Спустя некоторое время в мастерскую сошел и Джордано Бруно. Журналист бросился к нему с распростертыми объятиями.
— Здравствуй, дорогой Джордано. Рад видеть тебя живым и невредимым, — он так растрогался, что даже смахнул слезу. — Хочу тебя обрадовать: ты оказался совершенно прав — вселенная бесконечна, Земля вращается вокруг Солнца, это известно всем. Ты теперь можешь выдвигать любые самые сногсшибательные теории и делать самые сенсационные открытия — у нас за это на кострах не жгут, а дают Нобелевские премии. — Он склонился к Бруно и доверительно осведомился: — Как ты себя чувствуешь после костра? Очень было больно, когда сжигали?
— Не помню, — ответил Джордано. — А про какие открытия вы говорите? Меня беспокоит странная обстановка вокруг и ваша одежда.
— Не волнуйся, ты не в казематах инквизиции, — поспешил успокоить его журналист. — Ты среди друзей, которые всегда рады за тебя постоять.
— Как страшно всё вокруг: потолок низкий, окна большие, — Джордано с любопытством оглядел мастерскую.
— Да, а почему он говорит на русском языке? — спохватился Павел. — Он же итальянец.
— Машина учитывает языковой барьер и перестраивает центр речи на тот язык, который требуется, — пояснил Валерий.
Бруно, как и всех остальных, переодели в современный костюм, после чего Валерий внимательно оглядел синтезированных и вежливо обратился к Ломоносову:
— Михаил Васильевич, снимите, пожалуйста, парик, сейчас он не в моде.
Естествоиспытатель, покорно переодевшийся в приготовленный костюм, на этот раз воспротивился.
— Как же без парика? В нем теплее, он мне вместо шапки. И вид у меня почтеннее.
— У нас в помещении нормальная температура, вы не простудитесь. А парик лучше снять, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.
Вторично Ломоносов не стал возражать и повесил парик на спинку стула.
Усадив всех напротив себя, ученый взволнованно сообщил:
— Дорогие друзья, вы находитесь в доме простого труженика науки, скромного изобретателя Валерия Буцкого, — он поклонился, подчеркнув, что это как раз и есть он сам. — С помощью особой машины «Син-ген» мне удалось воскресить вас из мертвых…
— А что, разве мы были на том свете? — прервал его недоуменным вопросом Пушкин.
— Да, вы, Александр Сергеевич, были убиты на дуэли Дантесом.
— Какой подлец! И он осмелился поднять на меня руку?
— Не волнуйтесь, вся мировая общественность вынесла ему всеобщее порицание, — поспешил заверить Павел.
— И я был мертв? — осведомился недоверчиво Ломоносов.
— Да. Вы умерли по болезни, — подтвердил Валерий. — Медицина в прошлые времена была очень слабо развита и не могла оказать человеку должного лечения. Но если вы сейчас чувствуете какое-нибудь недомогание, мы предоставим вам лучших докторов.
— Благодарю, пока у меня прекрасное самочувствие, — отказался естествоиспытатель.
— А каким путем закончил жизнь я? — поинтересовался Бруно. — Мне тут что-то говорили, но я не понял.
— Вы — хуже всех, в том смысле, что приняли мученическую смерть во имя истины. За утверждение, что вселенная бесконечна и наша Земля — не единственная обитаемая планета, инквизиторы сожгли вас на костре.
— Какие злодеи! Дикари, — фыркнул Бруно, повторив слова Павла по поводу своих палачей, как будто слышал их.
— Но в моем доме вы можете чувствовать себя в полной безопасности, — объявил Валерий. — Каждому из вас будет предоставлено по комнате. Живите, знакомьтесь с современной жизнью. Если что потребуется, сообщите мне, постараюсь удовлетворить ваши просьбы. Я провожу научный эксперимент, и в его целях нам лучше жить всем вместе. Хочу напомнить, что сейчас начало двадцать первого века. Конечно, я понимаю, что те знания, которыми вы располагаете, устарели, но к вашим услугам — радио, телевизор, компьютер, Интернет. Я научу вас ими пользоваться. С их помощью вы быстро восполните недостаток информации и приобщитесь к современной жизни без особого труда. А сейчас я покажу ваши комнаты, — и он повел их знакомить с домом.
Оставшись один, Павел метнулся к машине и торопливо нажал в определенной последовательности несколько клавиш. Внимательно следя за другом, он уловил, как и что он делал, и теперь смог воспроизвести это в его отсутствие.
Куб засветился, задымился, и в нем стал синтезироваться новый организм. Обрисовался изящный силуэт, плавные мягкие линии. Павел смотрел на куб горящими от нетерпения глазами, и по мере того, как очертания приобретали более материальные формы, лицо его делалось довольнее и довольнее.
— О, то, что нужно, — тихо промолвил он и потёр от удовольствия руки. — Какая славненькая.
В стеклянном кубе стояла прекрасная незнакомка в длинном белоснежном платье, с огромными темными глазами, очаровательной грациозной головкой, мягкими волнистыми волосами.
Павел ждал ее выхода с нетерпением, и как только грань куба приподнялась, галантно протянул незнакомке руку:
— Прошу вас. Осторожно, здесь ступенька.
Девушка сошла в комнату, придерживая пальцами подол длинного платья.
— Давайте знакомиться — Павел, — сразу же перешел в наступление журналист. — А вы, я знаю, Клеопатра. Жили в шестьдесят девятом году до нашей эры…
Он хотел добавить, что она — последняя царица династии Птолемеев, но решил, что об этом лучше умолчать во избежание неприятностей. Попробуй человеку сказать, что он — царь, и тот такого натворит — за два столетия не расхлебаешь. Впрочем, девушка не обратила внимания на его слова. Она обвела помещение черными очами и тоже довольно нелестно отозвалась о современном помещении:
— Какое мрачное и бедное жилище.
Солнце как раз зашло, и в мастерской действительно было темновато. Павел собрался, было, зажечь свет, но в соседней комнате послышались шаги. Он испуганно схватил Клеопатру за руку и потащил её за штору окна.
— Постойте пока здесь. Идет мой друг. Его необходимо подготовить к встрече с вами.
Девушка покорно встала за штору.
В мастерской появился довольный Валерий. Сверкая вдохновенным взором, он сообщил:
— Уложил всех отдыхать. Все-таки путешествие через века, я думаю, дает значительную нагрузку на организм. К тому же, адаптация требует четкого режима и правильной организации сна, отдыха и работы. Отдохнут, а там постепенно начнем вовлекать их в трудовую деятельность. Нет, какие люди, однако же! Какие люди! — восхитился он. — Меня просто распирает от любопытства: что же они создадут в новых условиях… Но что удивительного, все наши технические новшества восприняли как должное. Очень выдержанные, спокойные. Что значит — старинное воспитание… Час отдохнут, а потом ужин. Хочешь взглянуть, как они устроились?
— Успеем, — замялся журналист, намереваясь поскорей отделаться от друга и остаться наедине с царицей.
Но Валерий схватил его за рукав и потащил за собой, приговаривая:
— Уложил их на кровати. Спят, как дети. Ломоносов, правда, жаловался, что кровать узка, — он засмеялся. — Но что поделаешь, наша местная промышленность работает по усредненным стандартам, а он вон какой большой.
Они остановились перед первой дверью. Для наблюдения за испытуемыми, чисто из научных целей, Валерий вставил в каждое полотно дверей по оптическому «глазку», так что, находясь в коридоре, можно было свободно видеть то, что происходит в комнате.
— Здесь Пушкин, — сообщил ученый. — Ну-ка, посмотрим, уснул он или нет.
Оба прильнули к линзам.
Александр Сергеевич, в трусах и майке, сидел перед телевизором и с огромным интересом смотрел футбол. Некоторых футболистов он пытался поймать пальцами, но они выскальзывали из-под его руки и продолжали беготню по экрану.
— Спит он, как бы не так, — усмехнулся Павел, — изучает телевизор.
— Что поделаешь, новая обстановка, новые впечатления, не до сна, конечно, — Валерий развел руками. — Но посмотрим, чем занимается Ломоносов.
Они подошли ко второй двери и заглянули в «глазок».
Михайло Васильевич сидел на полу и то и дело накручивал заводную детскую машинку, она ездила вокруг него, и он периодически довольно хохотал.
— Так, так. Знакомство с действительностью продолжается, — насмешливо заключил Павел. — А что же тогда делает Джордано?
Итальянского гостя ни в постели, ни в отведенном ему помещении не оказалось.
Они осторожно вошли в спальню — из ванной, примыкавшей к комнате, доносился шум льющейся воды. Дверь была приоткрыта. Бруно сидел в ванне, наполненной до половины водой, и наблюдал за окружающим. Сверху из рожка душа лились тонкие прозрачные струйки, а снизу через сливное отверстие вода вытекала в канализацию, и всё сопровождалось мелодичным журчаньем. Он то поднимал голову вверх, глядя на душ, то опускал вниз, созерцая отверстие, над которым крутилась спиральная воронка, и периодически задумчиво повторял:
— Оттуда втекает, сюда вытекает, а ванна не пустеет.
Он покрутил кран — вода из душа хлынула с бо́льшим напором, и он, подставив голову под тонкие струи, с удовольствием выдохнул:
— Хорошо!
— Видишь, этот сходу приступил к освоению физических понятий. Что значит — мыслитель и ученый, — с гордостью прошептал Валерий и после минутного созерцания купающегося, решил: — Пожалуй, адаптация состоялась нормально, они чувствуют себя превосходно. Пора кормить гостей.
Он направился в гостиную и позвал:
— Лидия Павловна, подавайте ужин.
Из двери выглянуло худенькое доброе лицо тетушки и спросило:
— Здесь будем или внизу?
— Нет, теперь только здесь. У нас же гости. Они и без того остались не в восторге от мастерской.
— Мне, пожалуйста, две порции, я голоден, как волк, — предупредил Павел.
Когда тетушка Лида накрыла на стол, журналист поставил тарелки на поднос и пояснил:
— Я лучше поем в мастерской. Не буду смущать наших гостей. Пусть привыкают к новому.
Вернувшись к кубу, он заглянул за штору, где стояла девушка, и не нашел ее.
— Клеопатра, — тихо позвал он.
Гостья выглянула из-за шкафа.
— За окном бегают какие-то чудовища, я испугалась и спряталась, — пояснила она.
Павел выглянул на улицу, чтобы понять, чего она испугалась и, увидев мелькающие на дороге автобусы и автомобили, успокоил:
— Не бойся, они не кусаются. Их надо опасаться, только когда переходишь улицу. Запомни — это машины для перевозки людей. Раньше ездили на лошадях, а сейчас животных заменяют машины. Один автобус способен перевезти сразу около ста человек. Ни одна лошадь на это не способна. Подойди сюда. — Девушка осторожно приблизилась к окну. — Видишь — в каждой машине сидят люди, катаются. Вон автобус остановился, и они, целые и невредимые выходят из него. Я тебя покатаю на автомобиле, тебе понравится. А теперь давай поедим.
На всякий случай он закрыл дверь на крючок, и они уселись за небольшой столик в углу комнаты.
— Это куриный суп, — подал он ей первое блюдо.
— Какие беленькие, — она провела пальцем по гладкому блестящему краю тарелки.
— Обычный фарфор, — пояснил Павел. — А суп нравится?
— Очень вкусный. А это что? — она указала пальцем на второе блюдо.
— Это картофельное пюре с котлетой и соленым огурцом. В ваши времена таких не было.