купаются в «проклятых» озерах. А ты не вздумай! Это лишь в романах героиню в нужный момент спасает прекрасный принц, а в нашей ситуации кто отправится за тобой? Вон один «принц» чуть с ума от страха не сошел, лишь увидев крест со своим именем. А на Андрее ответственность за ребенка. Нет в этом романе принца для тебя. Так что думай, нужны тебе приключения или нет.
Полина слабо улыбнулась и, заметив, что Настя рассматривает заштрихованную размашистыми линиями страницу, пояснила:
— Никита сказал, что это — Мака.
— Мака? — приподняла брови Настя, не отрывая взгляда от рисунка, скрытого штриховкой.
— Да. Мы придумывали на ходу сказку и делали к ней иллюстрации. Я нарисовала волка и сказала, что зайчонок его боится, но обязательно победит. А Никита ответил, что волк его не напугает, только Мака. Я спросила, кто это и почему он его… или ее, боится. Тогда Никита нарисовал рожу с огромными глазами и длинным ртом и сказал, что это — Мака, у которого по ночам светятся глаза.
— Жуть какая. У детей свои страхи…
— Точно, — вздохнула Полина и, закрыв тетрадь, опять сменила тему:
— Ты уверена, что с Геннадием все будет в порядке? Сходить бы, проверить.
— Не знаю, стоит ли его тревожить.
— Я пройдусь, постучу тихонько. Если не ответит, уйду, — сказала Полина, направляясь к двери.
— Только туда и обратно! — строго сказала Настя. Но подруга уже вышла.
Настя подождала немного и выглянула в коридор. Так и есть! Полина прошла мимо их номера и уже подошла к лестнице, ведущей вниз.
— Вижу-вижу! — крикнула Настя. — Нехорошо обманывать!
— Я не обманула. Геннадий спит, я не стала его тревожить, — ответила, оглянувшись на ее оклик, Полина.
— Скажи еще, что задумалась и прошла мимо нашего номера. Я тебя знаю: пошла ведь материал собирать.
— Насть, я только туда и обратно! Возьму пару гроссбухов и вернусь. Жалко время терять, когда можно поискать ответы на наши вопросы. Вдруг что полезное найду!
— Что с тобой поделать, — проворчала Настя, торопливо хватая со стола ключи. — Одну я тебя не отпущу! Помогу дотащить эти твои гроссбухи или что ты там собираешься взять.