— Нам не довелось знать Эльвиру… – начал Тэнра. Вася остановил его движением руки.
Эльвире Сейфуллиной Васю навязали в ассистенты после того, как перевели его в оперативный отдел. Он из‑за этого постоянно чувствовал себя виноватым. Эльвира была настоящая . Её все боялись. За глаза её называли Заклёпкой. До Полохова она только сама подбирала себе людей в команду. Он не знал, кто и зачем просил за него так, чтобы она согласилась – но точно не Ледран и не Уфриля. Те бы её не уговорили, и пытаться бы не стали. Тюфяк вроде Полохова Заклёпке был нужен как собаке пятая нога.
Образ инструкторши встал перед глазами: Эльвира, малорослая и худая, словно голодный ребёнок, холодная и неулыбчивая, с вороньей чернотой глаз и волос.
— Так, —пробормотал Вася. – Как меня учили…
Он закусил губу. Тэнра собрался ещё что‑то сказать, но промолчал. Анис скосоротился. Никсы хором зевнули. Полохов пытался сосредоточиться.
— Эльвира бы спросила, —начал он: —где, собственно, вышел наш объект, когда это случилось и где он сейчас?
Тэнра одобрительно кивнул. Анис что‑то вывел на личный экран.
— У СЭТ нет данных, —ответил Нилиэнгер. – Есть только недоказуемое подозрение, что их стёрли.
«Да, —подумал Вася. – Дела». И снова, в тысячный раз возвратилась мысль: в Лабораториях кадровый голод, поэтому они срывают с мест всех хоть сколько‑нибудь подходящих. Чей только извращённый ум посчитал подходящим такого вялого и никчёмного типа, как Полохов… «Людей нет, Васенька», —горестно признавался координатор. Впрочем, у Ледрана почти всегда был такой вид, потому что Ледран за всех своих агентов болел душой… «Агент, —подумал Вася с невыразимым презрением к себе. – Оперативник». Агент из него был как из желе пуля.
Вася со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— «Любая информация что‑то значит», —процитировал он. – «Отсутствие информации в нашей работе значит намного больше». Во–первых… во–первых, если этот парень… или девица… если наш объект действительно подчистил память комплекса, то он, стало быть, это может. Стало быть, он объект… неприятный. А во–вторых… Слушайте, если демону стёрли память, как он умудрился рассчитать точку входа?
— Исходя из данных досье объекта, —объяснил Тэнра. – Комплекс выделил подходящую область. Это может быть город. Или страна.
— Да хоть планета, —угрюмо дополнил Вася. – Мы на сорок пять градусов ниже хайлерта. Здесь может быть всё, что угодно. Погодите, —он встрепенулся. – А где мы, собственно, находимся?
— Угадал, —с ухмылкой кивнул Анис. – Это не Земля.
— Вот повезло‑то! – Вася всплеснул руками.
Новость не радовала. Восемнадцатая версия ЛаОси, в принципе, подразумевала активную космическую экспансию человечества, но временная точка могла оказаться любой. Период расцвета экспансии Вася не любил. Он родился в другой линейке, под другой версией, с менее акцентированной агрессивностью, и в таких местах чувствовал себя неандертальцем. «Хуже, чем в Лабораториях», —с досадой подумал он.
— Планета называется Эйдос, —продолжал Нилиэнгер, —это одна из старых колоний, ей несколько веков. До Земли… шут знает, сколько в точности световых лет, но три месяца лёту на местных кораблях. Я провижу твой следующий вопрос, Вася. Тебе может быть неприятно это услышать: да, здесь много и со вкусом воюют.
Полохов безнадёжно ругнулся.
Не то что бы оперативник Лабораторий мог погибнуть от случайной пули или под бомбёжкой: ему грозили совсем другие опасности. Проблема заключалась в его полномочиях. Невыносимо знать, что можешь защитить всех безвинных, помочь всем страдающим – и не имеешь права. Вася любил прикидываться циником, но не настолько. Надо было быть Заклёпкой, чтобы хладнокровно работать в таких условиях. «Наверно, когда‑нибудь я стану похожим на Эльвиру, —подумал Вася. – Или сдохну». Но очередная унылая мысль внезапно вильнула, обернулась изнанкой и привела к неожиданному озарению. Плечи Полохова расправились, а лицо осветилось.
Он понял.
— Объект, —вполголоса проговорил он, почти улыбнувшись. – Наш объект любит войны. Его впервые отследили по действиям на фронтах.
— Именно, —подтвердил Тэнра. – Поэтому скорее всего он действительно здесь и пробудет здесь ещё какое‑то время. Он ждёт, когда начнётся война.
Магистраль проходила дальше, над плоскими крышами, и у неё не было ни полотна, ни опор. Легковушки мчались по воздуху вдоль едва заметных световых направляющих. Но техническое превосходство местных Васю больше не удручало: он думал вслух и думал плодотворно.
— Надо пересмотреть досье. Попробуем разобраться, что именно понравилось объекту. Может, даже догадаемся, что он собирается делать. А мне надо залогиниться в СКиУ…
— Это значит, что разбираться и пересматривать будем мы? – нетактично уточнил Анис.
— Ну не Никсы же, —в тон ему ответил Вася.
Он так приободрился, что находил силы иронизировать и ругаться. Анис фыркнул, ничуть не обидевшись: он тоже был доволен, что Полохов вышел из тоскливого оцепенения. Тэнра посмеивался. Никсы выглядели совершенно счастливыми – носились кругами, лаяли и принюхивались к ветру.
Они неторопливо шли по пустой улице к её перекрёстку с речной набережной. Там сновали пешеходы. За убранной в гранит рекой виднелись оживлённые кварталы, полные магазинчиков и офисов. Ветер доносил свежее дыхание воды. С экологией на Эйдосе всё было в порядке. Город, насколько понял Вася, назывался Ньютон, и это значило, что в местной истории есть нечто общее с историей его родного локуса. Полохов даже расслабился немного.
— Анис, нам нужно интернализироваться, —говорил Тэнра сотоварищу.
— Не командуй.
Тэнра удивился.
— Ты не согласен?
— Согласен. Но я подписывался слушаться его, —Анис дёрнул острым подбородком в Васину сторону, —а не тебя.
Вася помотал головой. С тех пор, как Анис присоединился к ним, они с Тэнрой постоянно препирались. Вася не понимал, как вообще с человеком вроде Тэнры можно препираться, но у Аниса получалось. Пускай они это делали совершенно беззлобно и всерьёз ни разу не поссорились, но Вася всё равно чувствовал себя неуютно. Он бы не смог уладить настоящий конфликт и чуть что – оказался бы меж двух огней.
— Анис, —сказал он, —я всегда слушаюсь Тэнру, поэтому давай упростим.
— Какой ты унылый.
— Никогда с этим не спорил. Культурно–языковая матрица готова?
— Так точно, сэр. Сэр!..
— Тогда интернализируемся.
…Как только схлынуло привычное ошеломление, перестроилась система ассоциаций и чужой язык уложился в мышлении, Вася поднял голову и вслух прочёл на рекламной растяжке, провешенной между домами:
— «Не будь рукокрылым ежом!»
Ассистенты рассмеялись – не столько над расхожей местной шуткой, сколько над изумлением на лице Васи.
— Мне заранее симпатичны люди, которые пишут такое на улицах, —объявил Полохов.
— Здесь не так уж плохо, —добродушно согласился Тэнра.
— Слушайте, —Вася обернулся к спутникам, —дайте я приму волевое решение.
— Валяй, —разрешил Анис.
— Всё равно прямо сейчас мы ничего не сделаем. Дел много, первичное понимание есть, а я устал. Пойдёмте по пиву.
Уличные ларьки оказались автоматизированы. К сканеру, предназначенному для карточек, Чёрная Никса приложила мокрый кожаный нос, и дверца шкафчика распахнулась. Никсы порывались отобрать у Васи пакеты с пивом и понести их в зубах, но Вася не согласился и потащил сам. Тяжесть бутылок приводила его в благостное расположение духа. Бутылки были привычного, практически родного вида – полулитровые, стеклянные, и даже на сорта пиво делилось примерно так же, как дома. Ларёк предлагал и закуску, главным образом – местную сушёную рыбу, морскую и речную. Поудобнее перехватывая пакеты, Вася вслух рассуждал о том, как их работа вынуждает ценить всё знакомое и неизменное.
В поисках сквера и скамеек они направились вдоль набережной. Река шла огромной излучиной, и с каждым шагом открывался новый вид на город. Ньютон оказался по–настоящему красив. Он мало напоминал столицу инопланетной колонии – по крайней мере, в представлении Полохова, который о колониях только фантастику читал. Возможно, за обликом города следила какая‑нибудь свирепая архитектурная комиссия, но с чего она решила, что облик должен быть таким… романтическим? Никакого хай–тека. Гранит и мрамор, светлая штукатурка и лепнина, колонны и башенки, дома не выше восьми этажей. Что до мест отдыха, то встречались лишь огромные скамьи в нишах, врезанных в массивную каменную ограду набережной. Не хватало тени, раздражали авиетки, носившиеся прямо над головой, и вокруг бродило слишком много шумных компаний. Однажды по другую сторону бульвара показалась зелёная рощица, но стоило повернуть к ней, и туда свалился с неба клуб байкеров. Языковая матрица подсказывала, что сами седловые авиетки мало кто называет байками, но за всадниками осталось древнее имя.
— Пойдёмте к церкви, —предложил Тэнра. – За ней что‑то вроде парка, места много.
— Где это?
Тэнра указал.
Река становилась шире, стремясь к океану. Туман застилал противоположный берег, и тот превращался в тёмную полосу, отчёркивающую горизонт. Там, где речной берег переходил в морской, высился огромный беломраморный храм.
— Вот почему здесь малоэтажное строительство, —догадался Тэнра. – Дома не должны быть выше кафедрального собора.
Храм напоминал христианский – с нефом, двумя трансептами и апсидой. На остроконечных башенках расправляли крылья статуи вооружённых архангелов. Под арками золочёных парусных куполов виднелись мозаики. Вместо креста собор венчал странноватой формы шпиль.
— Сломанное копьё, —медленно проговорил Вася, вникая в подсказку матрицы. – Вигилианский кафедральный собор. Ну… пойдёмте.
По пути он глазел по сторонам и с облегчением думал, что Ньютон не похож на тыл воюющих. Жители выглядели безмятежными и досужими, то и дело слышался смех. Непривычным казалось, что вокруг все курили – и мужчины, и женщины, от подростков до стариков. Видимо, здоровый образ жизни в этих местах понимали иначе… Программам интернализации почти не пришлось менять стиль одежды оперативников, и лица их не были необычными или примечательными – не больше, чем лица гостей из другой страны или с другой колонии. Не то что бы они совсем не привлекали внимания: вниманием прохожих наслаждались Никсы. Общительные демоны излучали дружелюбие. То и дело кто‑то вслух восхищался статями псов. Вася гордился и улыбался. Как гигантские майские жуки, с шумом проносились вверху легковушки и байкеры. Солнечный свет играл на речной зыби. Дул свежий ветер, шумела листва деревьев, обступавших украшенные дома.
Вблизи кафедральный собор выглядел ещё величественнее. Белые стены вздымались на колоссальную высоту. Тэнра был прав: храм господствовал над окрестностями. Если присмотреться, становилось видно, как по мере удаления от собора увеличивается этажность. Устье реки и океанский залив с двух сторон обрамляли храм искрящейся голубой оправой. По ту сторону залива над городом поднимались три исполинских небоскрёба – Башни Эйдоса. Их окутывала дымка. Самую высокую башню венчала статуя архангела – точнее, ирсирры, посланника и полководца Господа Воинов. Вася представил, насколько же она огромна, раз видна даже отсюда, и поёжился.