А потом случилось так, что Кассии Фортунате стало не до лис совсем…
Теперь, спустя полгода, она называла произошедшее с ней не иначе как Инцидент. Хорошее емкое слово, слово-шкатулка, в которую запросто можно спрятать и преступление, и последовавшее за ним неминуемое наказание… Отличное слово, да.
За каменным мостиком, изящно перекинутым через замерший ручеек, Кассия, наконец, увидела цепочку лисьих следов.
«Вот теперь я точно тебя найду, хитрюган», — мысленно посулила она неуловимому зверю, двинувшись за лисом в самую чащу.
После оглашения приговора сестры и братья из её манипулы скинулись на прощальный подарок. Даром, что ли, Кассия им все уши прожужжала о том, как хочет поселить в Зимнем Мире лисиц? К тому же, если не вся Республика, то Флот уж точно в курсе — команда квинквиремы «Фортуна» — самая сплоченная. Недаром говорят: «Дружат как Фортунаты». Друзьями они остались до самого конца.
Между елками мелькнула ярко-рыжая шубка. Кассия ускорила шаг. Мягкий рыхлый снег весьма кстати заглушил все звуки, и девушке удалось подкрасться к красавцу-лисовину очень близко.
«Ага! Вот ты какой!» — ахнула Кассия, любуясь подарком.
Зверь был не просто рыжий, а почти огненный, с янтарными глазами и белоснежной грудкой.
— Привет тебе, Руфус!
Вдоволь наигравшись в гляделки и дав сделать три десятка великолепных снимков, новонареченный лис убежал по своим делам, а Кассия вернулась к мостику. До ужина осталось каких-то полчаса, и прежде чем вернуться в реальность, она хотела насладиться видом живописной дороги и отягощенных целыми сугробами еловых ветвей. Оно, конечно, правильно говорится, что перед смертью не надышишься, но кислой физиономией Блондинчика она и так сыта по горло.
«На первые же бонусы куплю дополнение „Лыжи“, — мечталось девушке. — Для мобильности и стимуляции нервных окончаний».
Снег продолжал тихо падать, но ветер прекратился, и Кассия на прощание запрокинула голову, чтобы чувствовать кожей лица легчайшие ледяные прикосновения. Нет, право же, её личный Мир Зимы стоил каждого потраченного на его создание денария.
Ах, как же не хотелось возвращаться! Ступая в снежно-мерцающее кольцо портала-выхода, Кассия едва не стонала от злости. Вернее, она яростно скрежетала зубами, как человек, которому снится бесконечный кошмар. Только у бывшей манипуларии, как назло, сон и явь поменялись местами.
Каждый раз при возвращении из Мира Зимы гордячка-Кассия давала себе слово не замечать Блондинчика в упор, но голова сама по себе, без всякого участия воли склонялась перед изменником. Даром что он свою напарницу действительно не замечал. В часы, когда девушка бродила по виртуальному миру, Ацилий, видимо, читал свою древнючую книгу. За несколько декад их пути в недрах грузовика раритет этот можно было, по мнению Кассии, наизусть заучить. Лучше бы инструкции зубрил, честное слово!
— Который час? — намеренно грубо и резко спросила девушка.
— Восемь вечера.
Ацилий всегда отвечал на вопросы, каким бы хамским тоном они не были заданы. Только вид у него каждый раз был такой удивленный, словно с ним внезапно заговорил стул или стол. Это бесило больше всего.
Кассии хотелось крикнуть: «Ты больше не патриций, а я не манипулария, изменник! Заруби себе на своем породистом носу! И давай, учи инструкции, мать твою растак!»
— Жрать пойдешь? Или снова… эта… постишься?
— Извини, я еще не решил.
Он, вишь, не решил еще — оскорбить свой желудок белковой массой с витаминной подливкой или пощадить нежный орган и свое утонченное чувство прекрасного.
— Ну и хрен с тобой, Блондинчик, — проворчала лигария. — А я жрать хочу, сил никаких нет.
Кухари на «Вератруме» не утруждали себя синтезом из набора аминокислот чего-то более-менее похожего на нормальную еду. Экономили энергию, надо полагать. Но Кассию совершенно не смущала белесая клейкая масса в контейнере, скупо политая оранжевой кисловатой жидкостью. А вот аппетит патриция при виде столь изысканного «яства» исчезал моментально.
Пока Кассия потягивалась, поводила плечами и осторожно почесывала шрам от импланта за правым ухом, вечный напарник с места не сдвинулся и глаз от страницы книги не поднял.
Откровенно говоря, рядовая штурмового отряда Кассия Фортуната из Игнациевой трибы в политике не разбиралась. От слова «совсем». В штурмовых импульсных винтовках — легко, в вакуум-сварочных аппаратах — тоже, еще немного кумекала в тактике и обработке металла давлением, но представить себе, в чем конкретно выражается преступная измена сенатора-патриция она не могла. А очень хотелось знать, что же такого натворил человек, с которым придется работать всю оставшуюся жизнь. Кассия бы поняла, если бы Блондинчика осудили за убийство, скажем, другого сенатора, она ведь и сама — убийца.
Ацилий молчал. Спрашивать же напрямик означало натолкнуться на глухую стену высокомерия. К слову, те два патриция, которых Кассия издалека видела до знакомства с изменщиком-Блондинчиком, иных чувств, кроме признательности и благоговения у неё отчего-то не вызывали. Странно, да?
«Изменить Республике — это как? Если не в бою, выстрелив, положим, в спину соратнику из мести или иных низких побуждений, то как иначе? Неужто этот хмырь белобрысый продал государственные секреты парфам? — терзалась невысказанными вопросами Кассия. — Но тогда бы его не спас бы и… этот… как его… парадоксальный ген этот сраный. На удобрения отправился бы прямым ходом».
Воображение рисовало заманчивую картинку — жидкий Ацилий по трубочкам питает огуречную рассаду в гидропонном парнике где-нибудь на стационарной военной базе. Интересно, на много б огурцов его хватило?
Воспоминание об огурцах пробудило зверский аппетит и бурление желудочных соков.
— Всё! Ты как хочешь, а я жрать пошла.
Никакой охраны паре лигариев не требовалось. Куда они денутся, если с НЭП-имплантом ни сбежать, ни спрятаться? Да и зачем? Если говорить о Кассии, то ей участь лоцмана-коннектора представлялась, если не подарком судьбы, то шансом испытать себя в новом деле. И кабы не Блондинчик…
Выждав положенное время, чтобы точно убедиться — гордый Ацилий ужинать не возжелал и не возжелает, Кассия быстренько подмела и его порцию тоже. А чего добру-то пропадать? Белок, он везде белок. Тем более цивилы хоть и не упустили шанса поглумиться по форме, но по содержанию белковая масса оказалась первоклассной, обогащенной микроэлементами, нажористой. Уж в чем-чем, а в жратве бывшая манипулария разбиралась превосходно. Даже лучше, чем в вакуум-сварке. А еще она предпочитала сытый желудок — голодному при любых жизненных обстоятельствах.
«Сильна ты за обе щеки трескать, малявка», — смеялся её разлюбезный десятник, застукав подчиненную за выпрашиванием у повара добавки. И награждал легким шлепком по крепкой ягодице, а мог и за смуглую щечку потрепать. Хороший он был, душевный, прирожденный воин, эх-х-х…
От сытости, как это водится, Кассию потянуло на меланхолические воспоминания, перетекавшие обычно в здоровый крепкий сон. Сестра Папия Фортуната утверждала, что, обожравшись, Кассия храпит, прямо как мужик, но среди своих, среди Фортунат-вояк, то был невеликий грех, а ночной покой Блондинчика бывшая манипулария беречь не нанималась. Сейчас ка-а-ак завалится на койку, ка-а-ак задрыхнет!
***
Великие боги, как же храпела эта… самка породы манипулариев! Уму непостижимо, как человеческое существо способно исторгать столь чудовищные звуки. Или это побочный эффект селекции? Если так, то кто-то непростительно ошибся!
«А тебе что за печаль, даже если ты прав? — угрюмо сыронизировал Гай Ацилий. — Теперь ты, мой восторженный друг, навеки прикован к сей представительнице столь любезного тебе народа. Изысканный поворот, не так ли?»
Вполне в духе засранца Клодия, на самом деле. В отчаянной схватке оптиматов и популяров Ацилии Курионы оказались слишком принципиальными, а потому их выпололи начисто. Ну, почти. Хотя Гай не в счет.
«Ты ведь сам стремился к этому, дружок, — напомнил он себе. — Не запамятовал еще? Быть ближе к народу, ха! Куда уж ближе-то?»
От могучего, с присвистом храпа бывшей манипуларии не только закладывало уши, но и даже сами переборки, казалось, вибрировали. Так что затычки не спасали, Ацилий уже пробовал. Кроме того, белковая масса, похоже, не пошла впрок желудку Кассии, вызывая в оном бурление и брожение. Таким образом, обоняние патриция испытывало не меньшие страдания, чем слух. Что прискорбно вдвойне.
Инструкции, зубрить которые призывала напарница, Ацилий прочитал дважды, и этого было довольно, чтобы каждая буква намертво отпечаталась в тренированной памяти бывшего сенатора. Чай, не предвыборная речь, было бы что учить, право. Что оставалось? Если исключить виртуальные сказочки, которыми глушила сознание Кассия и ей подобные, то практически ничего. Осужденному позволили взять с собой несколько книг — и на том спасибо.
Боль не покинет меня, пока меня жизнь не покинет.
Тот, кто страданьем томим, раньше страданья умрет.
Помощи — если ее я достойным могу оказаться —
Мне приходится ждать лишь от всесильных богов.
Но тут соседка не просто всхрапнула, а прямо-таки взревела аварийной сиреной, и Ацилий, уже скользнувший было вслед за бессмертными строками древнего поэта, рухнул на взлете. Да так знатно шмякнулся, что аж с койки упал. И, ошеломленный, несколько секунд не мог сообразить, что это не девичий храп сверзил его с высоты грез, а вполне себе прозаическое содрогание транспортника, словившего бортом прямое попадание из…
— Торпеда, твоюцентурию! — заорала Кассия, спрыгнув со своей лежанки.
Такую вибрацию при попадании давали только самонаводящиеся торпеды класса L, те самые, которые так любят использовать незаконные вооруженные формирования, именуемые в просторечье пиратами.
В обстановке, приближенной к боевой, прирожденные манипуларии мыслят и действуют очень быстро. Кассия целеустремленно пробежалась по каюте в поисках хоть чего-то, похожего на оружие. Безрезультатно! Триерарх «Вератрума» позаботился, чтобы расконвоированные лигарии не отчудили напоследок чего-нибудь противозаконного. Например, не смогли взять заложников.
- Вот же ж гадство! — взвыла обозленная Кассия.
Любая манипулария сама по себе оружие, тем паче Фортуната, пусть даже бывшая. Но обидно же! Лихорадочно оглядевшись в последний раз, девушка решительно выломала из стенной панели держатель для полотенец и заняла оборону вокруг патриция.
— Стате! — скомандовал Ацилий, прежде чем сам понял, что происходит. Несмотря на отсутствие врожденных рефлексов, соображал патриций быстро, а приказывал — еще быстрее. Озверевшая манипулария, спущенная с цепи, разнесет судно быстрее, чем это сделают враги. И мало того, что сама погибнет, так ведь и его за собой утащит!
Приказ подействовал отрезвляюще. Не сразу, но подействовал.
— Чего-чего? — пробормотала Кассия, очумело тряхнув головой.
Пока Гай с трудом поднимался с карачек, опираясь о дрожащую переборку, мозг патриция, отрешившись от тела, уже сделал то, для чего был предназначен — произвел анализ ситуации. Поганой ситуации, несомненно, но отнюдь не безвыходной.