Глядя в потрясенное лицо матери, Корделия порадовалась, что никогда не хотела стать адвокатом. «Все мои подзащитные навечно остались бы на принудительном лечении».
– Ты бы лучше поняла, если бы с ним встретилась, – с надеждой проговорила она.
Мать неуверенно засмеялась.
– Да уж, он тебя просто околдовал. Так что же в нем есть? Интересно говорит? Хорош собой?
– Не знаю. Разговаривает он в основном о барраярской политике. Уверяет, что испытывает к ней отвращение – но, по-моему, это скорее одержимость. Он и на пять минут не может о ней забыть. Она стала частью его души.
– Это… интересно?
– Это ужасно, – честно призналась Корделия. – От его историй неделю не заснешь.
– И дело не в его внешности, – со вздохом констатировала мать. – Я видела его в новостях.
– Ой, ты их не записала? – спросила Корделия, сразу оживляясь. – Где я смогу их найти?
– Наверное, где-то в файлах видео, – отозвалась та, изумленно глядя на дочь. – Но, право же, Корделия, твой Рег Роузмонт был в десять раз привлекательнее.
– Наверное, – согласилась Корделия, – если смотреть объективно.
– Так что же в нем все-таки есть?
– Не знаю. Скорее всего его недостатки – это часть его достоинств. Мужество. Сила. Энергия. Он мне может дать десять очков вперед – всегда. У него есть власть над людьми. Он не просто лидер, хотя это в нем тоже есть. К нему нельзя относиться равнодушно. Самый странный тип, с которым я когда-либо встречалась, некий Ботари, и боготворит, и ненавидит его одновременно. Но рядом с ним никто не скучает.
– А к какой категории относишься ты, Корделия?
– Конечно, я его не ненавижу. Но и не могу сказать, что без ума от него. – Она долго молчала, потом посмотрела прямо в глаза матери. – Но если он порежется, у меня течет кровь.
Мать побледнела. Губы ее улыбались, но взгляд погас, и она с излишним усердием принялась раскладывать немногочисленные вещи Корделии.
На четвертый день отпуска начальник Корделии, коммодор Тейлор, привел неприятного посетителя.
– Капитан Нейсмит, это доктор Мехта из медицинской службы экспедиционного корпуса.
Доктор Мехта оказалась стройной загорелой женщиной одних лет с Корделией. Темные волосы ее были гладко зачесаны назад, и вся она в своей голубой форме казалась холодно-стерильной.
– Опять психиатр, – вздохнула Корделия. Мышцы у основания шеи свело судорогой. Новые допросы – новые увертки, все более ненадежная паутина лжи для прикрытия прорех в ее истории. А за недомолвками прячется горькая правда Форкосигана…
– В ваше личное дело наконец попали доклады коммодора Спрейг. Увы, с большим опозданием. – Губы Тейлора сочувственно сжались. – Ужасно. Я очень сожалею. Если бы мы получили их раньше, вам не пришлось бы пройти через то, что случилось на прошлой неделе. И другим тоже.
Корделия покраснела.
– Я не хотела его лягнуть. Он просто на меня наткнулся. Такое больше не повторится.
Тейлор спрятал улыбку.
– Ну, я за него не голосовал. Зануда Фредди меня не заботит. Хотя, – тут коммодор откашлялся, – он-то как раз очень интересуется вами. Вы теперь знаменитость, нравится вам это или нет.
– А, чепуха.
– Это не чепуха. У вас есть обязательства.
«Чьи слова повторяешь, Билл? – подумала Корделия. – Это не твой голос».
Она помассировала шею.
– Я считаю, что выполнила все свои обязательства. Чего им еще от меня нужно?
Тейлор пожал плечами:
– Считается… Мне дали понять… В общем, вас ждет место в аппарате президента. В связи с вашим военным опытом. Когда вы поправитесь.
Корделия фыркнула.
– У них какие-то странные понятия относительно моей военной карьеры. Послушайте… Зануда Фредди пусть хоть накладной бюст надевает, чтобы охмурять избирателей-гермафродитов с Кварца. Но я не собираюсь играть роль п-пропагандистской коровы, которую будут доить какие-то партии. Выражаясь словами одного друга, у меня отвращение к политике.
– Ну… – Он пожал плечами, словно выполнил некий долг, и продолжил уже более твердо: – Как бы то ни было, в мои обязанности входит проследить за тем, чтобы вы были действительно готовы к службе.
– Я… я буду в порядке после м-месячного отпуска. Мне просто надо отдохнуть. Я хочу вернуться в астроэкспедицию.
– И вернетесь. Как только врачи признают вас годной.
– О! – Понадобилась почти минута, чтобы до нее дошел смысл сказанного. – Так. Погодите-ка. У меня было н-небольшое недоразумение с доктором Спрейг. Очень милая дама и рассуждает логически, но исходные посылки были неверны.
Коммодор Тейлор грустно посмотрел на нее:
– Кажется, сейчас мне лучше передать вас доктору Мехте. Она все четко объяснит. Вы будете с ней сотрудничать, правда, Корделия?
Корделия похолодела.
– Давайте внесем ясность. Вы хотите сказать, что если ваш специалист не будет мной доволен, я уже никогда не ступлю на корабль экспедиции? Никакого к-командования – и вообще никакой работы, так?
– Это… слишком жесткая формулировка. Но вы же сами знаете, что для астроэкспедиций, в которых небольшие группы людей надолго оказываются в изоляции, психопрофили имеют огромное значение.
– Да, я знаю. – Корделия изобразила улыбку. – Я б-буду сотрудничать. К-конечно.
Глава 13
– Ну вот, – жизнерадостно объявила доктор Мехта на следующий день, устанавливая свой ящичек на столе в квартире Нейсмитов, – это совершенно безвредный метод мониторинга. Вы ничего не почувствуете, вам он ничуть не повредит, а мне покажет, какие темы важны для вашего подсознания. – Она проглотила какую-то таблетку, объяснив: – Аллергия. Прошу меня извинить. Итак, рассматривайте наш сеанс как эмоциональную геологоразведку: она выявит, где прячется источник переживаний.
– И скажет вам, где бурить скважину, да?
– Вот именно. Вы разрешите мне закурить?
– Пожалуйста.
Мехта зажгла ароматную сигарету и тут же небрежно положила ее на край пепельницы, которую принесла с собой. Едкий дым заставил Корделию поморщиться. Странный порок для врача… Что же, у каждого свои слабости. Она взглянула на прибор, стараясь подавить раздражение.
– Ну, в качестве точки отсчета, – сказала Мехта, – июль.
– Я должна ответить «август» или еще что-то?
– Нет, это тест на свободные ассоциации – аппарат все сделает сам. Но если хотите, можете говорить.
– Ладно.
– Двенадцать.
«Апостолов, – подумала Корделия. – Дней рождественских каникул. Дюжина яиц».
– Смерть.
«Рождение, – подумала Корделия. – Эти барраярские аристократы все возлагают на детей. Имя, имущество, культуру, даже управление страной. Огромный груз – неудивительно, что под его тяжестью дети гнутся и ломаются».
– Рождение.
«Смерть, – подумала Корделия. – Человек без сына там просто ходячий призрак, не имеющий будущего. А когда их правительство терпит поражение, она платят жизнями своих детей. Пятью тысячами».
Мехта передвинула пепельницу влево. Так не стало лучше – наоборот.
– Секс.
«Вряд ли: я здесь, а он там…»
– Семнадцать.
«Емкостей, – подумала Корделия. – Интересно, как там эти несчастные зародыши?»
Доктор Мехта озадаченно уставилась на показания своего устройства.
– Семнадцать, – повторила она.
«Восемнадцать», – твердо подумала Корделия. Доктор Мехта сделала какую-то пометку.
– Адмирал Форратьер.
«Бедная зарезанная жаба. Наверное, ты говорил правду: ты должен был когда-то любить Эйрела, чтобы так его возненавидеть. Что он тебе мог сделать? Скорей всего отверг твою любовь. Такую боль я могу понять. Возможно, у нас с тобой все же есть точка соприкосновения…»
Мехта подкрутила что-то, снова нахмурилась, повернула обратно.
– Адмирал Форкосиган.
«Ах, любимый, будем верны друг другу…» Корделия попыталась сосредоточиться на голубом кителе доктора Мехты. Да, сейчас у нее забьют фонтаны, если она начнет здесь копать свой колодец.
Мехта взглянула на часы и подалась вперед, став еще внимательнее:
– Давайте поговорим об адмирале Форкосигане.
«Давайте не будем», – подумала Корделия.
– Что вас интересует?
– Вы не знаете, он много работает с разведкой?
– Не думаю. Кажется, его главная специальность – оперативное планирование, стратегия, когда… когда он не занимается патрулированием.
– Мясник Комарры.
– Это бессовестная ложь, – непроизвольно вырвалось у Корделии.
– Кто вам это сказал? – спросила Мехта.
– Он.
– Он. Ага, так…
«Я тебе еще припомню это „ага“… Нет. Сотрудничество. Спокойствие. Я действительно спокойна. Скорее бы эта дама докурила свою сигарету. Глаза щиплет».
– Какие доказательства он вам представил?
Корделия поняла, что доказательств не было.
– Наверное, свое слово. Слово чести.
– Довольно эфемерное подтверждение. – Она сделала еще одну пометку. – И вы ему поверили?
– Да.
– Почему?
– Это… согласовывалось с моими впечатлениями.
– Вы, кажется, были его пленницей в течение шести дней во время этой астроэкспедиции?
– Да.
Доктор Мехта постучала световым карандашом и насмешливо хмыкнула, глядя сквозь Корделию.
– Кажется, вы убеждены в правдивости Форкосигана. Вы не допускаете мысли, что он когда-либо вам лгал?
– Ну… лгал, конечно, ведь я – вражеский офицер.
– И однако, вы безоговорочно поверили его утверждениям.
Корделия попыталась объяснить:
– Для барраярца слово – это нечто большее, чем просто туманное обещание, по крайней мере для людей старого типа. Господи, да у них ведь даже правление на нем основано: все эти клятвы верности и тому подобное…
Мехта беззвучно присвистнула:
– Так вы теперь одобряете их форму правления?
Корделия беспокойно дернулась.
– Не совсем. Я просто начинаю ее немного понимать, только и всего. Наверное, она тоже может работать.
– Так это слово чести – по-вашему, он его никогда не нарушает?
– Ну…
– Значит, нарушает.
– Да, я была свидетельницей. Но это ему обошлось очень дорого.
– То есть обман был хорошо оплачен.
– Я говорю не о цене сделки. Он ничего не выигрывал – только терял. Он потерял многое… на Эскобаре…
Разговор явно заходил за опасную грань. «Мне необходимо переменить тему, – сонно подумала Корделия. – Или подремать». Мехта снова взглянула на хронометр и пристально посмотрела на Корделию.
– Эскобар.
– Знаете, Эйрел после Эскобара чувствует себя опозоренным. Он сказал, что вернется домой и напьется. По-моему, Эскобар разбил ему сердце.
– Эйрел… Вы зовете его по имени?
– А он называет меня «милый капитан». Я всегда думала, что это смешно. Но в чем-то очень показательно. Он действительно считает меня женщиной-солдатом. Форратьер опять был прав: кажется, для него я – выход из затруднительного положения…
В комнате становилось жарко. Корделия зевнула. Дымок извивался вокруг нее, как щупальца.
– Солдат.
– Знаете, он любит своих солдат. Действительно любит. Он полон этого странного барраярского патриотизма. Вся честь – в службе императору. По-моему, император этого совсем недостоин…
– Император.
– Бедняга. Мучится не меньше Ботари. Может, такой же ненормальный.
– Ботари. Кто такой Ботари?
– Он разговаривает с демонами. А демоны ему отвечают. Вам бы понравился Ботари. Эйрелу нравится. Подходящий спутник для вашей следующей прогулки в ад. Владеет тамошним языком.