Все это, разумеется, происходило в полном соответствии с планом. Я видел этого погонщика роботов и его бригаду каждый день в этом самом месте, когда мы проезжали мимо: Клизанд любил свою рутину. Можно было смело рассчитывать, что погонщик роботов, индивид бандитского вида с толстой шеей и узким лбом, бросится на перехват, видя бегущего чужака, и он поступил именно так, как я надеялся. Рванув на себя хлыст, я заставил его потерять равновесие, и он с открытым ртом качнулся ко мне, а я нанес ему артистический удар по этой отвисшей челюсти. Удар попал в цель. Он мотнул головой, прохрипел что‑то и бросился на меня, вытянув руки, готовые давить и рвать. Это было не по плану. Ему полагалось сразу же упасть, чтобы я мог быстренько проделать остальную работу, прежде чем прискачет кавалерия. Откуда я мог знать, что у него не только нет мозгов, но и конституция совсем другая. Я шагнул в сторону, его пальцы схватили воздух, а меня бросило в пот. Время шло, а его‑то у меня и не было. Я должен был привести эту тушу в бессознательное состояние наибыстрейшим способом. Что я и сделал. Выбранный способ не был изящным, но сработал. Я подставил ему ногу, когда он бросился на меня, а потом вскочил ему на спину и долетел на нем до земли, по возможности ускоряя его падение. Ухватив противника за волосы, я замолотил его головой по мостовой. Потребовалось три добрых удара – я боялся, что дорожное покрытие расколется раньше, чем его башка, – чтобы погонщик крякнул и расслабился. Вдали завыла сирена. Я вспотел сильнее. Безразличные к делам людей роботы грузили мусор. Погонщик был одет в темно‑зеленый мундир, несомненно символизирующий его ремесло. Он застегивался на единственную молнию, которую я расстегнул. А затем я начал трудиться над снятием одежды с его объемистой, неподатливой туши. Сирены выли все ближе. В последний момент возникла непредвиденная задержка: мне пришлось срывать с него сапоги, так как иначе я не мог снять штаны. И задержка эта ничего хорошего мне не сулила. Эхо сирены гулко отскакивало от стен служебной улицы, где‑то поблизости эффектно завизжали тормоза. С тем, что вполне может быть названо лихорадочной спешкой, я натянул мундир поверх собственного осиного одеяния и застегнул молнию. Затем схватил хлыст и треснул ближайшего робота по шарикоподшипнику.
– Сунь этого человека в бачок! – скомандовал я и отступил, когда он схватил своего бывшего хозяина.
Ноги надсмотрщика только‑только исчезли из вида, когда в поле зрения влетел первый солдат в красном мундире.
– Чужак! – крикнул я и махнул хлыстом в сторону другого конца улицы. Побежал туда! Умчался так быстро, что я не смог его остановить.
Солдаты тоже помчались очень быстро, и это было хорошо, поскольку пара сапог лежала прямо на виду. Я бросил их в бачок вслед за владельцем и щелкнул хлыстом перед своей полудюжиной роботов. – На следующий участок! – приказал я. – Шагом марш!
Я надеялся, что они запрограммированы на регулярный маршрут. Так оно и было. Робот‑грузовик двигался впереди, а остальные цепочкой шли за ним. Я шествовал позади с хлыстом наготове. И вот наша маленькая процессия вышла на забитую солдатами и полицейскими улицу. Бронемашины лавировали среди нас, водители громко ругались. Мой отряд верных роботов двигался прямиком через всю эту сумятицу, в то время как я с парализованной улыбкой на губах трусил за ними следом. Я боялся, что если сейчас попытаюсь как‑то изменить приказ, моя механическая бригада устроит сидячую забастовку прямо посреди улицы. Мы прошли позади покинутой мной машины как раз в тот момент, когда моему старому приятелю помогали выбраться из нее. Я повернулся к нему спиной, стараясь игнорировать крадущийся по спине холодок. Если он меня узнает... Первый робот достиг следующей служебной улицы. Мне показалось, что я плелся за своей командой минимум два дня, пока и я достиг этого относительно безопасного прибежища. День был прохладный, но я обливался потом.
День был прохладный, но я обливался потом. Я привалился к стене передохнуть, пока мои роботы опустошали бачки.
На столь недавно покинутой нами улице появлялись все новые и новые машины, а над моей головой гремели реактивные двигатели. Да, они определенно скучали по мне. Что дальше? Хороший вопрос. Не приходится сомневаться, что очень скоро, не найдя никаких следов беглеца, кто‑нибудь из этой публики вспомнит единственного свидетеля его побега. И они захотят снова поговорить с погонщиком роботов. И прежде, чем этот момент наступит, я должен быть где‑то в другом месте. Но где? Активы мои были очень ограничены: коллекция роботов‑мусорщиков, которые в данный момент, трудолюбиво лязгая, занимались своей работой, два мундира – один поверх другого, причем каждый из них делал меня меченым, – и электронный хлыст. Хлыст, годный только для роботов, – так как генерируемого им слабого тока было достаточно лишь для того, чтобы замкнуть реле, отменяющее предыдущий приказ. Что делать? За моей спиной раздалось скрежетание. Я отпрыгнул в сторону. Распахнулась ржавая железная дверь, и наружу высунул голову толстяк в белом колпаке.
– У меня здесь есть еще один бак для тебя, Слободан, – сказал он, а затем подозрительно посмотрел на меня. – Ты не Слободан!
– Вы правы. Слободан – это кто‑то другой. И он где‑то в другом месте.
В больнице, удаляет грыжу. Вот меня сюда и поставили.
Не плывет ли удобный случай прямо мне в руки? Я говорил быстро, а думал еще быстрее. На недавно пересеченной мною улице беготня продолжалась, но сюда, в служебный проход, никто не заглядывал. Я щелкнул хлыстом по коробке передач ближайшего робота и подозвал его.
– Следуй за этим человеком, – приказал я, хлыстом указывая направление.
Белый колпак нырнул внутрь, робот последовал за ним, а я последовал за роботом. В кухню. В большую, явно ресторанную кухню. И там больше никого не было.
– Когда вы открываетесь? – спросил я. – У меня от этой работенки разыгрался еще тот аппетит.
– До вечера не откроемся... Эй! Прикажи этому роботу, чтобы он не таскался за мной. Пусть заберет отсюда мусор.
Повар, отступая, кружил по помещению, а робот верно топал на ним. Они составляли прекрасную пару.
– Робот, – скомандовал я, щелкнув хлыстом. – Не следуй больше за ним.
Просто схвати его за руки так, чтобы он не мог убежать.
Электронные рефлексы робота действовали быстрей, чем у повара.
Стальные руки сомкнулись, повар открыл рот, чтобы пожаловаться, и я заткнул его поварским колпаком. Повар сердито жевал его, приглушенно мыча, а я в это время привязывал его к стулу, используя прекрасный ассортимент полотенец. Надежно закрепив его, я позаботился о кляпе. И пока никто другой не появлялся в поле моего зрения. Мне все еще везло.
– Выйди, – приказал я роботу. Снаружи остальные роботы продолжали работать быстро и усердно. Я размахивал хлыстом до тех пор, пока все они не затрепетали, ожидая нового приказа.
– Возвращайтесь. В то место, откуда вы явились сегодня утром.
Ступайте.
Словно хорошо обученные солдаты, они повернулись и тронулись в путь. К счастью, не в направлении только что пересеченной улицы. Я нырнул обратно на кухню и запер дверь. На какое‑то время я был в безопасности. Рано или поздно мои преследователи проследят меня до роботов‑мусорщиков, но у них не будет ли малейшего представления, где и когда я покинул команду. Дела шли просто прекрасно. Пленный повар сумел опрокинуть стул и теперь полз, извиваясь, с этим стулом и всем прочим к выходу.
– Озорник! – попенял я его и взял со стойки большой тесак. Он сразу остановился и выпучил на меня глаза. Я положил нож и хлыст туда, где они были бы под рукой, и оглянулся. Да, на некоторое время я был в безопасности и мог заняться составлением плана.