Ну, скажем, солнечная система с двумя обитаемыми планетами. Если одна планета отсталая, а другая – промышленно развитая, то на примитивную можно успешно вторгнуться. Однако этого нельзя сделать, если те выставят хоть какую‑то постоянную оборону. К тому же взаимосвязь пространства и времени делает такого рода военные действия попросту непрактичными. Когда каждого солдата, оружие и паек приходится поднимать из гравитационного колодца планеты и перевозить через космос, расход энергии становится чудовищным, спрос на транспорт – невозможным, а стоимость невероятной. Если к тому же агрессор сталкивается при высадке с решительным противодействием, вторжение попросту становится невозможным. И это внутри солнечной системы, где планеты, по галактическим масштабам, практически соприкасаются. Мысль о военных действиях между планетами различных звездных систем еще более невероятна. Однако то, что я видел, еще раз доказывало, что нет ничего невозможного принципиально, если люди захотят взяться за это достаточно энергично. А такие вещи, как насилие, война и кровопролитие, все еще имеют страшную привлекательность для таящегося насильственного потенциала человечества, несмотря на длительный период мира и стабильности.
У меня возникла мысль, внезапная и угнетающая.
– Вы говорите, что было совершено успешное межпланетное вторжение? спросил я.
– Больше, чем одно. – Когда он это говорил, на его лице появилась недобрая улыбка.
– А вы и Лига хотите видеть эту практику прекращенной?
– Прямо в точку, Джим, мой мальчик.
– А я – тот сосунок, которого выбрали для этого поручения?
Он протянул руку, взял сигару из моих пальцев и бросил ее в пепельницу, а затем торжественно пожал мне руку.
– Это твоя задача. Ступай туда и победи! – В такие минуты шеф предпочитал обращаться ко мне на "ты".
Я вырвал руку из его предательского пожатия, вытер, пальцы о штанину и снова ухватил свою сигару.
– Я уверен, что вы позаботитесь о том, чтобы мне были обеспечены самые лучшие похороны, какие только может позволить себе Корпус. А теперь не соблаговолите ли вы выжать из себя несколько деталей, или вы предпочитаете завязать мне глаза и выстрелить мной в односторонней грузовой ракете?
– Спокойствие, мой мальчик, спокойствие. Ситуация представляется совершенно ясной. Об этом мало говорилось в средствах массовой информации из‑за окружавшей эти вторжения определенной политической смутности, плюс жесткой цензуры рассматриваемых планет. Согласно нашей реконструкции очень хорошие люди погибли, добывая эту информацию, – ответственность за это несет планета Клизанд, третья планета в системе Эпсилон Индейца. Вокруг этого солнца вращаются по своим орбитам около двух десятков планет, но только три из них пригодны для обитания. И обитаемы. Клизанд прибрал к рукам две братские планеты несколько лет назад, но мы не сочли нужным бить тревогу. По‑настоящему мы встревожились, когда стало фактом, что они увеличили размах: межзвездные завоевания, считавшиеся до этого невозможными. Они завоевали еще пять планет в близлежащих системах и, кажется, подумывают о большем и лучшем. Мы не знаем, как они это делают. Но они, кажется, научились это делать. У нас есть агенты на завоеванных планетах, но они узнали очень мало ценного. Было принято решение – заверю тебя, на самом высоком уровне: ты встал бы и отдал честь, если бы я назвал тебе имена некоторых участвующих в этом людей, – что мы должны отправить человека на Клизанд докопаться до корней проблемы в стоге сена и разрубить гордиев узел.
– Я думаю, что эта идея самоубийственна, даже если не принимать во внимание содержащуюся в ней смешанную и отвратительную метафору. Вместо этого мы могли бы...
– Ты отправишься. От этого тебе никак не открутиться, Скользкий Джим.
Я все же попытался.
Но ничего не вышло. Мне дали копию всех имеющихся материалов, запись языка на кору головного мозга и отмычку к скоростному кораблю‑разведчику, который должен был доставить меня туда, куда нужно.
Мрачный вернулся я в нашу квартиру, где Ангелина, устав заниматься своими волосами, метала нож в установленную у противоположной стены мишень размером с голову. Даже нижним броском после быстрого выхватывания клинка из ножен она безошибочно поражала черное пятно любого глаза.
– Дай я повешу фото Инскиппа, – предложил я. – Оно будет более интересной мишенью для тебя: все же какое‑то удовлетворение ты получишь.
– Этот злой старик посылает моего мужа на задание?
– Этот старый грязный козел добивается, чтобы меня убили. Задание настолько секретное, что я не могу рассказать о нем ни одной живой душе, особенно тебе. Так что вот документы, прочти их сама.
Пока она была занята этим, я сунул, запись клизандского языка в штамп‑машину. Такая машина переписывает материал прямо на кору головного мозга без скучного и отнимающего много времени любого учебного процесса.
Первая сессия займет примерно полчаса, после чего последует дюжина подкрепляющих сессий. К концу я заговорю на этом языке, заработав дополнительно адскую головную боль от этого электронного щупанья моих синапсов. Однако пока машина работала, обучающийся пребывал в полной бессознательности, а я именно этого жаждал в данный момент.
Я надвинул шлем на уши, устроился на кушетке и нажал кнопку. Прошло какое‑то время, и Ангелина осторожно сняла с меня шлем и в тот же миг вручила мне пилюлю. Я проглотил ее и не открывал глаза, пока не утихла боль. Мягкие губы поцеловали меня.
– Они пытаются убить тебя, но ты им не позволишь. Ты посмеешься над ними и победишь, а в один прекрасный день займешь место Инскиппа.
Я чуть приоткрыл глаз и увидел торжествующее выражение на ее лице.
– Явлюсь домой со щитом или на щите? Грудь в крестах или голова в кустах? Ты будешь беспокоиться обо мне?
– Все время. Но такова уж участь женщин. Я, разумеется, не могу стоять на пути твоей карьеры...
– Я и не знал о ней, пока ты мне только что не сообщила.
– ...и сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.
– Ты не сможешь отправиться со мной по очень важной и выпирающей причине.
– Я это знаю. Но в душе я все время буду с тобой. Как ты собираешься высадиться на эту планету?
– Поднимусь на борт своего сверхшустрого корабля‑исследователя, быстро минуя радарный экран, ворвусь в атмосферу и...
– И тебя распылят на атомы. Вот, почитай‑ка этот рапорт. Его написал уцелевший с последнего корабля, попробовавшего такой подход.
Я прочел рапорт. Он производил крайне гнетущее впечатление. Я швырнул его обратно в кучу других.
– Предупреждению внял. Похоже, эта планета милитаризирована до предела. Держу пари, у них даже домашние животные носят мундиры. Переть вот так, напролом, значит подходить к ним на их собственных условиях, конкурировать с ними в области, где они лучше всего организованы. А вот против чего они не организованы, так это против маленького обмана, изящного воровства, гладкого подходца, прикрывающего хитрую атаку. Проскользнуть, проникнуть, действовать и искоренять.
– Мне это что‑то начинает не нравиться, – нахмурилась моя любовь. – Ты позаботишься о себе, Джим? Я не думаю, что беспокойство пошло бы мне сейчас на пользу.
– Если ты желаешь беспокоиться, то беспокойся о судьбе этой несчастной планеты, на которую спустили Скользкого Джима: ее завоеваниям конец, можно считать, что с ними покончено.
Я звонко поцеловал ее и вышел; моя голова была высоко поднята, плечи расправлены, и я очень желал хоть на минуту, хоть на одну десятую секунды быть столь уверенным в себе, как разыгрывал.